Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"

• Название: Комментарий к роману "Евгений Онегин"
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: Искусство-СПб / Набоковский фонд
• Жанр: Критика
• Год: 1998
• ISBN: 5-210-01490-8

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.

Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.

В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.

Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

---

1—7 Строфа, в которой Пушкин пишет о смерти с какой-то веселой удалью, разительно отличающейся от эсхатологического лиризма следующей главы, посвященной Ленскому, радует русскоязычного читателя занятным набором аллитераций в стихах 1–7, усиленных весомым двойным понижением (U┴U─U─U┴) в стихах 4 и 5. Этот ритм вообще встречается редко, а в двух строках подряд тем более.

Нашел он полон двор услуги;
К покойнику со всех сторон
Съезжались недруги и други,
Охотники до похорон.
Покойника похоронили.
Попы и гости ели, пили,
И после важно разошлись…

Вот аллитерирующие созвучия:

о́л, о́л; по́, по, по, по, по, по, по́; охо́, охо, охо; ли, ли.

Вот слова и словосочетания, в которых они повторяются:

нашел, полон;

полой, к покойнику, похорон, покойника похоронили (стих 5), попы, после;

охотники до похорон (стих 4), похоронили;

ели, пили.

Слоги в слове «похоронили», кажется, вовсю разгулялись на поминках.

Здесь меня с детства мучает один вопрос. Как могло получиться, что Ларины, деревенские соседи Онегина, не были ни на похоронах, ни на поминках, которые потом столь явно откликнутся в сне Татьяны (гл. 5, XVI, 3–4), когда ей будет сниться шум и звон посуды, «как на больших похоронах»?

8 …делом занялись… — В этом обыденном выражении «дело» означает любое занятие, в противоположность «безделью».

10 Заводов, вод, лесов, земель… — «Воды, леса» напоминает чиновное французское «Eaux et forêts». Выстроен перечень весьма несообразно: сначала части, за ними ковыляет целое. Аллитерация «заводов, вод» несколько навязчива. Слово «завод» имеет несколько значений, здесь подходит самое общее из них — «фабрика», но возможны и другие. Принадлежащие крупному землевладельцу той эпохи «заводы» могли представлять собой как действительно заводы — конные, винокуренные, кирпичные и прочие, так и вообще любое производство, например рыбоводческое хозяйство и т. п.

LIV

Два дня ему казались новы
Уединенные поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
4 Журчанье тихого ручья;
На третий роща, холм и поле
Его не занимали боле;
Потом уж наводили сон;
8 Потом увидел ясно он,
Что и в деревне скука та же,
Хоть нет ни улиц, ни дворцов,
Ни карт, ни балов, ни стихов.
12 Хандра ждала его на страже,
И бегала за ним она,
Как тень иль верная жена.

Прелестный рисунок слева на полях пушкинской рукописи, согласно Эфросу (который воспроизводит л. 20 тетради 2369 на с. 133 «Рисунков поэта»), изображает Амалию Ризнич (1803–1825) в чепце и шали. Ее умиротворенная поза и положение рук заставляют проницательного Эфроса предположить, что она беременна (в начале 1824 г. Амалня Ризнич родила сына). Тот же комментатор считает, что красивый профиль на полях справа принадлежит ее мужу, Ивану Ризничу (род. 1792).

3 Прохлада сумрачной дубровы… — У меня в переводе «дуброва» (или «дубрава») — «park», а «роща» — «grove». Слово «дуброва» сегодня практически не употребляется. Оно несет оттенок поэтизации, псевдоархаической стилизации, искусственностн.

«Дуброва» ассоциируется больше с лиственным (хотя не обязательно с дубовым) лесом, а «бор» — с хвойным.

При Пушкине и до него «дубровой» называли общественные городские сады, реже — парки и величественные аллеи дворянских сельских усадеб. Слово также использовалось, не совсем правильно, в значении «небольшой лес». Дубовый же лес называется не «дуброва», а «дубняк».

4 Журчанье тихого ручья… — Ср. у Филиппа Депорта (1546–1606) в «Молитве ко сну» (Philippe Desportes, «Prière au sommeil»): «[un petit ruisseau] doux-coulant»[316]; к этому эпитету близко русское «тихоструйный», а еще ближе было бы несуществующее «тихотечный».

См. также «Уединение» («La Retraite») Андре Шенье:

Il ne veut que l'ombre et le frais,
Que le silence des forêts,
Que le bruit d'un ruisseau paisible…[317]

Обратите внимание на этот скромный ручеек, протекающий через онегинское имение. В кущах западноевропейской поэзии бежит, журчит, струится, стремится, плещет, блещет, лопочет и бормочет бесчисленное множество ручьев, ручейков, речек и речушек, берущих начало в (Вергилиевой) Аркадии, на Сицилии и в Риме и описывающих свои самые сентиментальные загогулины среди аккуратно подстриженной итальянской, французской и английской поэзии XVI, XVII и XVIII вв.; а рядом неизменно прохладная сень листвы.

Вот этим-то литературным ландшафтом, завезенным в Россию главным образом из Франции или через Францию, и подменяет Пушкин в ЕО северозападное русское лето, хотя зимы у него (как мы дальше увидим) по-настоящему морозные и ничем не отличаются от тех, что описывали его российские предшественники и современники, разве что увидены и воссозданы с неизмеримо большим мастерством и талантом.

На самом деле тема эта восходит не столько к элегическим пейзажам Вергилия или сабинским угодьям Горация, сколько к Аркадиям в стиле рококо более поздних поэтов Средиземноморья с их идеализированной природой и мягкой травкой без единой колючки, на которую странствующего рыцаря так и тянет скинуть доспехи. Из знаменитых авторов этого безобразия назову Ариосто, с его нудным «Orlando funoso» (1532). В 1826 г. Пушкин переложил с французского на русский несколько октав (С — CXII) из песни XXIII «Неистового Роланда». Прозаический пересказ октавы С графа де Трессана (возьмите любые два слова, и выйдет клише) выглядит так:

«…Le paladin [Roland, Compte d'Anges] arriva sur le rivage agréable d'une belle fontaine qui serpentoit dans une prairie émaillée de fleurs; de grands arbres dont le faîte s'unissoit en berceaux ombrageoient cette fontaine, et le zéphir qui pénétroit leur feuillage tempéroit la chaleur sur ses bords tranquilles»[318].

Наш поэт уложил все это в пять строк (пятистопный ямб, рифма ababa):

Пред рыцарем блестит водами
Ручей прозрачнее стекла.
Природа милыми цветами
Тенистый берег убрала
И обсадила древесами.

В седьмой главе ЕО неподалеку от могилы Ленского мы узнаем знакомый «ручеек [который] виясь, бежит зеленым лугом», и пастуха, прибывшего из Ариостовой октавы CI.

Вот география встречающихся в романе ручьев, рек и т. д.:

1. Ручей или ручеек, текущий через луг и липовую рощицу из ключа, бьющего чуть западнее Красногорья (см. гл. 6, IV, 3–4) — так называются имение Ленского и сама деревня; у этого ключа Ленского похоронят (самоубийц и дуэлянтов запрещалось хоронить на освященной земле кладбищ).

2. Тот же ручеек пересекает соседнюю долину и впадает в речку.

3. По пути к речке он проходит в глубине ларинского сада (недалеко от липовой аллеи, где Онегин будет читать Татьяне свою проповедь) и, обогнув холм (с которого Татьяна увидит дом Онегина), бежит через рощицы онегинского имения.

4. Все тот же ручей — символизирующий для Татьяны разлуку — в ее сне удивительно преобразуется в кипучий поток, вместе с тем воспринимающийся и как прототипически-идиллический ручеек.

5. Безымянная река, в которую этот ручей впадает, протекает через две усадьбы; сначала это река в поместье Лариных, ее видно из дома.

6. Другой ее участок — местный Геллеспонт, который переплывал Онегин, — блестит у подножия холма, на котором стоит господский дом в онегинском имении.

Река или речка, протекающая через владения Онегина, прямо упоминается в следующих стихах романа:

Гл. 2, I

7 [дом Онегина] стоял над речкою…

Гл. 4, XXXVII

7 [Онегин] отправлялся налегке
8 К бегущей под горой реке

Гл. 7, V

5 С моею музой своенравной
6 Пойдемте слушать шум дубравный
7 Над безыменною рекой…
8 …где Евгений мой
10 …недавно жил…
11 В соседстве Тани молодой…

Гл. 7, XV

8 Татьяна долго шла одна
9 …И вдруг перед собою
10 C холма господский видит дом
11 Селенье, рощу под холмом
12 И сад над светлою рекою.

Гл. 7, XX

4 [вид из окна онегинского кабинета] Темно в долине. Роща спит
5 Над отуманенной рекою…

Приток этой реки или, возможно, ее синоним — струи ручья, протекающего во владениях Онегина:

Гл. I, LIV

3 Прохлада сумрачной дубровы
4 Журчанье тихого ручья…

Гл. 4, XXXIX

2 Лесная тень, журчанье струй…

Струйки онегинского ручья встречаем далее в Красногорье и у могилы Ленского: