Николай Петухов - История военных судов России

• Название: История военных судов России
• Автор: Николай Петухов
• Издательство: Издательство НОРМА
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2003

Военным судам России 300 лет.// www.supcourt.ru

В январе 2002 г. Прокуратура России отметила свое 280-летие. За точку отсчета взят Указ Петра I от 12 января 1722 г. об учреждении должностей генерал-прокурора, обер-прокурора и прокуроров коллегий, которые контролировали работу Сената и его аппарата. Назначены были прокуроры и в другие учреждения, в том числе и в Военную коллегию Сената, откуда и начинает свой отсчет времени военная прокуратура.

Интересно знать, когда возникли в России суды, в том числе и военные. По словам профессора Дмитриева («История судебных инстанций», Москва, 1859 г.) в Московской Руси до 18 столетия повсеместно существовало правило «кто управляет, тот и судит». Вследствие этого право суда принадлежало князьям и воеводам, а в народных ополчениях (в войске) их начальникам (тысяцким).

В период создания регулярной армии при Петре I появились военные суды. До появления знаменитого Воинского Устава 1715-1716 гг., положившего начало всему последующему военному и военно-уголовному законодательству России, в начале 18 столетия было издано два военно-уголовных устава: «Уложение или право воинского поведения», изданное 27 января 1702 г., а в 1706 г. – «Краткий Артикул».

В этих документах имелись постановление о воинских преступлениях, о системе наказаний за эти преступления, а также о судоустройстве и судопроизводстве. О военном суде говорится как о коллективном органе, который должен был решать вопрос о виновности лиц, совершивших преступления. Названные правовые акты применялись в войсках, участвовавших в Северной войне, под командованием фельдмаршала Шереметова и Меньшикова.

Таким образом, точкой отсчета появления военных судов России следует считать 27 января 1702 г. Следовательно, им 27 января 2002 г. исполняется 300 лет.

Более подробная регламентация судоустройства и судопроизводства в военных судах дана в «Кратком Артикуле» 1706 г., а затем – в первой части Воинского Устава Петра I, изданного 26 апреля 1715 г.

Первый постоянно действующий военный гарнизонный суд (Московский) был образован Указом Петра в 1723 г. для рассмотрения, преимущественно, дел о лицах, уклонявшихся от военной службы, задержанных в Москве. Как и ныне, в то время этих дел было больше в Московском гарнизоне.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ –

Председатель Военной коллегии

генерал-полковник юстиции

Н. А. Петухов

«24» января 2002 г.

Сведения об авторе: Петухов Николай Александрович, заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации – председатель Военной коллегии Верховного Суда, заслуженный юрист Российской Федерации, судья высшего квалификационного класса, генерал полковник юстиции, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор кафедры Военной администрации, административного и финансового права Военного университета, лауреат премии «Фемида-99» за вклад в созидание демократического общества и развитие институтов правового государства.

Автор более 80 работ по судебно-правовой, военно-правовой, уголовно-правовой, уголовно-процессуальной проблематике, в том числе учебников, учебных пособий, курсов лекций, комментариев, монографий.

Научный редактор: доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации А.А.Толкаченко.

---

Военные трибуналы рассматривали дела в составе председателя или его заместителя и двух членов (ст.4 Положения).

На основе специального Положения СНК СССР разрешалась замена постоянных членов временными членами. «Положение о временных членах военных трибуналов» было принято Постановлением СНК СССР 9 ноября 1926 г., как дополнение к действующему Положению о военных трибуналах.

Новым являлось и то, что кассационной инстанцией для всех военных трибуналов стала Военная коллегия Верховного Суда СССР (ст.29 Положения), а не Верховные суды союзных республик, как это было ранее.

Председателю Военной коллегии было предоставлено право истребования дел из всех военных трибуналов для рассмотрения их в порядке надзора и право приостановления исполнения приговора по этим делам.

Существенно изменялась компетенция военных трибуналов.

Согласно ст.8 Положения военным трибуналам были подсудны дела:

– о воинских преступлениях;

– о некоторых государственных, должностных и имущественных преступлениях (перечень этих преступлений был дан с указанием статей Уголовного кодекса), «если при том они были совершены военнослужащими и угрожали крепости и мощи Красной Армии или воинской дисциплине»;

– об иных преступлениях, угрожавших крепости и мощи РККА, по решению ВЦИК СССР или ЦИК союзной республики;

– обо всех преступлениях, совершенных кем бы то ни было в местностях, где в силу исключительных обстоятельств не функционируют общие суды.

При наличии в деле обвинения по нескольким преступлениям, связанным между собой единством действия или намерения или в отношении нескольких исполнителей, из которых одно преступление, один обвиняемый или несколько подсудны военному трибуналу, а другие – общим судам, и в случае невозможности его разделения, оно также рассматривалось военным трибуналом.

Такое вполне оправданное положение вещей существовало на основании законодательства СССР и РСФСР, вплоть до принятия ныне действующего УПК РФ, о чем будет подробнее сказано далее.[168]

Подсудность дел военным трибуналам различных звеньев устанавливалась, как и ранее, в зависимости от должностного положения обвиняемых.

Так, военному трибуналу дивизии были подсудны дела о преступлениях, совершенных военнослужащими до командира неотдельного батальона и равных ему по положению лиц; военному трибуналу корпуса подсудны дела о преступлениях, совершенных военнослужащими, занимающими должности до командира полка включительно и равных ему по положению лиц; а военному трибуналу округа (фронта, отдельной армии, флота) подсудны дела о всех других военнослужащих, за исключением лиц, персонально подсудных Военной коллегии Верховного Суда ССР.

Подробный список этих лиц был назван в ст. 56 Наказа Верховному Суду СССР.[169]

Таковы основные начала, правила, установленные Положением о военных трибуналах 1926 г.

Следует отметить, что анализируемое Положение 1926 г. по сравнению с нормативами, действовавшими в период гражданской войны, значительно сузило юрисдикцию военных трибуналов. Это подтверждается тем, что большинство дел о совершении общеуголовных преступлений военнослужащими подлежали рассмотрению не в военных трибуналах, а в общих судах страны.

Дела гражданских лиц могли быть рассмотрены в военном трибунале лишь о преступлениях, совершенных в местностях, где не действуют общие суды, а также о лицах, совершивших преступления в соучастии с военнослужащими, если дело о них нельзя выделить в отдельное производство.

В целом закрепленная в анализируемом Положении подсудность уголовных дел военным трибуналам была установлена в законодательном порядке в нормальных, естественных границах, исходя из специфики деятельности этих судебных учреждений в условиях мирного времени.

В Положении 1926 г. указаны некоторые объективно обусловленные особенности деятельности военных трибуналов в особый период.

Приговоры военных трибуналов, действующих в местностях, объявленных на военном положении в театре военных действий (ст.16 и 17 Положения о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка)[170] кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора (ст.30).

Право приостановки исполнения в этих условиях приговоров, по которым обвиняемые были осуждены к расстрелу, принадлежало также Реввоенсоветам фронта, флота или армии, о чем они не позднее 24 часов сообщали лицам, имеющим право опротестования приговора в порядке надзора: Председателю и прокурору Верховного Суда СССР, председателю Военной коллегии и старшему помощнику прокурора Верховного Суда СССР по Военной коллегии.

В связи с изменениями социально-политической обстановки в государстве в конце 20-х – начале 30-х гг. началось постепенное расширение подсудности дел военным трибуналам в мирное время [171] и другие организационно-правовые мероприятия.

Происходило это в сложную историческую эпоху культа личности Сталина, когда общественное мнение в стране формировались идеологическими установками об усилении классовой борьбы, требовавшими решительной, жесткой борьбы с противниками социалистического строя. В ту пору деятельность всей государственной машины, в том числе и правоохранительных органов, была направлена на борьбу с контрреволюционными деяниями и военно-судебная система не могла находиться от них в стороне.[172]

Так, например, Военной коллегией были рассмотрены: в 1936 году – уголовное дело «троцкистско-зиновьевского террористического центра»; в марте 1938 г. – дело «антисоветского правотроцкисткого» блока по обвинению Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, Г.Г. Ягоды и др.

Бывший член Военной коллегии В.И. Никифоровский так характеризовал тот период: «Мы судили контрреволюционеров на основании совести и правосознания, во что крепко до самозабвения верили».[173]

В 20 – 50-е годы вопросы судопроизводства во многом определялись не только законодательно, но и постановлениями Пленума Верховного Суда СССР, а также решениями органов исполнительной власти (Наркоматом юстиции, ЦИК и др.), которые принимались, порой, исходя из политических интересов. Это позволяло административным учреждениям влиять на деятельность судов и, в частности, военных трибуналов, включая Военную коллегию.

Сказанное не означает, что военные трибуналы во всех случаях шли на поводу у обвинительных органов. Они не мирились с нарушениями законности следственным аппаратом НКВД, принимали принципиальные решения об оправдании подсудимых или возвращении дел для дополнительного расследования в случаях недостаточности или сомнительности доказательств. Ныне многие страницы истории стали более открытыми и потому более понятными, позволяющими извлекать важные и для современности уроки. Да и настоящее время позволяет говорить об имевшихся нарушениях более определенно.

В этой связи интересным представляется исполненное лицемирия Постановлдение СНК и ЦК ВКП (б) от 17 ноября 1938 года «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», подписанное от СНК СССР В. Молотовым и от ЦК ВКП (б) И. Сталиным. Оказывается, «сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей… пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры – как в центре, так и на местах – враги народа», ведущие антисоветскую деятельность.[174]

Даже в таком высоком по уровню подписания государственном документе уже в то время указывалось, что «часто арестованные не допрашивались более месяца после ареста; при допросах не всегда велись протоколы, а только тогда, когда арестованный признавался в совершенных им преступлениях»; показания в протокол записывались избирательно. Отмечалось, что «следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечеркнутые карандашные записи показаний, помещаются не подлписанные допрошенным и не заверенные следователем протоколы показаний, включаются неподписанные и неутвержденные обвинительные заключения. Констатировалось, что «органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы Прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконяют эти нарушения».[175]

Как правило, такие «разгромные» постановления принимались после репрессирования очередного руководителя НКВД (Ягоды, Ежова и др.) При этом на словах декларировалось:

– в соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора;