Константин Рольник - Расстановка

• Название: Расстановка
• Автор: Константин Рольник
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Союз Повстанцев на далекой планете Мезля борется с реакционной тиранией. Подпольщики вымышленной страны «Рабсийская Федерация» сражаются против ограбления, религиозного ослепления и политического угнетения граждан.

---

Итак, герои и злодеи были выписаны густыми красками.

Хватало в новой книге и приключений. Стержнем был бунт — бунт повстанцев против властей, против навязанной лживой морали, против деспотизма. Остроту придавало неравенство соперников: горстку бунтарей давил мощнейший аппарат государства. Немалую роль в отношениях персонажей занимали обида и месть: они обладали не только разумом, но и чувством. Повстанцы, на страницах романа, мстили правящим преступникам. Те, в свою очередь, считали преступниками революционеров. В ткань повествования вплетались и личные драмы: под удар попадали родные и близкие подпольщиков, принципиальная борьба обрастала мотивами личной мести. Писатель показывал и обратное: личная месть персонажа, осознавшего причину своих бед, перетекала в войну против несправедливого общественного строя. Большинство значимых героев книги, как отрицательных так и положительных, не были свободны от честолюбия. Тут нашлось место и для бедняг, затравленных, потерявших верную дорогу, и для героев, жертвующих собой в борьбе со злом. На страницах новой книги встречались таинственные загадки, похищения, внезапные катастрофы. Отважные попытки героев улучшить мир, их победы и поражения, спасение и гибель — что еще нужно для авантюрного романа?

Однако, за всеми зигзагами фабулы, Чершевский ни на минуту не упускал главную цель: помочь читателю практически, дать совет — "с чего начать?". Будучи автором детективов, Николай в общих чертах знал тактику спецслужб. Прежде, живя в столице, он водил знакомство с отставными разведчиками, работавшими за рубежом. В книгах о прошлой войне ему приходилось описывать разведсети, диверсионные группы и партизанские отряды — всякий раз вникая, по архивным документам, в их структуру и методы. Хоть Рэд в эти дни молчал о своей миссии, но Чершевский о ней догадывался: помогло многолетнее чтение подпольной прессы, прослушивание зарубежных радиостанций, развитая политическая интуиция. Отчасти по аналогии с разведками, отчасти по богатейшему историческому опыту рабсийского революционного движения, Чершевский неплохо представлял устройство новорожденной организации. В новом романе он хотел описать все нужные подразделения: явить радикальному молодому читателю пример дееспособной подпольной группы, предупредить о возможных проблемах, ознакомить с рядом конспиративных тонкостей. Любой группе молодых и недовольных, собравшихся вступить в борьбу со Злом — такая книга указала бы верный путь.

Чершевский писал роман, чтобы показать дорогу к лучшему новому миру. Без него и до него социальные утописты выдвигали проекты лучшего общества. Без него и до него научные фантасты описывали чудеса техники будущего. Но эти книги не давали совета о путях и средствах. Цель ясна: рукотворный технологический рай. Но какая социальная сила будет за него бороться? Какова психология и мотивы этих борцов? Какую идеологию и почему они исповедуют? Как они должны организоваться для победы?

Утописты и фантасты отыскали на черном небе реакции путеводную звезду, ориентир по дороге в светлое будущее. Чершевский высоко ценил их творческий подвиг. Верный конечный пункт отметили на карте мечтатели. Но вести корабль предстояло личностям иного типа: революционным фанатикам. Мечтатели забыли, что путь к новому миру лежит сквозь льды реакции и лютую стужу тирании. Эти торосы нельзя преодолеть на хрупких клиперах просветительских кружков и воскресных школ. В торосах реакции увязнет и тупоносая тихоходная баржа "мирного прогресса". Утлые шлюпки общин и коммун будут затерты во льдах.

Через реакционные завалы, к техногенному раю проложит путь лишь одно судно — ледокол. Все преграды на пути он разобьет силой и только силой.

Таким ледоколом и была организация Союза Повстанцев. Чершевский решил описать в своем романе этот корабль от носа до кормы, от гребного винта до командирской рубки. Предстояло рассказать и о сборке судна "с нуля". Несложно догадаться: уехавший утром гость в эти шесть дней скрупулезно собирал один из его двигателей, прилаживая по схеме деталь за деталью: винты и лопасти, камеры сгорания и насосы, клапаны и шестерни.

***

Машина исправно крутилась и после смерти механика, собравшего ее.

Валентин Клигин, "золотое перо Урбограда", набрасывал этим вечером концепцию пропаганды. Артур Новиков, будущий редактор тайной газеты, отходил от шока, вызванного смертью его соседа, и возвращался мыслью к компоновке номера. Водитель Каршипаев, в замасленной спецовке, шел из гаража, весело напевая: сегодня он раздобыл жестяные листы для оборудования двойных стен микроавтобуса. Задержавшись на работе в мэрии, клерк Ермаков перебирал исписанные мелким почерком листы с адресами и паспортными данными горожан. Химик Руслан Ахримов мыл перед ужином руки, тщетно пытаясь оттереть с ладоней желтые кислотные пятна. Типографщик Иван Изотов, развалившись на диване, листал техническое руководство по офсетным и трафаретным машинам печати. На тайных квартирах скрывались бойцы "группы действия", пережидая грозу полицейской операции. Контрразведчик силовой группы, Владимир Светлов, которого партизаны не знали, обсуждал с Игорем Харнакиным будущий контрольный маршрут. Мирно дремал связник Фальков, владелец медовой лавки, превращенной в "почтовый ящик". Раздумывал о будущих соратниках Никита Доброумов, исследователь уникальной технологии, решивший сегодня порвать с гнусной РСБ и примкнуть к подполью. А двоюродный брат Чершевского, доктор Алексей, давший согласие укрывать и лечить раненых партизан, быстрым шагом направлялся к брату, чтобы сообщить ему новость об убийстве офицера РСБ (выпуск криминальной хроники он случайно увидел на уличном телевизионном табло; через пятнадцать минут после его ухода в квартиру Алексея бесшумно вошла спецгруппа; обыск ничего не дал: оглядев тесное книгохранилище, сыщик вздохнул, смел со столика рыжие крупинки табака, и отправился по другому адресу). Между тем, прежние вербовщики подполья: Зернов, Ваюршин и Дареславец — готовились к отъезду, уступая место новой команде.

***

Не зная имен подпольщиков, Чершевский пытался реконструировать саму логику их взаимоотношений, потоки информации, денег, прессы, взаимодействие подразделений и звеньев.

"Возможно, я ошибаюсь"— думал он — "Возможно, моя схема несовершенна. Но если я не предложу ее, велика опасность что этого не сделает никто. Ведь до сих пор мне не доводилось видеть таких книг… Наверное, это не случайно. Тут нужна определенная дерзость. Конечно, о публикации романа в условиях даже нынешней Рабсии и речи быть не может. Книгу запретят. Ничего, ее издадут повстанцы в тайных типографиях. Возможно, у меня будут неприятности. Но в моем возрасте это уже не страшно… Мой роман, скорее всего, последний. Лебединая песня. Если революция не произойдет, и цензура укрепится — даже из компьютерной сети мою книгу вытравят. Хотя повстанцы периодически будут закидывать ее в киберпространство: у них есть команды хакеров. Эх, как хотелось бы крикнуть читателю: скачивай роман, пока не поздно! Не читай из сети, скачивай на диск! Так-то сохраннее будет!"

Литератор знал, что в такой стране и в такое время так писать нельзя — и писал именно так.

Он ждал от аудитории не только пассивного чтения. Николай призывал читателя к сотворчеству и собеседованию с книгой. А если бы кто-то из молодых создал лучшую схему чем он, или написал роман на революционную тему — лучший, чем вышел у него — писатель был бы счастлив. Значит, тема увлекает, задевает за живое, заставляет думать. Не страшно, если мысль юных беспощадно оценит труд и вклад его самого — молодым жить, молодым идти вперед. Кто может, пусть сделает лучше.

Чершевский вдруг решил, что отдаст роман в подпольные издательства без указания имени, даже без авторского псевдонима. Известность его и так велика. Движет им не корыстный интерес, не личное честолюбие — его книга должна стать всеобщим достоянием, служить прогрессу родной планеты.

"А как завершить мою книгу?" — Николай задумался и щелкнул пальцами — "Нашел! Тою же фразой, что начнет круговерть событий!"

Пронзительный, нетерпеливый, внезапный звонок грубо вырвал писателя из волшебного мира сцен и образов. Двоюродный брат его, доктор Алексей Чершевский, вбежал в кабинет, и возбужденно жестикулируя, поведал горячую новость: о недавнем убийстве лейтенанта РСБ, о полицейской операции, о розысках Рэда, о собранной в подпольных лабораториях стреляющей авторучке.

Николай, оторвавшись от книги, мгновенно осознал: война добра и зла, прогресса и реакции уже пришла на сонные улицы Урбограда. Сегодня на этом участке фронта прозвучал первый выстрел.

2008-2009 гг.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Примечания