Феликс Кандель - Врата исхода нашего (девять страниц истории)

• Название: Врата исхода нашего (девять страниц истории)
• Автор: Феликс Кандель
• Издательство: Effect Publications
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

---

Мужчины!

Поговорим о женщинах, мужчины!

О неземных, эфирных созданиях, нежных и хрупких, томных и кокетливых, которым розами благоухать, мотыльками порхать, срывать по жизни цветы удовольствий.

Я открываю газету. Я читаю новую корреспонденцию из Москвы. Я вижу знакомые имена. Как далеки вы от нас! Как нам до вас близко!

Еще демонстрация…

Еще голодовка…

Еще допрос со слежкой…

Еще и еще!

Женщины! И все это наши женщины…

Когда у мужчин кончаются силы, когда на мужчин наваливается отчаяние, когда мужчин ломает болезнь или страх, когда мужчин уволакивают в тюрьму, — на их место встают женщины.

Неземные, эфирные создания, нежные и хрупкие, томные и кокетливые, которым розами благоухать, мотыльками порхать — и так далее, и так далее…

На которых дом, дети, заботы женские — заботы мужские.

Встать рано — приготовить завтрак — накормить семью — отправить детей в школу — пойти самой на демонстрацию — попасть в милицию — просидеть в камере — продержаться на допросе — получить порцию угроз и хамства — чудом выйти к вечеру — забежать в магазин — отстоять очередь — приготовить ужин — накормить семью… И бояться за мужа. И бояться за сына. И бояться за дочку.

Нет времени бояться за себя…

Женщины! И все это наши женщины, эфирные, неземные создания, которым — розами благоухать, — и так далее, и так далее…

Все это наши женщины, за которыми по пятам вечно бегают мужчины. Не потому, что они им нравятся. А потому, что они за ними следят.

Женщинам надо целовать руки — они им выкручивают.

Женщинам надо говорить ласковые слова — они им угрожают.

Женщинам надо улыбаться — они им скалятся.

Ну и мужчины пошли нынче в комитете государственной безопасности! Не джентльмены, нет, не джентльмены…

«…я за эти годы совсем вымотана. Я выдала такую массу психических и физических сил, что никак не соберу крошки и обломки…

…эта боль, которая на моем фото, бывает не всегда. Но боль — это главная тема… Когда же будет радость? Неужно Бог так со мной обошелся?..

…получила трогательное письмо от одного мальчика из Америки. «Меня зовут Даниель. Мне семь лет, и у меня есть сестра. Раввин попросил нас написать тебе, чтобы сделать твою жизнь счастливее…»

Я люблю эту женщину!

Я люблю эту женщину и заявляю о том всему миру, — чего тут стесняться?

Я люблю эту женщину, и тоже хочу, чтобы ее жизнь была счастливее.

Я люблю эту женщину, как любят ее многие, кому она помогала в их страшные годы заключения, кого она утешала, ободряла; вселяла бодрость, веру в победу, в справедливость посреди мрака отчаяния, злобы, ненависти и грязи.

Мне не пришлось сидеть в российских тюрьмах, но Ида помогала и мне.

Моей жене не пришлось мучаться без меня долгие годы, но Ида помогала и ей.

А сколько тех, кто обязан ей многим, сколько их, еще сидящих по тюрьмам и вышедших уже на волю!

Вот вам выдержки из ее писем в тюрьму. К одному из многих. К мальчику, с которым она разговаривала, как взрослый со взрослым, как мать с сыном. Товарищ с товарищем. Которому она дала силы выдержать срок, выйти на свободу, уехать в Израиль.

«Прежде всего, с самого эмоционального вопроса; понимаю ли я тебя? Неужели тебе это не ясно? Я поняла тебя в ту самую секунду, когда прочла твое заявление о выезде, я поняла твою суть, но это совсем не значит, что я должна полностью соглашаться с твоими взглядами и суждениями…»

«Так вот — если у тебя есть идея, которой ты хочешь служить и хочешь достичь многого, то если ты не будешь стоиком, то ничего и не получится. Не имеет значения, из какой области твоя идея — равно в науке, политике, любви. И не ищи, малыш, оправдания своим слабостям: их полно у каждого, и оправдывать их перед самим собой — дело безвольных и нытиков. Но, слава Богу, ты не принадлежишь к этой категории…»

«И опять, и опять — будь благоразумен и терпелив. Ждать осталось не так много. Пусть и мучительно но время, но кто знает, может быть, это, действительно, время свободы приближается для тебя?..»

«Я думаю, что все витамины ты уже слопал, а потому посылаю новые и еще разные израильские продукты. Напиши, как нога? Может быть, у тебя плохая обувь? Купи получше, не жалей денег…»

«Будь здоров, малыш. Пиши мне регулярно, каждую неделю, чтобы не создавать паники у меня на душе. Целую тебя. Ида…»

Что можно еще добавить?

Что можно сказать о ней сверх того, что она сказала сама?

Воистину, Бог открывает человеку главный его путь в незаказанные ранее сроки.

Только угадай этот момент. Только пойди по главному своему пути…

Воистину, Бог вкладывает порой большую душу в маленькое, слабое тело.

Только выдержи эту ношу. Только пронеси, как эстафету, до следующего человека…

Вот она и несет.

Вот она и ждет следующего.

Маленькая, слабая женщина — Ида Нудель…

«…о слабости — это уже позади., Я не сломаюсь, не отступлюсь, это уж я твердо знаю. Может быть, я буду делать перерывы, но я не отступлюсь ни за что…

…в своем безвыходном положении я мечтаю о помощнике, так как сейчас не вижу иного выхода. Пока я не в тюрьме, можно что-то сделать, потом будет поздно…

…я требую от многих людей, требую резко и настойчиво, и знаю, что дураки отвернутся, оскорбленные, а умные умножат свои усилия, поняв меня. Я требую добиваться освобождения «самолетчиков». И я знаю своим сердцем — сейчас время пришло. Если я не сумею сделать сейчас — сидеть им до конца. И если я не буду беззаветно предана этой идее — ни черта не получится…»

А мы все улетаем и улетаем. Один за другим.

Мы улетаем, будто из окружения.

Будто последним самолетом, когда бомбят уже взлетную полосу.

Мы приземляемся в Лоде, опаленные, обугленные, в капсуле недоверия, отчаяния и надежды, и нас легко выделить из толпы по пристальному, напряженному взгляду.

Через пару месяцев в Израиле мне говорили многие: «Вот теперь у тебя нормальные глаза».

Я им не верил. Я смеялся. Я думал, они у меня всегда одинаковые.

Пока я не увидел следующих. Тех, кто был много лет в отказе. Тех, кого уже я встречал в Лоде. У них был пристальный, напряженный взгляд.

А мы все улетаем и улетаем…

И у каждого из нас ощущение невозможной удачи, будто вытянул счастливый билет.

И у каждого из нас — ощущение печали по оставляемому.

И у каждого — страх зи остающихся.

Страх за Иду Нудель…

«…моя задача теперь — выбиться любым путем. Через тюрьму? Значит так. Я выполнила свой долг. Все. Теперь я должна вырваться сама.

…это можно сделать только при условии, что кто-то с нечеловеческим упорством и настойчивостью день и ночь, все эти месяцы будет думать и действовать в мою защиту. Иначе это пустое дело…

…я прошу не страдать над моими письмами. Не страдания нужны, а действия…»

И вот она уже в ссылке…

Моя любимая женщина — Ида Нудель.

Семь лет ее продержали в отказе. Просто так. По прихоти, ненависти, по злобе…

Теперь ей добавили четыре года ссылки.

Вся система ополчилась на одну маленькую женщину. «Самое передовое в мире» государство-гигант равнодушно давит невиновного.

Когда-то я прочитал в одной статье, что путем создания особых условий ученым СССР удалось вызвать искусственный инфаркт у обезьяны.

Это был триумф науки!

Это было величайшее научное достижение!

Что им теперь обезьяна? Давно пройденный этап. Они научились создавать особые условия для человека…

А мы молчим.

Мы живем, работаем, развлекаемся.

У нас на носу чемпионат по футболу. Потом по хоккею. Потом по теннису.

Вечный чемпионат.

Вечный праздник!..

А человека гноят в тюрьме.

А человека сживают со света.

А человеку не дают жить, как он кочет.

Жить?!

Думать ему не дают. Дышать…

Но это там. Далеко. На краю света. Это нас мало касается…

Что там сейчас по программе? Включайте телевизор!..

Из последнего слова Иды Нудель:

«Меня судят за семь предыдущих лет, самых славных лет в моей жизни. И если через многие годы мне еще раз нужно будет сказать последнее слово, я абсолютно уверена, что и тогда я повторю: эти семь лет моей жизни, за которые сегодня я сижу на скамье подсудимых, самые тяжелые и самые славные дни в моей жизни. В эти семь лет я научилась ходить с гордо поднятой головой, как человек и как еврейка. Эти семь лет были наполнены ежедневной борьбой за себя и за других. И каждый раз, когда мне удавалось сохранить живой очередную жертву, мое сердце наполнялось необычайным чувством, которому нет равного. Возможно, оно близко к чувству женщины, давшей новую жизнь. И даже если остальную жизнь я проживу серо и однообразно, эти семь лет будут согревать мне сердце и дадут сознание, что жизнь прожита не зря. И никто из вас, мои судьи, не может придумать мне кару, чтобы взять реванш за торжество и победу этих семи лет».