Н. Урванцев - Таймыр - край мой северный

• Название: Таймыр - край мой северный
• Автор: Н. Урванцев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Урванцев Н.Н. знаменитый геолог, открывший норильские угольное и медноникелевые месторождения — написал эту книгу о своих путешествиях и исследованиях Полуострова Таймыр, книжка естественно не до конца искренняя — нет ни слова о том, что с 38 года по 45 исследования проводил — зек Урванцев, осужденный как член вредительской организации. Но описание путешествий весьма интересное.

---

Есть основания полагать, что здесь, как и на Таймыре, наблюдался надвиг древних палеозойских пород на более молодые глинисто-песчанистые угленосные породы пермского возраста и внедрение в них диабазов и базальтов. Чтобы окончательно во всем этом разобраться, потребуется целый полевой сезон, а нам надо успеть обследовать восточную часть Пясинского залива и шхеры Минина, где никто из геологов еще не бывал.

Устье Пуры прошли без остановки. Вверх по речке Угольной находилось угольное месторождение, которое сейчас разрабатывалось. Признаки его в виде угольной дресвы и щебня в устье этой речки мы находили еще в 1922 году. Позднее по этим следам оно и было открыто геологом Н.Н. Мутафи. От месторождения до берега Пясины, где был построен погрузочный причал, была проложена пятикилометровая узкоколейка, по которой уголь в вагонетках доставляли к пристани. Уголь хорошего качества и вполне пригоден как для технических, так и хозяйственных нужд.

На мысе, при выходе в море, где мы стояли в 1922 году, был расположен большой поселок, названный Мыс Входной. Здесь крупный рыболовецкий пункт, отдельные участки которого разбросаны по всему побережью и по Пясине. В поселке — контора, аэропорт, радиостанция, электрическая станция, мастерские, клуб и другие учреждения.

Нам предстояло начать работу от юго-восточной части залива, пройти вдоль него на север, охватив наблюдениями полуостров Рыбный и глубоко врезанный в него с востока фиорд Хутуда. Наша задача состояла в поисках руд, особенно редких, на основе геологического изучения гор Бырранга в пределах Енисей-Пясинского побережья, низовьев Пясины, ее залива, полуострова Рыбного, шхер Минина и далее вплоть до Восточного Таймыра. Эта работа не одного года.

Сначала мы осмотрим полуостров Рыбный на восточной стороне Пясинского залива и западную часть шхер Минина. Пясина при впадении в море образовала обширную дельту с бесчисленными рукавами, многие из которых осенью мелеют и даже совсем пересыхают. Возможно, что самый восточный рукав, от устья которого мы начнем свою работу, будет судоходным. Это надо проверить при возвращении. Кроме двух рыболовецких участков с десятком рыбаков на каждом, иного населения здесь не было. Оленеводы сюда не заходили. Они держались лишь в южных предгорьях Бырранга, где был корм оленям.

Геологическое строение всей обследованной территории оказалось достаточно однообразным. Глинистые, песчано- и известково-глинистые породы были собраны в круто поставленные складки северо-восточного простирания и погружены на глубину, где подверглись некоторому воздействию таких температур и давления, которые привели к образованию в них слюдистых минералов: хлорита, серицита и других. Давление вызвало и рассланцовку на тонкие плитки, поверхности которых были покрыты чешуйками этих слюд. Они придавали породам на плоскостях сланцеватости характерный шелковистый отлив. Вот такие хлорито-серицитовые сланцы и слагали весь полуостров Рыбный и фиорд Хутуда.

Среди сланцев были прослои известняков, где нашлись отпечатки водорослей, возраст которых определялся 500 — 600 миллионами лет. Изверженных пород, с которыми обычно связаны процессы рудообразования, мы здесь не встретили. Обнаружили только секущие тела, так называемые дайки, магматических пород типа диабазов, расплавы которых по трещинам разломов поднялись из глубин земной коры. Вместе с тем наблюдения показали, что к востоку интенсивность образования новых минералов в сланцах росла. Появился глубинный минерал — биотитовая слюда. Это указывало на усиление процессов метаморфизма к востоку, а, следовательно, на возможность здесь рудообразования.

Вся наша работа протекала без особых приключений, лишь в одном месте, в фиорде Хутуда, нас захватил "потоп". Разбив лагерь в глубине узкой бухты, мы спокойно оставили свое судно у берега, сами расположились в палатке на сухом высоком месте. Ночью, впрочем, условной, так как темноты еще не было, я услышал какой-то шум и плеск. Выглянул и, к своему изумлению, увидел, что вода подошла к палатке, а лодка качалась рядом на плаву. Ветра почти не было. Мгновенно все выскочили, поспешно собрали палатку, имущество, погрузили в лодку и стали ждать дальнейшего подъема воды. Однако подъем вскоре прекратился, но задул северо-западный ветер, перешедший в шторм, он-то и обусловил такой нагон воды в воронку фиорда.

Закончив обследование и возвращаясь обратно уже осенью, мы остановились в месте первой стоянки, в устье восточного рукава дельты Пясины. Здесь я решил сделать еще маршрут на север, к фиорду Хутуда, до южной части которого было не более 10 километров. Местность шла довольно ровная, и только в трех местах с запада на восток проходили каменные гряды секущих тел диабазов. Они, как более стойкие породы, лучше сохранились от разрушения выветриванием, выступая гребнями над поверхностью равнины.

И вот, осматривая одну из гряд, я увидел лежащего у ее подножия спящего человека. Отсюда до рыболовецкого Хутудинского участка было недалеко, и я подумал, что это, вероятно, рыбак шел с Хутуды в Рыбное и лег отдохнуть. Окликнул — молчит, позвал еще раз — то же самое. Подошел и вижу: лежит на спине, прислонив голову к камню, в позе спящего, мертвец. Бедняга, вероятно, шел зимой с одного участка на другой, его захватила пурга, он выбился из сил, прилег, да так и не встал. Положение тела на северной стороне гряды свидетельствует, что пурга дула с юга, а человек шел из Хутуды навстречу ей. Если бы было наоборот, то ветер дул бы ему в спину и помогал идти. Но почему же он не вернулся обратно? Вероятно, заблудился и потерял ориентировку.

В Норильск вернулись уже на барже, которую тянул пароход "Пясинец", шлюпку прицепили сзади на буксир. После моего доклада в Норильске я получил предложение расширить поиски полезных ископаемых, охватить обследованием шхеры Минина и побережье Харитона Лаптева на восток и провести в случае необходимости разведочные работы. Это был уже довольно большой объем исследований, невыполнимый на лодках. Для этих целей было решено построить в Игарке два парусно-моторных бота, обладающих мореходными качествами, но с осадкой, позволяющей проходить по Пясине и озеру Пясино до пристани Валек. Этому требованию могли удовлетворять суда водоизмещением около 30 тонн и осадкой не более 1,2 метра. К навигации суда были построены, одно мы назвали "Диорит", другое "Пигматит". На них поставили дизельные двигатели и топливные танки такой емкости, чтобы запас горючего позволял работать весь сезон, без дополнительной заправки.

Приняв суда в Игарке, мы своим ходом прошли в Дудинку, где пришлось задержаться на несколько дней из-за неисправностей, обнаруженных при переходе. Состав экспедиции, как всегда, был небольшой. На наш запрос о состоянии льдов с Диксона ответили, что их там уже нет, а около пясинского побережья видны только отдельные плавучие льдины. Судя по этому, год в ледовом отношении должен быть для нас благоприятным.

27 июля, распростившись с Дудинкой, мы отплыли вниз по Енисею и на третий день прошли без остановки Диксон. Работу решили начать с пясинского побережья. Здесь, в верховьях реки Убойной, на островах Зап. Каменный, Вост. Каменный и Моржово, по сведениям, были изверженные породы. Я на "Пегматите" решил осмотреть острова, а Туманова и Фомина на "Диорите" отправил в притоки реки Убойной. Они должны были подняться вверх по реке как можно дальше и круговыми маршрутами обследовать всю площадь. Проработали мы здесь дней 10. И на островах, и в притоках реки Убойной обнаружили магматические тела, так называемые малые интрузии пород, близких к гранитам. На контактах с ними во вмещающих осадочных породах были рудопроявления киновари, мышьяка и сурьмы, но масштабы оруденения невелики.

Отсюда пошли к устью Пясины, пополнили горючее и на все лето до осени отправились в шхеры Минина, начав их осмотр с западной части, где закончили съемки в прошлом году. Обычно мы работали раздельно: я — на одном острове, товарищи — на другом, а вечером по радиотелефону, радиус действия которого был 150 километров, обменивались итогами наблюдений. Крупные острова изучали совместно, расходясь утром в разные стороны, так, чтобы вечером сомкнуть маршрут.

Прибрежная часть островов в зоне деятельности прибоя волн и льда была хорошо отпрепарирована от рыхлых отложений и по существу представляла непрерывный геологический разрез, по которому можно было составить ясное представление о строении острова. Внутренние части вне береговой полосы, наоборот, были обнажены плохо и только более твердые породы выступали из-под наносов в виде мелких грядок. Поэтому пересечения делали только тогда, когда нужно было точнее проследить контакты интересных пород, жилу, секущее тело и т. д. Льдов в проливах между островами не было. Они сохранились лишь в глубине отдельных бухт, но были настолько разъедены, что разваливались от ударов наших ботов.