Елена Якобсон - Пересекая границы. Революционная Россия - Китай – Америка

• Название: Пересекая границы. Революционная Россия - Китай – Америка
• Автор: Елена Якобсон
• Издательство: Русский путь
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1994
• ISBN: 5-85887-172-0

Впервые публикуемые в России воспоминания Е.А. Якобсон (1913—2002) — важный вклад в мемуарную литературу российского зарубежья.

Е.А. Якобсон родилась в Петербурге, воспитывалась няней в родовом имении; детские годы, пришедшиеся на Гражданскую войну, прошли на Кубани. Училась в советской, затем в харбинской школе, юность провела в Китае. Переехав в США перед Второй мировой войной, стала автором учебника русского языка, выдержавшего восемь изданий, основоположницей факультета славянских языков и литератур и инициатором преподавания русского языка в Университете им. Аж. Вашингтона; открыла первую передачу русской службы «Голос Америки»...

Воспоминания повествуют не только об исторических катаклизмах, на фоне которых протекала насыщенная, «полная приключений » жизнь талантливой мемуаристки, но и о становлении незаурядной личности и поисках своей судьбы на чужбине.

---

Я очень скучаю по моему ученому товарищу.

Жизнь Сергея сформировали три великие культурные традиции — русская, немецкая и английская. Он высоко ценил все три и опирался на них в своей работе и в частной жизни. Когда я начинала свою профессиональную карьеру, я подумала, что Сергей и я могли бы очень хорошо работать вместе. И многие друзья думали, что так оно и было, но это противоречило бы всем трем традициям. Традиционная роль, которую Сергей принял на себя и в которую он твердо верил, не позволяла сотрудничества, равного участия мужа и жены. Конечно, в Америке такое было возможно, но в этом отношении, как и во многих других, Сергей так никогда и не стал «американцем».

По правде сказать, он так никогда полностью не признал законности моей профессиональной деятельности. Пять учебников, которые я написала, были плодом только моего труда, Сергей видел их уже после выхода в свет. Когда я поняла всю бесполезность моих попыток делиться с ним своей университетской жизнью, я просто никогда больше об этом не заговаривала. Он тоже молчал, зная, что я по этому поводу думаю. Смысла в спорах не было — мы разрешили проблему путем ее игнорирования. Он изо всех сил старался верить, что моей карьеры просто не существует, надеясь, что однажды я от нее откажусь и буду сидеть дома. Боюсь, что, учитывая все обстоятельства, из меня не получилась «правильная жена» для Сергея; наверное, он чувствовал разочарование от того, что не осуществилась та жизнь со мной, о которой он мечтал.

Любовь коварна. Я тоже начала понимать, что вышла замуж за человека не такого, как я думала. Я не могла рассчитывать на Сергея, как на друга; мои попытки объяснить ему, почему я действовала и чувствовала именно так или иначе, не вызывали отклика. Ему вовсе не было нужно понимать «почему» и «как», все это была чепуха, «глупые женские разговоры».

«Я не глупая женщина!» — обижалась я. «Ну, успокойся, успокойся, — говорил он. — Ты вовсе не глупая, просто говоришь глупости. Забудем об этом».

Ничего не достигнув разговорами, я скоро поняла, что должна принять его на его условиях и перестать пытаться вовлекать в мою профессиональную жизнь. В результате в течение тридцати двух лет в Университете имени Джорджа Вашингтона у меня не возникло ни одной настоящей дружбы, хотя там было много людей, которые мне нравились и которым нравилась я. Мое общение с людьми, встречи, развлечения происходили в кругу Библиотеки Конгресса, где я была просто женой Сергея. Постепенно я научилась сочетать мои столь разные роли, постоянно вступающие в противоречие, — мою профессиональную карьеру, выполнение обязанностей жены и воспитание двух детей.

Наверно, каждый член нашей семьи к 1950-м годам носил в душе образ того, какой должна быть «американская семейная жизнь», и в общем и целом мы все сумели осуществить свою мечту. Все четверо хотели, чтобы жизнь была «правильной », и мы изо всех сил старались таковой ее сделать. После двух кошмарных недель нашего первого семейного отпуска на пляже, когда все всем мешали и действовали друг другу на нервы, детей каждый год посылали в летние лагеря, пока они не поступили в колледж. Дни рождения не пропускались никогда, мы отмечали даже день рождения нашей собаки. В Рождество и День благодарения мы все традиционно собирались за семейным столом, и друзья наших детей часто проводили у нас сочельник. Пока Денис и Натали были студентами, они приезжали домой на все праздники, нередко привозя с собой друзей, постепенно становившихся друзьями всей семьи.

Дети знали, что всегда могут рассчитывать на мою поддержку, даже если это не нравилось Сергею. Я помню, как тайком подписывала разрешение Денису играть в школьной футбольной команде после того, как его отец это запретил; мы с Натали убегали в кино после того, как Сергей вдруг передумывал и решал, что все должны остаться дома. Мы устраивали чудесные ужины по воскресеньям, оживленный разговор и смех создавали ту особую семейную близость, к которой мы все стремились.

Конечно, были и другие события, не менее «традиционные» — борьба детей против родительского авторитета, необходимые наказания, крики «Ты просто не понимаешь!» и «Это несправедливо!». Старший брат дразнил младшую сестру, младшей сестре сходило с рук то, за что наказывали брата, — совсем как в кино или в телевизионных комедиях. Мы все научились понимать, что жизнь состоит из таких взлетов и падений, и пытались вести себя «нормально». У нас получилась в конце концов обычная американская семья, и каждому из нас удалось создать в ее рамках свой независимый стиль, свою жизнь. Много лет семья была в центре моей жизни, и теперь, когда я живу одна, мне ее не хватает.

У Дениса, который сейчас живет в Денвере (штат Колорадо), набралась богатая коллекция рассказов о нашей «семейной жизни». Все их слышали много раз, но, когда семья собирается вместе, он неизменно рассказывает их, к восторгу присутствующих и к пользе младшего поколения Якобсонов. Денис закончил Корнеллский университет с дипломом инженера, работал сначала в «Грамман Эрк-рафт», одновременно учась в аспирантуре, а потом в «Мартин Мариетта» и «Вестингхаус». Позже он перешел в маленькую фирму, где стал вице-президентом, а в 1981 году стал президентом корпорации «Рентех», акционерного общества с широким владением акциями, которое занимается разрешением экологических проблем. Корпорация разработала процесс утилизации метана (болотного газа) и углекислого газа, выделяемого естественным путем при образовании больших мусорных свалок, и превращения его в свободное от серы дизельное топливо и другие углеводороды...

...Мы с Сергеем прожили тридцать лет. Это была совместная жизнь двух людей, которые полюбили друг друга и поженились. Иногда я думала, что мы оба сделали неправильный выбор, однако наш брак оказался прочным. Вопрос о разводе не вставал никогда и даже никогда не приходил в голову. Мы оба чем-то жертвовали, улаживали разногласия и учились принимать друг друга «в радости и в горе». А было у нас и то, и другое...

Сергей давал мне возможность развиваться: путешествовать, использовать свои интеллектуальные возможности, познавать увлекательный мир вашингтонской международной политики. Наш брак стал для меня той прочной основой, на которую я могла опираться, строя свою собственную жизнь.

Когда мы начали путешествовать, передо мной открылись новые миры. Вдали от дома, от детей и работы Сергей мог не делить меня ни с кем, и он был счастлив. Хотя я считала себя плохой путешественницей — мне всегда становилось неуютно вдали от привычного окружения, — это были самые счастливые моменты нашей совместной жизни. Он был прекрасным товарищем, образованным, культурным человеком и очень меня любил и прощал мне то, что подчас оказывался для меня на втором плане.

Каждый год мы проводили пять или шесть летних недель в путешествиях, всегда заезжая в Лондон на неделю-другую. Мы посещали те места, где Сергей жил, находили его старых друзей. Я научилась любить Лондон почти так же, как любил его Сергей.

Когда Сергей ушел на пенсию в 1971 году, я взяла в университете отпуск на целый семестр, и мы уехали в Европу. Сначала мы жили в Италии, в Белладжо, на вилле Сербелони, принадлежавшей фонду Рокфеллера, на работу в котором Сергей получил грант. Мы как будто вернулись в прошлое, в место несравненной красоты, средневековый город, где до сих пор существовало классовое устройство общества и где мы целый месяц наслаждались привилегиями, положенными нам по статусу.

Остальное время, до Рождества, мы проводили в Лондоне. Ходили в оперу, в Королевский балет, ездили посмотреть шекспировский театр, посещали Кембридж и Оксфорд, где у Сергея были друзья. Большинство из них принадлежали к нашему поколению; я познакомилась со многими очень интересными людьми, чьи имена я встречала до того только в книгах или на книжных обложках.

В салоне баронессы Муры Будберг в Лондоне по воскресеньям можно было встретить молодых английских писателей и политиков. В то время, когда я с ней познакомилась, Мура была величественной старой дамой, все еще достаточно привлекательной, чтобы обращать на себя внимание мужчин. В молодости она была любовницей Максима Горького и гражданской женой Г. Уэллса. Мы обедали в клубе «Атенеум» с сэром Исайей Берлиным, пытаясь не потерять нить его беспрерывного монолога...

Я помню, как услышала слова одной из сестер Пастернак, Лидии или Жозефины: «Как жаль, что нет Бориса. Я только что написала стихотворение и хотела бы ему прочитать», и поняла, что в этой семье все трое детей писали стихи.

Мы подружились с Женей Горнштейн, сестрой Льва Лунца, основателя «Серапионовых братьев» (литературного объединения в России 1920-х годов). В этом кругу литературные занятия тоже воспринимались как часть обычной жизни. Муж Жени был писателем и переводчиком на английский русской поэзии. Архивы Льва Лунца позже стали темой докторской диссертации моего ученика Гери Керна.