Константин Рольник - Расстановка

• Название: Расстановка
• Автор: Константин Рольник
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Союз Повстанцев на далекой планете Мезля борется с реакционной тиранией. Подпольщики вымышленной страны «Рабсийская Федерация» сражаются против ограбления, религиозного ослепления и политического угнетения граждан.

---

— Вот как? — хмыкнул Николай — Очень индивидуалистический коммунизм! Не похоже на движения прошлого…

— Все прошлые движения подсознательно исходили из нехватки ресурсов и благ. А дальше разница была уже в мелочах. Анархисты хотели, чтобы скудные блага распределяла община, социалисты считали справедливым государственное распределение, а либералы надеялись на "невидимую руку рынка", которая раздаст всем по труду. И то, и другое и третье — разные варианты ограничения свободы. Ограничена она не устройством общества, а беспомощностью перед природой, неразвитостью техники и производства. Это куда сильнее ограничивает, чем любой юридический кодекс. Вот это-то, главнейшее ограничение, все политики прошлого молчаливо признавали вечным. — и тут Рэд, сухой логик, вдруг заговорил мечтательно и вдохновенно: — Мы ставим его под сомнение! Наука и техника способна преодолеть скудость, освоение космоса и океана избавит от исчерпания ресурсов. Представьте общество, где всем всего хватает, труд автоматизирован. Гражданин такого общества — собиратель даров техносферы. В этой экономике не нужны деньги. Здесь личность творит тот вариант счастья, который ей нравится. Личности нравится, понимаете — а не диктуется общиной, государством и рынком.

— Как же без контроля?… — неуверенно начал Николай

— Контроль тут нужен разве что в особых случаях: скажем маньяк пытается заказать на 3D-принтере атомную бомбу. Но с такими попытками справятся инженеры-модераторы, лишив дурака технической возможности вредить. А по мере роста культуры масс, исчезнет нужда и в модераторах. Наша цель — это максимально свободное общество, "наибольшее счастье для наибольшего числа граждан". Или, как говорил Доброцкий, "укрепление власти человека над природой и уничтожение власти человека над человеком".

— Помню, вы мне эту фразу цитировали в первый день нашего знакомства. Но тогда это был голый лозунг, а сейчас вы развернули мне перспективу. Я понял вашу тактику и стратегию. А ведь и в будущем обществе без разногласий не обойдется?

— Конечно! — лихо подмигнул Рэд — Без них нет развития. Но это будет борьба за свое мнение, за свою научную гипотезу, за свой эстетический вкус. Под ней не будет корыстной подкладки, и непримиримого конфликта интересов. В развитии целого, в познании истины тут одинаково заинтересован каждый спорщик. Это ведь не драка за кусок.

— Что ж… Выходит, Союз Повстанцев хочет своей революцией вырвать научные открытия у нынешней гнилой реакционной власти — как древний титан вырвал огонь у богов, чтобы дать его людям?

— Верно. И воздвигнуть на Мезле, путем внедрения новых технологий, рукотворный рай. Не вымышленный, не религиозный — а вполне материальный, доступный каждому. Это в наших силах.

— Величественная задача… Задача планетарного масштаба… Но позвольте, вы ведь действуете только в Рабсии…

— Вы плохо информированы — улыбнулся Рэд — Впрочем, при нынешних стенах цензуры, это не ваша вина. В других странах идут сходные процессы, и там наши единомышленники не менее активны. Мы не зря говорим, что мы космополиты. В Центральный Совет входят уроженцы всех регионов планеты. И для каждого из нас главный враг — реакционеры "собственной" страны, ведь именно по ее территории проходит его участок фронта. А в случае победы — именно "его" страна станет плацдармом и базой для развития революции в мировом масштабе. Для нас разные страны — это не "родины", а лишь территории. Плацдармы для реализации идеи. Мы не влюблены в кусочки, обмотанные проволокой границ. Понимаете, мы патриоты планеты, патриоты человечества. А по отношению к нынешним государствам — мы космополиты. Нам плевать на патриотическую демагогию правительств. Казенный патриотизм лишь рычаг в их руках. Мир един. Сейчас он движется на всех парах к пропасти исчерпания ресурсов. Слепые оптимисты делают вид, что все идет нормально, ретрограды-пессимисты кричат: нажмите стоп-кран поезда, притормозите прогресс, ограничьте потребление! Но остановка приведет к тому, что поезд медленно покатится на дно той же пропасти: ограничения сдерживают не только "безумное потребительство", но и научное творчество, способное вытащить нас из ловушки. Быстро или медленно, существующие ресурсы все же исчерпаются. Выход один: с помощью техники разогнать поезд прогресса до огромной скорости, чтобы он мог перепрыгнуть через пропасть! Приделать к нему крылья! Тогда спасемся. Исходов всего два: научный и технический прогресс, освоение океана и космоса — или же деградация и гибель от исчерпания ресурсов. Политическая революция расчистит дорогу для технического прогресса — и тем спасет человечество!

Устыдившись неожиданного пафоса последней фразы, которую могли принять за самовосхваление — в то время как Рэд говорил больше о товарищах, чем о себе — подпольщик смущенно улыбнулся, и прибавил:

— Вот так. Ни больше ни меньше…

Братья раздумывали: в словах гостя была определенная логика, они поняли ее. Между тем, Рэд решительно поднялся с кресла. Он внимательно осмотрел книжные полки и тахту: никаких следов пребывания, ничего здесь не оставил. Что ж. Время. Пора уходить.

— Ну ладно, спустимся с этих небес — произнес он, протирая очки — спасибо вам огромное за помощь, за приют. Надеюсь, я не очень обременял вас все эти шесть дней.

— Что вы… — добродушно улыбнулся Николай Чершевский — Напротив, я у вас в долгу. Наши беседы дали мне пищу для нового романа. Помните, я говорил вам? Фантастического….

— Вот как? — Рэд несколько даже опешил — Я польщен…

— Просьбы ваши тоже не обременяют… Костюм вам купил без труда, какой просили…. Вы, я вижу, мастер конспирации. А цвет глаз вот изменить не удастся — шутливо продолжил писатель — Хотя очки с простыми стеклами я принес. Роговая оправа, без сомнения, меняет ваше лицо, а глаза-то прежние… Тут уж ничего не поделаешь.

— Ошибаешься, братец — возразил доктор Алексей — Продаются и контактные линзы, позволяющие менять цвет глаз. Правда, они дороги. Товар для богачей.

— Кстати о богатстве — нахмурился Рэд — Тех денег, что я вам дал, хватило? Очки и косметика дешевы, а вот костюм… В связи с войной все дорожает, в том числе и одежда.

— Нет, на этот костюм цена приемлемая… Товар вы указали неходовой. У молодежи классика не пользуется спросом. Хотя Медвежутин снова обмундировал учащихся в форму, но вне школы и университета они по-прежнему предпочитают яркие тона. А тут такое: размер для молодого, цвет и фасон для взрослого… Торговец не дорожился, рад был что взяли.

— Мой персонаж, по легенде, молодой успешный аспирант, всего добился сам, тщеславен и гордится заслугами. Жаждет признания. Я, знаете, даже для эпизодических превращений продумываю мелочи. Не только внешность и походку, но и психологию. Учебники по актерскому мастерству читал с увлечением. Подойдет именно тот костюмчик, что я описал. Так-с… Можно взглянуть?

— Вот, пожалуйста… Классический черный. Шелковая белая сорочка. Ботиночки стильные, с претензией. Галстук легкомысленный, как просили, пестренький. Не забыл даже запонки… Ну и плоский чемоданчик-дипломат очень подходит к вашему образу.

— Дом кладут по кирпичу, а роль… Впрочем, это не мои слова. А то вы их, чего доброго, впишете в роман… — пошутил Рэд, переодеваясь. Разгрузочный жилет с набором выживания он надел под широкий пиджак.

— Нет, серьезно — пригладил круглую бороду Николай Чершевский — То, что вы мне рассказали в эти пять дней, начиная от психологии личности и кончая прогнозом о рукотворном рае — настолько цельно и закончено, что я пожалуй выведу героя, на Вас похожего… В будущей книге…

— Ну, спасибо. — Рэд даже прижал руку к сердцу, от избытка чувств — Вы решили мне подарить бессмертие… Ведь для нас, материалистов, оно в памяти других. В том следе, который личность оставляет после себя в истории.

— Да, в этом смысле, писатель волшебник. — весело откликнулся Алексей. — В отличие от нас, докторов, он способен дарить вечную жизнь… Свом героям, естественно.

— Будьте осторожны — напутствовал Николай Чершевский

— Николай, уж коль скоро я попаду на острие вашего пера, то смерти мне бояться нечего…. — Рэд теперь и улыбался по-иному, он без остатка растворился в образе самоуверенного аспиранта — Сейчас выключу "Пелену" и положу ее в карман. Потом вы откроете дверь, и я исчезну. Но хочу сказать напоследок: искренне рад, что нашел здесь приют и провел эти дни в вашем обществе. Прощайте, дорогие!

Он окинул взглядом тесное книгохранилище, массивные дубовые шкафы, узкую тахту и неказистый письменный столик, за которым ключевые игроки будущего подполья обсуждали тайные дела. На краю столешницы лежала черная коробочка "Пелены".

Уход (Рэд, бессмертие)

Толкнув обшарпанную дверь подъезда, Рэд впервые за шесть дней очутился на улице. Свет, тепло, звуки и краски мира с такой силой нахлынули на него, что с непривычки заговорщик опешил и остановился как вкопанный. Щурясь от нестерпимо ярких лучей, он оглядел двор. Кажется, ничего подозрительного. Безлюдье. Тишь. Буйные раскидистые деревья шевелят кронами под ветром. В живительной тени, у качелей, беседуют мамаши, покачивая коляски с детьми. Заперты и мертвы автомобили на парковочной площадке. На асфальт уже легли кое-где желтые листья. Подпольщик судорожно перевел дух. С непривычки кружилась голова. Он сощурил глаза, жадно вбирая новые впечатления — недельное затворничество обострило чуткость к природе. Городское небо, в легких перистых облачках, радовало его также остро, как синий купол над Урбальскими горами. Оно казалось живым и ласковым. Даже тонкие черные нити проводов, перечеркнувших лазурь, не портили впечатления. Придя в себя, подпольщик неторопливо двинулся вдоль исписанных стен, миновал футбольную площадку: там сейчас не звучали удары мяча и ребячьи голоса. Он прошел под арками, крашенными желтой охрой. Пересекая спокойный проулок, Рэд оглянулся по сторонам, еще раз убедился: слежки нет. Шел он через дворы, избегая людных мест, оглядывал дворовые скверики, и поймал себя на том, что тревожится за судьбу этих зеленых оазисов: ведь рано или поздно варварская "уплотнительная застройка" доберется и сюда… С элегической грустью, смешанной с радостью от чудной картины, подпольщик любовался маленькими фонтанчиками, роскошными бархатными цветами на клумбах, алыми гроздьями рябин. У него вдруг возникло щемящее чувство, будто он любуется природой в последний раз.