Владимир Монастырев - Искатель. 1974. Выпуск №6

• Название: Искатель. 1974. Выпуск №6
• Автор: Владимир Монастырев
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1974

На 1-й и 4-й стр. обложки — рисунок Н. ГРИШИНА.

На 2-й стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к повести В. Монастырева «Забытые тропы».

На 3-й стр. обложки — рисунок В. ЛУКЬЯНЦА к рассказу Стенли Вейнбаума «Марсианская одиссея».

---

Сейчас бы они такой клички не дали. С того времени, как последний раз Менжинский встречался с ярославским знакомым в Петрограде, тот еще больше преобразился. Теперь у него были коротко подстриженные волосы с благородной сединой на висках и приметная львиная посадка головы. Одет Ладыженский был во френч добротного темно-зеленого сукна, перепоясанный блестящими портупейными ремнями. На поясе у него красовался крохотный браунинг, который можно было, наверное, лучше всего использовать как мухобойку.

— По какому праву? — сразу же от двери заговорил Ладыженский. — По какому праву вы арестовываете ответственного сотрудника Всеросглавштаба?! Это произвол и беззаконие.

— Прошу садиться, — не обращая внимания на горячую тираду, предложил Менжинский. — Мы ведь с вами давно знакомы.

— Какое это имеет отношение к делу?!

— Почему же не имеет? Чем дольше человека знаешь, тем больше его узнаешь.

Ладыженский сел на стул и нервно дернул шеей.

— Прошу объяснить причины ареста Роменского.

— Так вот что вас ко мне привело!.. Будьте любезны, предъявите ваши полномочия.

— Какие полномочия? — растерянно спросил Ладыженский. — Я сотрудник товарища Троцкого.

— Я знаю вас как левого эсера. Как члена партии политических авантюристов, ответственных за события шестого июля и покушения на товарища Ленина… Прошу предъявить документы.

Сердито сопя, Ладыженский отстегнул клапан верхнего кармана френча.

— Пожалуйста… Вот мое служебное удостоверение… Я не понимаю. Мы же с вами давно знакомы, товарищ Менжинский.

— Приношу извинения, но вы только что заметили, что данное обстоятельство не имеет отношения к делу… Конечно, неприятно, когда в тарелку с супом попадает волос, если даже этот волос с головы знакомой женщины, — добавил Менжинский, внимательно прочитал поданное удостоверение и вернул его визитеру. — Вот теперь я убедился, что вы работник Троцкого.

— К вашему сведению я уже год назад отошел от партии эсеров, — сказал Ладыженский. — Я порвал с этими предателями революции и сделал об этом письменное заявление. Я осудил свои собственные заблуждения…

— Какой же вы теперь партии придерживаетесь?

— Позвольте, но это уже допрос? Какое вы имеете право?

— При допросе предъявляется обвинение и ведется протокол, Ладыженский… Мы с вами беседуем просто как старые знакомые. Так к какой же партии вы сейчас принадлежите?

— Я стою на большевистской платформе.

— Ясно. А голова у вас от таких крутых поворотов не кружится?

— При чем тут повороты? — задиристо вскинулся Ладыженский.

— Пожалуй, справедливо заметили. Повороты тут действительно ни при чем. У вас ведь их, собственно говоря, и не происходило. Каким вы были, таким и остаетесь, — сказал Менжинский, помедлил, вглядываясь в насторожившееся лицо Ладыженского, и поставил точку. — Эсером. Так вас интересуют обстоятельства ареста Роменского?

— Да, Роменского.

— Почему только Роменского? А основания для ареста военнослужащих Миллера, Сучкова, Ступина Всеросглавштаб не интересуют? А других заговорщиков подпольной армии, схваченных с поличным?

— Я выполняю служебное задание. Если вы отказываетесь отвечать на мой вопрос, прошу разрешить мне уйти.

«Струсил, — подумал Менжинский. — Уж не к нему ли тянется ниточка от Роменского?»

— Данные предварительного расследования сообщить не имею права. Но основание для ареста Роменского скажу — обвинение в шпионаже.

— Это чудовищное недоразумение!

— Роменский тоже пытается нас в этом уверить.

— Я убежден в его невиновности… Он знающий и преданный работник.

— Мы во всем разберемся.

— Понятно, — сказал Ладыженский, встал и привычно одернул френч. — А вы подумали о последствиях, товарищ Менжинский? Подобное обвинение бросает тень на работников высшего руководящего органа Красной Армии, героически сражающейся с Деникиным.

— Не надо, Ладыженский. Англичане не советуют швыряться камнями тому, у кого дом со стеклянной крышей… Если бы это была только тень… Материалы, которыми мы располагаем, дают основание подозревать крупное шпионское гнездо в Росглавштабе.

— Это немыслимо! За клеветнические утверждения вы будете нести персональную ответственность. Пока вина не доказана, я требую освободить Роменского. Не забывайте, что Особый отдел, кроме ВЧК, подчиняется и Реввоенсовету.

— В первую очередь я подчиняюсь партии, Ладыженский. Партии большевиков.

— Значит, вы отказываетесь выполнить указание товарища Троцкого?

— Отказываюсь. И вину Роменского докажу. А также и вину всех остальных шпионов, орудующих в Росглавштабе. Можете быть свободны.

Ладыженский встал и почти строевым шагом удалился из кабинета.

— Сердитый товарищ, — сказал вошедший Нифонтов. — С чего это он так, Вячеслав Рудольфович?

— Случается, Павел Иванович. Говорят, что ничем нельзя человека так оскорбить, как правдой… Лиса меняет хвост, а не нрав. А когда она вдобавок еще начинает читать проповеди, надо лучше сторожить гусей. Что у вас?

— У Ступина хворь объявилась. Сегодня врача потребовал.

— Что же за хворь?

— Распространенная… Сифилис. Врач сказал, что будет лечить. Вовремя, говорит, подследственный спохватился… Скис Ступин, Вячеслав Рудольфович. Заявил, что будет давать искренние показания.

— Наконец-то, — облегченно вздохнул Вячеслав Рудольфович. — Покорнейше прошу, все протоколы допросов сразу же ко мне.

— Ясно…

— Ваши как дела?

— Спасибо вам, Вячеслав Рудольфович… Во все стороны письма насчет моего Федюшки пошли. Может, еще отыщется.

— Я уверен, что найдется, Павел Иванович.

«Кудеяр», терпеливо отсиживавший в тюрьме ВЧК вместе со своим бывшим шефом Миллером, сообщил, что Роменский пытался передать на волю записки.

Записки были перехвачены.

В одной из них, адресованной некой госпоже Баренцовой, проживающей в Москве по Большому Харитоньевскому переулку, Роменский писал:

«…Мои дела скверны… Крестник моего отца комиссар финансов Крестинский. Может быть, вы сумели бы поговорить с ним о смягчении приговора…»

— Больше всего наш подопечный жить хочет, — сказал Менжинский, прочитав записки. — Обратите внимание, Артур Христианович, «поговорить о смягчении приговора…».

— Я тоже заметил. К тому, что приговор состоится, он морально подготовился. А вот насчет того, что могут поставить к стенке, он категорически не согласен… Правильно вы его натуру угадали, Вячеслав Рудольфович.

Когда Роменскому были предъявлены записки, наигранное самообладание сразу покинуло его.

— Меня расстреляют? — побледнев как бумага, спросил он упавшим голосом, и острый кадык на шее дернулся снизу вверх.

— Вы хорошо знаете, что полагается за шпионаж в военное время…

— Не надо! Только этого не надо! — Роменский вскочил со стула и, словно загораживаясь от воображаемой пули, выкинул вперед руки. — Я расскажу!.. Скажу всю правду! Все расскажу…

— Выпейте воды и возьмите себя в руки… Если вы дадите чистосердечные признания, это будет учтено трибуналом при рассмотрении дела.

— Скажу… Все скажу! Чистосердечно! — торопливо выкрикнул Роменский и согнулся, словно его внезапно ударили в живот. Плечи его затряслись в нервной истерике.

— О боже! Если они узнают, они убьют меня, — сквозь всхлипывания бормотал он. — У них везде свои люди… Они меня найдут и прикончат. В тюрьме найдут, в лагере… Не надо!.. Я жить хочу!.. Жи-ить!

— Прекратите истерику, Роменский… Ваши показания обещаем сохранить в тайне.

Загнанный в угол уликами и фактами, Роменский каялся с лихорадочной поспешностью и старанием, суетливо перескакивая с одного на другое, мешая главное и второстепенное. Он хотел заработать жизнь.

— От кого вы получали материалы с секретными данными?

— От члена Военно-законодательного совета бывшего генерала Маковского и от генерала Бабикова… В августе Бабикова назначили помощником управляющего делами Реввоенсовета. Я ему сказал, что в недалеком будущем в Москве состоится вооруженное выступление наших людей… Вскоре после нашего разговора он передал мне сведения об армиях, найденные при обыске у Щепкина. Ко мне также приезжал бывший офицер Слесаренко за помощью для генерала Стогова…

— Того самого Стогова, которого Троцкий своей властью освободил из концлагеря?

— Да… Стогов скрывается сейчас на станции Сходня под фамилией Семенова. От Бабикова сведения мне передавала Лебедева… Она заведует журнальной частью в Военно-законодательном совете. Голунский тоже передавал…

Роменский называл все новые и новые фамилии.

Не доезжая Брянска, спрыгнули с площадки облепленного людьми эшелона.