Георгий Кубанский - Команда осталась на судне

• Название: Команда осталась на судне
• Автор: Георгий Кубанский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: О войне
• Год: 1978

В повести рассказывается о мужественных рыбаках-североморцах, продолжающих вести промысел в условиях военного времени.

---

Анциферов вбежал в каюту без стука. Бледный, потерявший привычную строевую подтянутость, невнятно пробормотал что-то.

– Что случилось? – Иван Кузьмич поднялся с кресла. – Да говорите, черт вас дери!

– На шлюпке номер два...

– Что на шлюпке номер два?

– Аварийный запас вскрыт... Сухарей, спирта и еще чего-то... нет.

Иван Кузьмич онемел. Замер с ножницами и бинтом в руках Корней Савельич. Хищение аварийного запаса! У кого поднялась рука?

Первым опомнился капитан.

– Заберите все, что осталось там, – с усилием произнес он. – Вскройте аварийный ящик на шлюпке номер один. Несите все в мою каюту. И никому ни слова о пропаже. Ни слова! Поняли вы меня?

Гнев

Желая сохранить чрезвычайное происшествие в тайне от экипажа, капитан собрал в каюте помполита лишь трех ближайших помощников: Корнея Савельича, Анциферова и старшего механика Кочемасова.

В поисках предполагаемого преступника они перебирали всю команду. Один был когда-то задержан в проходной рыбного порта с припрятанным под стеганкой окунем. Другой ушел с судна, не отдав долг в кассу взаимопомощи. Третий... Но так можно было проверить лишь очень немногих матросов, которых знали командиры. А как быть с теми, с кем не доводилось плавать ни Ивану Кузьмичу, ни Кочемасову? Оставить их вне подозрения? Или подозревать всех скопом? Брать под подозрение лишь потому, что их никто не знает?..

Неловкая заминка затянулась.

– Ни к чему все это обсуждение. – Корней Савельич безнадежно махнул рукой. – Ничего оно нам не даст.

– Меня тревожит не только сама кража. Подумайте, что поднимется на судне, если матросы узнают о хищении аварийного запаса. Начнутся взаимные подозрения. Да и мы будем выглядеть в глазах экипажа неприглядно. Берегли аварийный запас! Для кого?

– Что вы предлагаете? – спросил Иван Кузьмич. В словах помполита ему послышался упрек.

– Подозрительность до хорошего не доведет, – упорствовал Корней Савельич. – Особенно в наших условиях. Надо узнать имя негодяя. Тогда мы не только не нарушим единство экипажа, а наоборот – укрепим его.

– Ваше предложение?

– А черт его знает, что делать! – раздраженно бросил Корней Савельич, уже понявший шаткость своих позиций. – Сыщиком я не был. Таланта такого не имею.

– Мы тоже не сыщики, – обиделся Кочемасов. – Приходится вот...

– Искать надо, – упрямо повторил Корней Савельич. – В каютах, на полубаке, в машинном...

– Нечего искать в машинном! – запальчиво возразил Кочемасов. – За своих людей я ручаюсь.

– Я тоже готов поручиться за наших людей, – не уступал Корней Савельич. – Но продовольствие... украдено. Давайте обшарим все судно, вместо того чтобы брать кого-то под подозрение.

– Отберем честных и крепких на язык матросов, – подхватил сочувственно слушавший его Анциферов. – Чтобы все осталось в тайне. Прочешем судно. От кормы до форштевня. Спустимся в трюмы...

– Называйте людей. – Иван Кузьмич придвинул к себе блокнот. – Кого вы предлагаете?

– Пишите, – диктовал Корней Савельич: – «Быков, Матвеичев, Паша, засольщик...»

В дверь постучали.

– Нельзя! – крикнул Иван Кузьмич. – Занят!

Фатьяныч зашел без разрешения.

Иван Кузьмич знал, что делал, когда приказал Анциферову никому не говорить о краже. Не знал он другого. Пока старший штурман докладывал ему о хищении аварийного запаса, потрясенный гнусным преступлением боцман не выдержал, поделился с кем-то из матросов. Весть о краже быстро разнеслась по траулеру. Страсти накалялись. Фатьяныч не стал спорить с возбужденными матросами и ворвался к капитану.

Слушая взволнованного тралмейстера, Иван Кузьмич машинально перечеркнул карандашом ненужный больше список надежных и крепких на язык матросов и, уже не советуясь ни с кем, принял новое решение.

Спустя полчаса Кочемасов с десятком матросов спустился в машинное отделение. Остальные с Анциферовым и Корнеем Савельичем поднялись на полубак. Серыми тенями двигались они в густом тумане, внимательно осматривая бухты троса, бочки, ящик, где хранились якорные цепи.

Поиски на полубаке ничего не дали. Корней Савельич и Анциферов разбили своих людей на две группы. Одна отправилась с Анциферовым обыскивать каюты. Вторая с Корнеем Савельичем – осматривать палубу.

Матросы внимательно проверяли привязанные к бортам по-походному замерзшие тралы, обшарили узкое пространство между планширом и паропроводными трубами, идущими по борту в жилые помещения под полубаком. Фатьяныч с помощниками занялся осмотром лебедки и барабана с ваерами...

Пропажу обнаружили неожиданно просто. В подпоротом с угла тюфяке Малыша лежали завернутые в старую газету сухари, две банки сгущенного молока и большой кусок корейки.

Немедленно вызвали в каюту капитана и помполита. Привели Малыша. Он стоял у дверей, уставясь в пол остекленевшими глазами, и упорно бормотал:

– Не знаю ничего... Ничего не знаю.

– Вспомнишь, – угрюмо пообещал Анциферов. – Вспомнишь, когда станешь перед командой. Заговоришь.

– Пройдемте в салон, – резко сказал капитан.

Иван Кузьмич толчком раскрыл дверь. Стоявший в салоне гул сразу прекратился. Матросы потеснились, пропуская капитана и старшего помощника. Между ними старчески шаркал не по росту большими сапогами Малыш.

Командиры заняли привычные места. Малыш остался стоять перед столом.

– Внимание, товарищи! – Корней Савельич выждал, пока в салоне стихли голоса. – У нас на судне совершено преступление. Чудовищное преступление! Если оставить его нераскрытым, на каждого из нас ляжет позорное пятно. Куда бы мы ни пошли, нам скажут: «Это с «Ялты». Там украли аварийный запас. Оставили товарищей... раненых оставили голодными!»

– Пришибить такого... – злобно произнес кто-то.

Малыш вздрогнул и еще ниже опустил голову.

– Расскажите, как вы произвели хищение? – обратился к нему капитан.

Малыш, не поднимая головы, что-то невнятно начал бормотать.

– Громче! – закричали с мест. – Не слышно!

И снова Малыш, не поднимая головы, с трудом выдавил из себя:

– Не знаю ничего.

– Что ж! – Иван Кузьмич не отводил тяжелого взгляда от поникшего Малыша. – Так и будем в молчанку играть?

– Упирается, гаденыш! – зашумели матросы. – Колосник ему на шею – да в воду!

И вдруг Малыш выпрямился и, задыхаясь, крикнул:

– Топите!

– Позвольте мне, – обернулся к капитану Корней Савельич и обратился к команде: – Послушаем матросов первой вахты. Жили они с Малышевым в одной каюте. У них и найдена часть похищенного...

– Дайте мне сказать, – протолкался вперед Оська. – Утопить человека очень просто. Так? Поставил его на планшир. Дал пинка. И нет человека. А если тут недоразумение? Ошибка?..

Оську слушали внимательно. Подавленный вид Малыша, его отчаянный выкрик несколько смягчили озлобление матросов. Но стоило им услышать слово «ошибка», и еле тлеющая искорка сочувствия погасла. Негодующие возгласы заглушили Оську.

И тогда Малыш впервые поднял глаза. Глядя исподлобья на окружающих, он хрипло произнес:

– Не ломал!.. Не брал ничего.

– Прикройся там! – гневно крикнул Марушко. – Не брал!

– Выйдите к столу, товарищ Марушко, – предложил Корней Савельич. – Скажите, что вы знаете или думаете о вашем товарище по вахте?

– Чего говорить? – Марушко не шелохнулся. – Вон он... весь на виду. Пацан!

– Вы жили рядом, – настаивал Корней Савельич. – Должны знать его!

– Капать на человека не мое дело, – с достоинством произнес Марушко.

– О чем толковать? – закричали с мест. – В канатный ящик его. Трибунал разберет.

Корней Савельич поднял руку, требуя тишины.

– Имеется предложение: арестовать Малышева и передать дело о хищении аварийного запаса в трибунал. Другие предложения есть? Нет. Голосую... Кто за предложение арестовать Малышева и сдать под трибунал?

Дружно взметнулись руки.

– Против есть? – спросил Корней Савельич.

Он внимательно всматривался в полутемное помещение. Одна рука поднялась. Вторая. Зоя и Глаша. К ним несмело присоединилась еще рука. На ней и задержался взгляд Корнея Савельича.

– Почему вы, товарищ Баштан, идете против воли коллектива? – спросил он.

– Добрячок! – негромко прозвучало из темноты.

Оська узнал голос. Он повернулся лицом к матросам, разыскивая взглядом Марушко.

– Добрячок, говоришь? Выйди сюда. Поговорим. – Он тяжело передохнул. – Выйди послушай, что я тебе скажу. Персонально!

– Ну, вот... – Марушко, раздвигая плечом рыбаков, пробился к Оське. – Вышел.

– Слушай, ты... – Оська запнулся от возмущения. – Я давно уже не босяк, давно не хулиган. Но во мне еще осталось достаточно хулигана, чтобы сделать из тебя, гада, человека.