Марек Хласко - Красивые, двадцатилетние

• Название: Красивые, двадцатилетние
• Автор: Марек Хласко
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 5-93636-006-7

---

незадавшиеся сутенеры и брачные аферисты; поэтому в мюнхенской тюрьме можно услышать три языка: не­мецкий, польский и итальянский.

Кормят, правда, в Мюнхене паршиво. Не верьте фильмам, герои которых бегают по камере; в тюрьме нужно побольше лежать, потому что от лишних дви­жений усиливается чувство голода. И самое сквер­ное — там не разрешают писать; ты тщательно все об­думываешь: эпизод за эпизодом, диалог за диалогом — а записать ничего нельзя; тюремными правилами за­прещено трудиться для заработка.

Как бы того ни хотелось педагогам и кинорежиссе­рам, тюремные надзиратели не любят послушных и ус­лужливых заключенных; им по душе «трудные ребята»: наглецы и пройдохи. Если твой срок подходит к концу, а у тебя нет ни гроша и хочется еще посидеть за решет­кой, чтоб собраться с мыслями, рекомендуется прибег­нуть к нехитрому способу: ты сбрасываешь со стены распятие и вызываешь надзирателя; за глумление над религиозной святыней тебе влепляют еще шесть дней: Бавария, где одерживал свои первые победы Адольф Гитлер, — край католический.

Упаси тебя Бог от дурацкой идеи попроситься в тю­ремный лазарет: там нельзя курить и чертовски скучно. Но если ты и вправду неважно себя чувствуешь и не прочь пару дней полежать, скажись больным. Однако в воскресенье утром, припася немного хлеба из больнич­ного пайка, заяви, что хочешь пойти на молебен; во вре­мя службы может представиться случай махнуться с ре­бятами из камеры: ветчину или хлеб выменять на сига­реты у фраеров, которые не курят, но имеют право два раза в месяц покупать табак Товарообмен лучше всего производить, когда выносят святые дары. В тюрьме за­прещено читать «Джерри Коттона», но в лазарете бро­шюрок с Джерри Коттоном навалом; меняться нужно во время чтения Евангелия. Когда священник произносит:

— По этой причине я и призвал вас, чтобы увидеть­ся и поговорить с вами, ибо за надежду Израилеву об­ложен я этими узами... — ты должен прошептать через голову надзирателя:

— Есть Джерри Коттон. Про то, как он накрыл Дже­ка Бульдога и скосил его из кольта «кобра»...

Тогда тебе в ответ прошипят:

— Катись куда подальше со своим Бульдогом. Нам нужна часть, где он шворит малайку.

Тогда ты им:

— Ту, которая путалась с Джеком Алмазом?

А они тебе:

— Нет. Которая путалась с братьями Райан из Сан-Франциско...

А священник:

— Будучи же несогласны между собою, они уходи­ли, когда Павел сказал следующие слова: хорошо Дух Святый сказал отцам нашим через пророка Исайю...

Главное, говорить синхронно с пастырем. Тюрем­ная церковь, правда, радиофицирована, но больные сидят отдельно, да еще рядом торчат надзиратели. Че­рез пару воскресений приобретаешь такую сноровку, что за время молебна мог бы успеть поведать соседям всю историю Майка Хаммера и никто б тебя не засту­кал. Полезно иметь представление о Библии или, по крайней мере, о Новом Завете, чтобы примерно знать, когда священник патетически возвысит голос; вот тог­да и действуй.

Сроки небольшие и неизбежно кончаются; непре­менно нужно позаботиться, чтобы было куда подать­ся, особенно когда худо с башлями. Пересекаешь гра­ницу, и начинай все сначала. Но вот в Париже ввязы­ваться в истории не стоит — это единственный город, где можно разжиться деньгой, но и нарваться на не­приятности нетрудно; а кто не получал в морду от французского полицейского, тот вообще не знает, что такое быть битым. Если окажешься в тюрьме в Яффе, тоже особо не ерепенься; тебя так измолотят, что во­лей-неволей поверишь: с израильтянами ничего не случится и они свои проблемы решат. В Палермо, ког­да тебя приведут в участок и снимут с шеи образок, преклони колено и поцелуй его; за это тебя угостят сигаретой, а будешь себя хорошо вести — даже пива на допросе предложат выпить. И вообще, будь паинь­кой, но стой на своем.

Ну а коли уж сидишь в камере с другими безвинно пострадавшими, не впадай в отчаяние и не лей слезы, потому что никто твоих актерских способностей не оценит, хотя владение драматическим искусством в прибежищах такого рода — штука крайне полезная. Принимай участие в беседах сокамерников, но не вы­пендривайся. Ни в коем случае не сетуй на несправед­ливость наказания; не забывай, что за всю историю су­ществования тюрем на свете никто никогда не считал себя виновным. Не встревай в чужие разговоры, даже если сочтешь, что кто-то из собеседников несет околе­сицу. Когда я сидел в Штадельхайме, двое невинных несколько месяцев вели бесконечный спор: куда пой­ти после освобождения, то есть в каком кабаке можно быстрей и дешевле всего надраться. Проблема была нелегкая: из тюрьмы в Штадельхайме выпускают в пять утра; все заведения в эту пору закрыты.

Один предлагал прямо из тюряги отправиться в Швабинг и там безотлагательно приступить к делу. Другой настаивал на Центральном вокзале; идти туда чуть подольше, зато спиртное дешевле и можно боль­ше выпить; да и дальнейшая судьба известна: мюнхен­ские полицейские начинают razzia[47] именно с Цент­рального вокзала, и их сразу заметут.

Первый — видимо, более подкованный, — однако, не сдавался и твердил, что идти надо прямо в Швабинг. Наконец дискутанты пришли к компромиссу: решено было отправиться на рынок и в тамошней большой пивной, названия которой я уже не помню, сразу за­няться делом. Продумано было все до мельчайших по­дробностей: выпустят их в пять, первый трамвай они поймают в пять пятнадцать, дорога займет полчаса, а оставшиеся пятнадцать минут — пивная открывалась в шесть — они скрасят беседой. В ближайшее воскресе­нье я поинтересовался у этих господ, почему их не ос­вободили; оказалось, что им сидеть еще шесть лет.

В тюрьме соблюдается некая иерархия обсуждае­мых тем — по степени их важности. Тема номер один, естественно, — невиновность заключенного и пе­чальная ошибка органов правосудия. Тема номер два — подлость и коварство женщин; затем спорт, пе­реломные жизненные моменты и воспоминания вре­мен войны; глупость нынешнего канцлера или прези­дента; проблема существования Бога и сетования на плохую кормежку; последнее перемещается на второе место — то есть опережает тему женского коварст­ва—в пятницу, когда на обед приносят кусочек рыбы с какой-то мерзкой размазней. В субботу жратва уже нормальная, и первоначальная иерархия восстанав­ливается.

Благодатная тема — воспоминания о пребывании в других тюрьмах. Немцы, как правило, сходятся на том, что самая приятная тюрьма в ФРГ — штутгартская. Она тебе и современная, и радиофицированная, и водо­провод имеется; вдобавок — что составляет предмет особой гордости — тюрьма в Штутгарте снабжена ра­дарной системой сигнализации, и своими силами на свободу оттуда не выбраться. Итальянцы реже прихо­дят к общему мнению, поскольку сицилийцы недо­любливают северян; но, похоже, тюрьма в Палермо не из худших; в американских тюрьмах лучше всего кор­мят, однако опытные зеки привередничают — говорят, там режим чересчур строгий.

Сидя в камере, будь компанейским, но не пытайся верховодить и ни в коем случае не становись «душой общества» — только вызовешь зависть сокамерников, от природы нелюдимых и немногословных. Помень­ше трепись о себе; помни: все эти взломщики и суте­неры тоже попали в тюрьму по ошибке и желают всласть поговорить о своих обидах. Хорошо, если ты видел много фильмов и можешь изображать отдель­ные сцены в лицах. Если у тебя хорошая память, гони «Унесенных ветром», «Мост Ватерлоо» и «Касабланку»; гангстерские фильмы и детективы лучше в репертуар не включать, больно уж они все идиотские, кроме раз­ве что «Асфальтовых джунглей», — и упаси тебя Бог от «Рифифи». Не забывай, что снять правдивый шпионский или полицейский фильм практически невоз­можно: настоящий шпион должен быть неразличим в толпе, а с каким-нибудь Гэри Купером или Шоном Коннери ничего такого не получится. Ограничься бы­товыми драмами и приключенческими лентами; зеки любят Эдди Константина; его фильмы «показывать» легче всего, поскольку один от другого мало чем отли­чается.

Если хочешь блеснуть эрудицией и начитаннос­тью, рассказывай про Микки Спиллейна. Немецким за­ключенным он мало известен, и на этой ниве ты по­жнешь славу. Но остерегайся компилирования; если тебя поймают, лишишься доверия сокамерников и ни­когда не получишь чинарика.

В тюрьме в Штадельхайме есть отделение, которое заключенные называют «Porsche Abteilung». Там сидят генеральные директора и президенты разных банков и концернов, отбывающие наказание за то, что были накрыты полицией за рулем в нетрезвом виде в обще­стве блядей. «Порше», как мы знаем, очень популярный спортивный автомобиль; отсюда и название отделе­ния. Ребята из «Porsche Abteilung» держатся особняком и важничают; другие заключенные — бедняки — нена­видят их и осыпают насмешками. В тюрьме ты должен забыть, что «Бог всегда на стороне сильных батальо­нов»: богатый человек никогда и нигде тебе не помо­жет — по его мнению, милостыня развращает; помни, что эту фразу сочинили не бедные люди. Если тебе за­хочется съездить по морде кому-нибудь из «Porsche Abteilung», чтобы завоевать симпатию товарищей по несчастью и угодить на три дня в карцер, повтори луч­ше обращенные к Богу слова шведского короля: «Господи, если Ты не хочешь нам помочь, хотя бы посмот­ри, как мы, шведы, умеем драться».