Лев Лобанов - Всем смертям назло. Записки фронтового летчика

• Название: Всем смертям назло. Записки фронтового летчика
• Автор: Лев Лобанов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Перед вами — записки фронтового летчика, рассказы об отдельных боевых вылетах, о случаях, глубоко врезавшихся в память своей необычностью или яростным накалом проведенного сражения.

У нас мало опубликовано воспоминаний о боевой работе летчиков-истребителей на самолетах И-16 в первые, самые трудные месяцы войны. Из тех, кто дрался с фашистскими армадами на И-16 в сорок первом году, теперь почти никого не осталось в живых… И, пожалуй, совсем ничего не написано о боевых делах ночных разведчиков-бомбардировщиков, летавших на самолетах Р-5. А ведь полк, на вооружении которого находились эти самолеты, был по своим задачам единственный, уникальный…

---

«Провозной» пролет не пропал даром. Уже во втором вылете, будучи моим напарником, Бейсимбаев сбил «мессера». Он навязал немцу бой на виражах. Рванувшись вперед, тот показал на миг свою машину со стороны «живота» и был разорван реактивными снарядами.

Толковым летчиком и отличным парнем оказался Айтен. В полку дали ему шутливое прозвище «Приблудыш» — ведь он действительно «приблудился», попав к нам без какого-либо назначения из вышестоящих штабов. Прозвище Айтену понравилось, и он произносил его, смеясь и с явным удовольствием.

Следующего «мессера» Айтен сбил в четвертом вылете. Наш «Приблудыш» ходил как именинник, он просто весь светился от гордости, видя, как механики наносили вторую красную звездочку на фюзеляж его боевой машины.

И вот тогда сержант Бейсимбаев задал вопрос, который, честно говоря, никому не приходил в голову. Точнее, говорить на эту щекотливую тему вслух было не принято.

— Как же так получается, все уже много летал, имеете много сбитый «мессер» и другой машина фашистов, а на весь полк нет ни один боевой награда. Почему нет?

Такая детская непосредственность вопроса поставила нас в тупик. В самом деле, ни один из авиаторов полка не отмечен боевой наградой. Мы знали, что штаб посылал на нас наградные документы, но проследить за их движением в неразберихе первых месяцев войны было практически невозможно. Все это понимали, и отсутствие орденов и медалей не тревожило нас. Воевали-то не ради наград!

Так мы и объяснили Бейсимбаеву, но он не мог успокоиться:

— Непорядка это! Так не должен быть!

В одном из очередных вылетов сержант Бейсимбаев, сопровождая напарником лейтенанта Тихонова, сбил два «мессершмитта», а когда возвращался домой из этого боя на слегка подраненной машине — осколком снаряда разбило фонарь кабины, — ему повстречалась группа «юнкерсов». Как и Бейсимбаев, немцы шли низко, бреющим полетом — к тому времени мы отучили их летать таким манером, будто они не на войне, а на параде. Айтен, не растерявшись, боевым разворотом занял позицию над бомбардировщиками, внезапно атаковал одного за другим два вражеских самолета, загнав обоих в землю.

К двум звездочкам на его машине прибавилось сразу четыре. Это — за полмесяца боевой работы. Ну, не молодчина ли этот Бейсимбаев?

…К началу ноября сорок первого года у нас в полку осталось шесть летчиков. Три лейтенанта и три сержанта. Второго ноября, сбив каждый по «мессеру», погибли лейтенант Щербаков и его напарник сержант Яснов. Дрались они севернее Ростова, над поселком Большие Салы. В конце схватки на машине Щербакова был поврежден мотор. Он начал выходить из боя, но тут подоспела новая группа «мессершмиттов». На Щербакова с напарником навалилось более десятка гитлеровцев. Яснов мог спастись в одиночку, но, не захотев покидать командира, сгорел вместе с ним.

Тихонову и мне вместе с нашими ведомыми удалось ускользнуть от немцев и на последних каплях горючего добраться до аэродрома.

Велика была наша скорбь о погибших. Особенно тяжело переживал гибель Виктора Щербакова, своего давнего друга, лейтенант Тихонов. Он почернел, в глазах сверкала яростная тоска. Четвертого ноября в коротком встречном бою лейтенант сбил двух «мессеров» и на следующий день загнал в землю еще одного. А в праздничный день, седьмого ноября, в день своего 27-летия, Василий Тихонов погиб и сам…

Двадцатого ноября нас, летчиков, из всего полка осталось двое — сержант Бейсимбаев и я. После полудня мы вылетели навстречу группе фашистских бомбовозов, прикрытых армадой «мессершмиттов». Бой получился короткий и свирепый. Вломившись в самую гущу «мессеров», двоих успели поджечь сразу. Потом, связанный двумя парами врагов, Айтен упустил момент, и к хвосту его машины подобрались еще четыре истребителя. Он отчаянно метнулся в сторону, но поздно — огненная трасса изрешетила кабину. Тяжело раненный, Бейсимбаев бросил машину в штопор, смог выйти из него возле самой земли и, скрывшись на фоне пересеченной местности, потянулся домой.

Я оказался один. Совсем один. Враги облепили со всех сторон. Спасали бешеные броски из стороны в сторону. Немцы заторопились — бензин на исходе, занервничали, а на сетке моего прицела появился потерявший осторожность «мессер». Мне оставалось только нажать гашетку пуска реактивного снаряда — на месте фашистского истребителя расцвел в небе черный цветок взрыва.

Как по чьей-то команде, внезапно остановилась сумасшедшая карусель — кончалось горючее у немцев и у меня.

Бейсимбаева дома я уже не застал. Говорили, что, истекая кровью, он даже зарулил на стоянку, но покинуть самолет без посторонней помощи сил не хватило. Ноги у него оказались пробиты пулями в нескольких местах. Рассказывали, что, когда отправляли его в госпиталь, он, впадая в беспамятство, бормотал:

— Непорядка это, все равно так не должен быть…

Последний

В тот же самый день, 20 ноября, когда я остался единственным в полку пилотом, начальник штаба капитан Чечнев получил распоряжение направить командира-летчика в Борисоглебский запасной авиаполк для получения там эскадрильи И-16 вместе с личным составом. Такое известие нас обрадовало, ибо давно уже мы не получали пополнения ни машинами, ни летчиками. За минувшие пять месяцев войны более шестидесяти человек в полку сложили головы в неравных, жестоких и кровопролитных воздушных боях.

Связной самолет доставил меня в Борисоглебск. Командир авиаполка долго рассматривал мои документы, вздыхал и старательно прятал глаза. Было похоже, что с получением обещанной эскадрильи выходила какая-то заминка.

— Чем порадуете, товарищ майор? — нарушил я затянувшееся молчание.

— Собственно, нечем порадовать, лейтенант. Вашу эскадрилью, — он подчеркнул слово «вашу», — мне приказали передать москвичам. Самолеты уже вчера улетели.

— А как же мы… Ведь перед вами — последний летчик полка, вы понимаете это? На нашем аэродроме всего два самолета, битые-перебитые, латка на латке. Моторы давным-давно выработали все ресурсы. Летать не на чем и некому. Дайте хоть что-нибудь! Ну, если не эскадрилью, то хотя бы звено. На первое время и этому будем рады, — просил я майора.

Тот смотрел на меня грустными глазами, и я видел, что у него действительно дать нам нечего. По разным углам аэродрома стояло лишь несколько машин, но в каком состоянии и кому принадлежат — неизвестно.

— Ладно, уговорил, лейтенант. Прибыли сегодня к нам два летчика-сержанта. Из училища. Кажется, Мельников и Дыбич. Вот и забирай их себе. Три самолета тоже постараемся найти…

Линия фронта уже проходила по Дону. Ростов занял враг. Утром 28 ноября 1941 года мы поднялись в воздух. Задача была сформулирована кратко: «Не допускать бомбардировщики противника к нашим наземным частям». Для трех И-16 задача почти невыполнимая. Мельникова и Дыбича, идущих в первый свой боевой вылет, потренировать в выполнении приемов боя не было возможности. Кое-что я успел показать над аэродромом, кое-что объяснил на пальцах.

Звено круто набирало высоту. Над Ростовом стелилась сизая дымка — в городе догорали пожары. Вот впереди показались четыре пары «мессеров» — авангард прикрытия бомбардировщиков. Я развернул звено в сторону солнца, не упуская из виду немецкие истребители. Сейчас важно остаться не обнаруженными, сохранить возможность для внезапного удара по бомбовозам.

Наконец показалась основная группа — плотный строй из десяти тяжелых Ю-88, окруженных снующими вокруг них истребителями. Мы выше «юнкерсов» примерно на тысячу метров. Позиция удобная. Недолгое сближение на встречном курсе со стороны бьющего немцам в глаза солнца, и вот — пора!

Круто опускаю нос машины на ведущего «юнкерса». Ударить надо именно по нему, хотя бы сбить его с курса. «Юнкерс» быстро растет в сетке прицела. Огонь! Огонь! С визгом сорвались с полозков два РС и, оставляя дымный след, устремились к флагману. Мои напарники тоже выпустили по два снаряда — флагманский Ю-88 неуклюже завалился и, окутавшись дымом, рухнул вниз. Остальные бросились по сторонам, из открытых люков черными каплями потекли бомбы, на свои же войска — лишь бы поскорее избавиться от груза. Вся атака длилась несколько секунд.

Истребители сопровождения прозевали ее начало, и теперь «мессеры», примерно тридцать машин, бросились за нашим уходящим на пикировании звеном.

За минувшие месяцы войны в воздушных боях, как я говорил, на моих глазах погибли или получили тяжелые ранения два полных летных состава полка. Смерть товарищей звала к отмщению. Я твердо усвоил главную заповедь истребителя: не считай врагов, а смотри, где они. С первого же боевого вылета драться приходилось при численном перевесе немцев, и стоило когда-нибудь хоть на секунду оробеть перед этим обстоятельством — гибель моя оказалась бы неизбежной.