Самуил Зархий - Наркомпуть Ф. Дзержинский

• Название: Наркомпуть Ф. Дзержинский
• Автор: Самуил Зархий
• Издательство: Транспорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Повесть рассказывает о самоотверженной, полной творческого горения, кипучей деятельности Феликса Эдмундовича Дзержинского на посту народного комиссара путей сообщения в 1921–1924 годах, на который он был назначен по предложению Б. И. Ленина.

Перед читателем возникают новые грани образа Рыцаря революции. Выдающийся партийный и государственный деятель, председатель ВЧК — ОГПУ показан в роли руководителя огромного и сложного транспортного механизма, талантливого организатора, сумевшего увлечь рабочих и специалистов — железнодорожников и водников — грандиозными перспективами возрождения путей сообщения молодого Советского государства.

Повесть о самоотверженном ленинце, мужественном борце, глубоко гуманном человеке Феликсе Эдмундовиче Дзержинском предназначена для широкого круга читателей.

---

— Поучительная беседа у вас получилась, Феликс Эдмундович, — улыбнулся Богданов.

Нарком сообщил Межлауку, что несмотря на заявление, поданное в ЦК, его все же заставляют идти в отпуск.

Межлаук сочувственно качнул головой.

— Еще хорошо, — добавил Дзержинский, — посчитались с моими доводами о том, что уезжать мне на юг и покидать Москву в такой момент совершенно невозможно. Отпуск на даче под Москвой — дело терпимое. И, пожалуй, даже к лучшему. Отвлекусь от массы текущих дел и сумею глубоко заняться коренными, фундаментальными вопросами.

— Состоянием металлургии и потребностями транспорта в металле? — спросил Межлаук.

— Совершенно верно! — подтвердил нарком. — И, в частности, изучением цен на металл и топливо. Без дешевого металла и дешевого угля нам транспорт не поднять. И не только транспорт.

Когда Межлаук ушел, Дзержинский сел писать письмо уполномоченному наркома по Северным дорогам:

«Мне хотелось бы воспользоваться отпуском, — обращался к нему нарком, — чтобы ознакомиться с работой Северной дороги. Прошу Вас прислать мне через т. Зимина необходимый для этого материал. Я придаю этому опыту изучения более детального работы одной дороги и посильного в ней участия огромное значение…».

Затем следовала просьба составить план борьбы за улучшение производственных показателей на ближайшее время, план, который охватил бы «все службы, каждую мастерскую, депо, станцию, каждый поезд, каждый склад…» и был бы «конкретным, понятным для каждого».

8

Осень выдалась не холодная, но сырая. Сегодня чуть потеплело, но еще с ночи непрерывно моросил мелкий дождик.

Легковая машина поднялась в гору и остановилась у одной из подмосковных дач. Из машины вышли нагруженные папками Дзержинский, Межлаук и Беленький. Они поднялись на второй этаж, где их встретила немолодая женщина.

— Здравствуйте, товарищ Елена, — приветливо поздоровался с ней Феликс Эдмундович. — Вы, я вижу, навели чистоту, протопили печи. И все же, — обратился он к своим спутникам, — здесь сыровато, пахнет нежильем. Куда приятнее было бы работать в Москве. Но ничего не поделаешь, — с иронией заметил он, — отпуск полагается проводить на лоне природы.

Под окном послышался шум автомобиля. По вызову наркома прибыл Грунин.

— Извините, Иван Алексеевич, что заставил вас тащиться в такую даль, — сказал Дзержинский, здороваясь с Груниным. — Но мне на время отпуска запрещено появляться в Москве, чтобы я получше отдохнул, хотели даже телефон на даче снять, но я отбился.

— Вы вместо отдыха бурную деятельность собираетесь здесь развить, — усмехнулся Грунин и уже серьезно добавил: — Ваши поручения о подготовке справок по металлозаказам я передал и предупредил, что задание срочное.

— Спасибо! Главное для нас сейчас заняться металлом, повышение цен на металл вздувает все цены. До сих пор мы находились в обороне — отбояривались от навязанных нам дорогих заказов. Теперь же мы перейдем в генеральное наступление на Главметалл. Но к этому надо подготовиться и, как полагается, провести глубокую разведку в тылу «противника».

— С чего начинать, Феликс Эдмундович?

— С изучения себестоимости и проверки калькуляции цен. Полагаю, высокие цены — результат бесхозяйственности, плохой организации труда и производства. Но это надо доказать.

— Трудная задача, — покачал головой Грунин, — тут нужны знатоки дела.

— Совершенно верно, — подтвердил нарком. — Срочно соберите наших лучших специалистов по металлу и пусть распутают хитросплетенный клубок калькуляции Главметалла. Но недостаточно иметь их выводы, нужны данные, так сказать, с передовой линии — от нашей агентуры на их предприятиях.

— О какой агентуре идет речь? — озадаченно спросил Грунин.

— На заводах имеется немало приемщиков НКПС, которые принимают заказанные нами паровозы, вагоны, рельсы. Им на месте легче узнать истинную калькуляцию цен, как она составляется, из каких элементов.

— Это идея, — обрадовался Грунин.

* * *

Во время своего отпуска Дзержинский решил подготовить две докладные записки о металлопромышленности. Одну краткую — для Политбюро и вторую подробную и расширенную — для Совета Труда и Обороны.

Докладную для Политбюро Феликс Эдмундович начал с решительного протеста против ведущейся кампании за новое повышение цен на топливо и металл. «Транспорт, переведенный в этом году на бездефицитную эксплуатацию, — писал наркомпуть, — не может выдержать высоких цен и принужден сократить потребление металла…».

Единственный выход из «кризиса сбыта» он видел в удешевлении себестоимости продукции и бросил обвинение руководителям Главметалла в том, что они не ведут борьбы с бесхозяйственностью на заводах, исповедуя немудрящую «философию» — государство должно давать им средства применительно к их аппетитам и безрукости.

Написав, Дзержинский подумал: «Вся беда в том, что руководители Главметалла идут на поводу своего аппарата, смотрят на положение вещей глазами своего аппарата… А ведь, собственно говоря, аппарат НКПС не лучше…». И тут же в своем письме Политбюро Феликс Эдмундович самокритично признал, что в 1922 году специалисты НКПС уверяли, что транспорту нужна государственная дотация в 300 миллионов рублей, а на 1923 год подсчитали, будто уже требуется около 500 миллионов рублей, но правительство справедливо не давало таких огромных сумм по «калькуляциям» аппарата НКПС.

«…И в ноги кланяюсь как наркомпуть за это Правительству, — со свойственной ему горячностью взволнованно писал Дзержинский. — Вы заставили нас, коммунистов, работников транспорта учиться, перестать быть на поводу у спецов (которые — не в обиду им — не могут органически понять, как восстановить собственными силами Сов. Россию) и повести ожесточенную борьбу с бесхозяйственностью. И сейчас есть уже у нас выдающиеся коммунисты-руководители хозяйства железных дорог с сознанием, что они государственные работники. Они-то и доводят наши жел. дороги до уже безубыточной эксплуатации, хотя еще много и много осталось бесхозяйственности. Но все наши помыслы теперь в борьбе с нею…».

«Все наши помыслы», — вслух повторил нарком и, поднявшись со стула, зашагал по спальне, служившей ему одновременно и кабинетом. «А о чем помыслы Главметалла? — неприязненно подумал он. — Нет там такого руководителя, который душою болел бы за дело…»

Снова присев к столу, он написал о том, что, конечно, легче и выгоднее повышать цены, чем снижать расходы. На транспорте идет борьба с пережогами топлива, а у них — это дело в тени. Там — раздутые штаты. В Сибири кризис сбыта топлива, а в Донбассе — назревает. В стране нужда в угле, а уголь будет лежать и гореть. Надо во что бы то ни стало снижать цены на уголь. И это вполне возможно.

Эту мысль Феликс Эдмундович подтвердил фактами из деятельности «Транспорткопсй». В августе два угольных района, арендованных НКПС, выполнили программу добычи па 235 процентов. Средняя производительность труда забойщика на этих шахтах почти в два с половиной раза выше, чем на других. «Этот маленький успех показателен, — делал вывод нарком, — близость хозяина к рудникам (без бюрократического аппарата)».

Зазвонил телефон. Из Москвы говорил редактор «Гудка». Он просил написать в праздничный номер статью «Советский транспорт на седьмом году революции».

— Откуда вы узнали мой телефон? — удивился Дзержинский. — Гсрсон сказал? К сожалению, статью не смогу написать — абсолютно нет времени. На беседу с вашим корреспондентом я согласен.

Положив телефонную трубку, Феликс Эдмундович продолжал письмо в Политбюро. Он изложил рекомендуемую им программу действий, чтобы снизить цены до уровня 1913 года и под конец высказал пожелание: «Пусть печать пишет побольше, как снизить цены, а не хлопочет за повышение».

Когда пришел Межлаук, Дзержинский прочитал ему свое письмо в Политбюро. Межлауку понравилось, но при этом он, улыбаясь, заметил:

— Пожалуй, в Совет Труда и Обороны надо писать менее темпераментно.

— Согласен, — усмехнулся Феликс Эдмундович. — Об этом вы сможете судить по плану докладной записки, который я наметил. Прошу вас, посмотрите план и дома обдумайте свои предложения и дополнения. Я надеюсь на вашу активную помощь.

Межлаук внимательно читал протянутые ему Дзержинским несколько листов бумаги, исписанных мелким почерком. Закончив, он задумчиво покачал головой:

— Ну и размахнулись же вы, Феликс Эдмундович. Это план не докладной записки, а целого научного исследования. Тут нужны месяцы, а не считанные дни. Для обоснования своих тезисов вы запроектировали 18 приложений — статистические таблицы, графики, справки, пояснительные примечания. Не знаю, когда мы это все успеем. Можно сказать, научная диссертация.