Николай Крылов - Не померкнет никогда

• Название: Не померкнет никогда
• Автор: Николай Крылов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В настоящем издании объединены воспоминания Маршала Советского Союза Н. И. Крылова о героической обороне Одессы и Севастополя, выходившие в свое время отдельными книгами. Николай Иванович Крылов был одним из руководителей обороны этих городов, начальником штаба Приморской армии, сражавшейся за них вместе о военными моряками. Последовательно рассказывая о развитии событий на одесских и севастопольских рубежах, автор опирается на богатый фактический материал, знакомит читателей со многими замечательными людьми — героями Одесской и Севастопольской обороны.

---

Глубокое уважение вызывали командиры 40-й кавдивизии, ветераны первых битв за молодую Республику Советов. Не только комдив Филипп Федорович Кудюров и начштаба Иван Сергеевич Строило, но и немало других конников имели ордена Красного Знамени еще за гражданскую войну. Участвовал в ней почти весь командный состав дивизии, включая и младший. Сержантам тут, как правило, было за сорок. Солидно выглядели и бойцы — призванные из запаса кубанские станичники.

Дивизия создавалась как легкая кавалерийская, предназначалась для стремительных рейдов но неприятельским тылам. А воевать ей пришлось совсем иначе. В последнее время, под Балаклавой, уже в пешем строю. Но и в таких непривычных для них условиях конники держались хорошо: не страшились ни фланговых охватов, ни окружения, очень ценили пулемет и умели его использовать, с кавалерийским азартом ходили в контратаки, выбивая гитлеровцев с захваченных высот.

Теперь дивизия Кудюрова находилась в армейском резерве. Вместе с влитыми в нее остатками 42-й кавдивизии она насчитывала около тысячи бойцов. Сохранялись, однако, три полка со штатным числом эскадронов. Берегли уцелевших коней. Конники верили, что спешились они временно и, может быть, скоро снова будут в седле, вырвутся на простор крымской степи, развернутся там по-буденновски…

Помню разговор об этом с командиром кавполка Леонидом Георгиевичем Калужским, — тем, который отличился в памятный день 17 ноября, когда фашисты чуть не ворвались в Балаклаву. Он разделял надежды своих бойцов.

Да разве не могли они сбыться? При изменении к лучшему общего положения на юге, чего все ждали, задачей приморцев могло стать преследование противника, отходящего из Крыма.

Не без учета таких возможностей командарм Петров и считал целесообразным сохранять в малочисленной кавдивизии прежнюю внутреннюю организацию. Богатая и сейчас опытными командирами и бывалыми бойцами, она могла бы, приняв пополнение, сразу использоваться по прямому назначению.

Но пока конникам надо было, как и морякам, настойчиво осваивать тактику пехоты. Что это необходимо, в 40-й кавалерийской вполне сознавали и не теряли времени даром.

Вот уже несколько дней занимается боевой подготовкой морская бригада полковника Жидилова, выведенная, как и кавдивизия Кудюрова, в резерв командарма (кроме одного батальона, который оставили на очень ответственной позиции в третьем секторе). Планируются учебные мероприятия и в резервных подразделениях стрелковых дивизий.

После всех переформирований в этом большая нужда. И раз противник, притихший почти на всем фронте, дает возможность немного поучиться, следует этим воспользоваться.

Отрабатывать приходится многое из азов — действия одиночного бойца и отделения в горно-лесистой местности, технику переползания по-пластунски, перебежек, самоокапывания, маскировки… И конечно, способы борьбы с танками.

Практические советы бойцам по этим же вопросам изо дня в день дает армейская газета "За Родину". Редактор Н. М. Курочкин помогает командирам воспитывать у влившегося в части пополнения веру в полевую фортификацию. В блиндаж командно-наблюдательного пункта одного батальона попало шесть вражеских снарядов, но никто из находившихся там людей не пострадал: хорошо построенный блиндаж выдержал. И газета не пропустила поучительного примера, подробно о нем рассказала.

Но учить надо не только бойцов. Так же остро, как в свое время в Одессе, встала перед нами проблема подготовки командных кадров. За месяц, на который пришлись тяжелые бои на севере Крыма и отражение первого наступления на Севастополь, в армии выбыло из строя до тысячи командиров, не считая сержантов. Заменить за счет расформированных частей и других резервов удалось лишь около трети выбывших. Рассчитывать же на то, что недостающих командиров быстро пришлют с Большой земли, трудно. Значит, оставалось готовить их самим, используя опять-таки одесский опыт. Еще в разгар ноябрьских боев Военный совет армии принял решение немедленно открыть краткосрочные курсы строевого комсостава. Курсанты — техники-интенданты из тыловых служб и отличившиеся младшие командиры. Программа предельно сжата: на учебу отпускается десять дней.

30 ноября курсы произвели первый выпуск, дав частям 28 командиров взводов. Во втором наборе — уже свыше 100 курсантов. Конечно, этого мало. Лучшим сержантам, фактически командовавшим взводом (а иногда и ротой) в бою, звание младшего лейтенанта присваивалось и без курсов. Около двухсот активных коммунистов из сержантов и рядовых были выдвинуты на политработу.

Для подготовки младших командиров стали создаваться дивизионные школы. Первую, не дожидаясь никаких указаний, организовали в тылах второго сектора Ласкин и Солонцов. Командарм горячо одобрил их начинание, а позже присутствовал на скромном торжестве выпуска.

Иметь в дивизии сержантскую школу — дело, казалось бы, обычное, естественное. Но создавать такие школы на фронте удавалось далеко не всегда, тем более в армии, обороняющей изолированный плацдарм, в осаде. И то, что в соединениях, стоящих на севастопольских рубежах, по собственной инициативе брались готовить сержантов в своей, пусть ускоренной, школе, было хорошим признаком, говорило о чувстве уверенности.

Люди убеждались, что и на пятачке не всегда одинаково жарко, что и тут бывает некоторое затишье. Боевая жизнь вдали от Большой земли входила в какие-то свои нормы, становилась привычной. А тем, кто помнил Одессу, было и не привыкать.

Размеренный распорядок работы установился на армейском КП и в штабе.

Давая отоспаться направленцам, которые весь день проводят в частях, майор Ковтун готов бодрствовать сам всю ночь, но обычно мы с ним ее делим: от полуночи до трех у телефонов сижу я, потом меня сменяет Ковтун. В шесть часов утра он докладывает обстановку командарму, после чего генерал Петров уезжает до полудня в войска. После обеда, если не назначено какое-нибудь совещание и нет особо срочных дел в штабе, еду в другие соединения я. Вечером, перед докладом командующему СОР, подводим в "каюте" командарма или в моей итоги дня.

К этому времени приезжает на КП член Военного совета армии Михаил Георгиевич Кузнецов. Он, как и в Одессе, много занимается тылами, снабжением и всем, что связано непосредственно с городом.

Вообще-то это обязанности второго члена Военного совета, а Кузнецов у нас и второй, и первый — в одном лице. Крупный партийный работник и энергичный организатор, недавний секретарь Измаильского обкома, он до войны был мало знаком с армейскими делами, тем паче с боевой деятельностью войск. И командарм не возражает против того, чтобы бригадный комиссар Кузнецов, бывая, разумеется, и во всех дивизиях, сосредоточивал основное внимание" на том, что ему ближе, — на работе наших тыловых служб. Они хоть и под боком у боевых частей, но там хватает своих специфических проблем и трудностей.

Военкомом штарма по-прежнему был полковой комиссар Яков Харлампиевич Глотов, мой сослуживец по Дунайскому укрепрайону. Душевный человек, всегда готовый о каждом позаботиться, каждому помочь, он, кажется, одним своим присутствием создавал вокруг атмосферу отзывчивого товарищества. Под стать Глотову и батальонный комиссар И. Ф. Костенко, который, пробыв некоторое время в формировавшемся полку пограничников, возвращен поармом к нам в оперативный отдел.

Мы обжились в каземате армейского командного пункта. Мне, как и командарму, отведена "городская квартира" — комната для отдыха в одном из домиков на соседней улочке. Но туда заглядываю редко. Как ни хорош наверху свежий воздух, спится спокойнее в тесной рабочей "каюте". И не потому, что над головой толща бетона: тут рядом связь, оперативная карта, товарищи. И успел сложиться привычный быт, не лишенный даже некоторого уюта.

Ни с кем не уговариваясь, машинистка Люба Горбач, муж которой работает в нашем автобронетанковом отделе, взяла на себя на КП обязанности хозяйки. Она следит за чистотой помещения и за тем, чтобы никто не забыл побриться. Завела специальный кувшин, который наполняет рано утром горячей водой, заботится, чтобы и в ночь-полночь был для бодрствующих заваренный чай… Горбач спит в уголке каземата под звонки телефонов и гулко отдающиеся шаги, а стоит дежурному негромко сказать: "Люба, сводка!" — и через минуту она уже за машинкой.

Оперативный отдел — может быть, я к нему пристрастен — по-прежнему кажется мне самым дружным. И дело вряд ли только в том, что здесь почти все давно воюют вместе. Отдел сплочен общей обостренной ответственностью за положение на переднем крае, за то, чтобы всегда все о нем т знать, ничего не упустить, не прохлопать.

Однако всем нужна хоть маленькая разрядка. Когда я, сняв со стола рабочую карту, зову направленцев попить у меня чаю, вступает в силу наше старое для таких случаев правило: сейчас о служебных делах не говорим. Если тут удалой капитан Харлашкин, или просто Костя, как зовут его все в эти минуты, то товарищам будет чему посмеяться: у него всегда в запасе что-нибудь веселое. Легко в этом кругу и поделиться тем, что тревожит, камнем лежит на сердце.