Юрий Нестеренко - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Нестеренко
• Жанр: Научная Фантастика

---

вверх, то снова шла под гору. Хотя уклон нигде не был большим, для

пешего путника, вынужденного шагать много часов, такой рельеф

довольно-таки утомителен, да и для лошади в общем-то тоже, особенно если

она запряжена в тяжелую повозку; Верный, впрочем, свободный от всяких

повозок, шагал хорошо и не выказывал признаков усталости. Куда больше

меня беспокоило то, что каждый такой подъем загораживал обзор, и за

любым перевалом могли поджидать малоприятные неожиданности; я велел

Эвьет внимательно наблюдать за дорогой на предмет обнаружения каких-либо

свежих следов. Пока, впрочем, ничего подозрительного не попадалось, и

все же, подъезжая к концу очередного подъема, я сбавлял темп и внутренне

готовился к тому, чтобы при первом признаке угрозы резко развернуть коня

и скакать назад.

Было, должно быть, два с чем-то часа пополудни; дорога в очередной

раз пошла на подъем. Судя по времени, как раз где-то в этих местах

грифонцы должны были встать на ночлег накануне вечером; я полагал, что,

поднявшись на гребень земляной волны, мы, скорее всего, сможем увидеть

их покинутую (как я очень надеялся) стоянку. Но, когда мы с очередными

предосторожностями чуть ли не крадучись въехали на перевал, то увидели

нечто иное.

Лес кончился, словно обессилел, взбираясь вверх; с восточной

стороны гребня его уже не было. Перед нами раскинулась широкая долина,

противоположный край которой распадался на отдельные пологие холмы. По

дну долины тянулась дорога — скорее всего, та самая, что вела на север

от Ра-де-Ро. К этой дороге севернее и южнее от нас лепились несколько

довольно крупных селений; судя по дымкам над некоторыми трубами, они

избежали жуткой участи своих западных соседей.

Чего нельзя было сказать о десятках тысяч трупов, устилавших дно

долины прямо перед нами.

— О боже… — только и пробормотала Эвьет, забыв о своем намерении

избавиться от неподобающих атеисту выражений. Сверху это напоминало

грязный, изодранный ковер тошнотворного бледно-розово-желтого цвета.

Большинство трупов были раздеты — лучшую добычу, должно быть, собрали

победители, прочее разобрали крестьяне из окрестных деревень. Теперь

мертвецами занимался третий эшелон мародеров — вороны и стервятники.

Кое-где на фоне бледного человеческого мяса резкими цветными кляксами

выделялись трупы лошадей, но их было немного.

— Сколько же их здесь… — тихо произнесла Эвелина. — Тысяч

пятьдесят, наверное?

— Как минимум шестьдесят, а скорее, еще больше… Кто бы здесь ни

вышел победителем, они явно не хоронили даже своих. Если, конечно, после

такой бойни вообще уместно говорить о победе.

Я окидывал взглядом сцену побоища и окрестности, пытаясь понять,

что здесь произошло. Грифонцы подошли сюда к исходу дня; обычно в таких

случаях враждебные армии становятся лагерем и ждут утра, чтобы начать

сражение. Но нигде с нашей стороны долины я не видел следов грифонского

лагеря. Стало быть, Карл бросил свою армию в битву прямо с марша, едва

перестроив из походного в боевой порядок. Ну, может быть, дав отдохнуть

им самую малость — но на настоящий отдых близящиеся сумерки времени не

оставляли. На такой жест после нелегкого дневного перехода командующий

мог пойти только с отчаяния. И повод для отчаяния у него, очевидно, был

— он понимал, что время работает на Йорлинга. Если бы бой был отложен до

утра, за ночь Лев мог бы получить подкрепление. Надо полагать, ту самую

армию Рануара — не до самого же Нуаррота она отступила! Нет, она,

очевидно, отошла лишь до дороги, разрезающей лес на юге (мы пересекли

эту дорогу незадолго до того, как встретили армию графа — у ее

перекрестка стояла "подозрительная деревня", где нам неудачно

присоветовали трактир), и дальше огибала с юга тот самый лесной массив,

мимо которого грифонцы прошли с севера. Путь Рануара получился длиннее,

и граф не мог опередить Карла и соединиться с основными силами до

подхода противника. Или все-таки мог? Тогда, возможно, первыми атаковали

йорлингисты, чтобы не дать врагу отдохнуть: у них усталыми после

перехода были только рануарцы, а у лангедаргцев — вся армия… Нет,

понял я, еще раз прикинув время и расстояние, никак не мог. У меня не

было карты этих мест, и я не знал, как проходит дорога, по которой шло

южное войско, но в любом случае, с учетом его отхода назад, ему пришлось

огибать лес, а грифонцы шли практически по прямой. М-да, как-то криво

спланировал Ришард свою операцию… подвели шпионы, неверно сообщившие о

положении лангедаргского войска?

Итак, вопреки обыкновению, бой начался вечером, а не утром; об этом

свидетельствовал и тот факт, что такое количество трупов уже успели

обобрать — если бы к утру нынешнего дня сражение не было уже закончено,

а лишь началось бы, у мародеров просто не хватило бы времени. Вместе с

тем, при всех человеческих талантах в этой области, столько народу не

могли перебить за какие-нибудь полчаса — сражение наверняка продолжалось

и в сумерках, и в ночной тьме, где светом факелов и какофонией криков

тщетно пытались заменить дневную ясность. Возможно, сцепившиеся друг с

другом части к этому времени так перемешались, что просто не могли уже

организованно разойтись с наступлением темноты. В итоге получился новый

вариант Бойни-в-тумане, с еще большим числом жертв…

Я тронул каблуками бока коня, направляя его в долину.

— Нам обязательно туда ехать? — встрепенулась Эвьет.

— Ну ты же хочешь узнать, кто победил? И что стало с обоими

командующими?

На самом деле выяснить это было не так просто. Голый мертвый

йорлингист ничем не отличается от голого мертвого лангедаргца. Мы

медленно ехали по этому морю мертвецов, валявшихся в самых разных позах

и положениях — так, как они упали сами, и так, как их бросили мародеры.

Там, где тела были навалены особенно густо, Верному приходилось ступать

прямо по ним; из ран выдавливалась черная кровь, и скоро его копыта были

в ней по самые бабки. Трупы пролежали под горячим солнцем всего один

неполный день, но смрад уже висел в безветренном воздухе долины, подобно

туману над гнилым озером. Многие тела были страшно изувечены, буквально

изрыты рваными ранами — может быть, потому, что скверного качества мечи,

прорубаясь через доспехи, не входили в плоть достаточно глубоко, чтобы

быстро оборвать жизнь, а может быть, из-за ярости рубивших. Некоторые,

напротив, были разрублены практически пополам — тут явно поработали

двуручники. Тут и там валялись отрубленные головы со слипшимися от крови

волосами, отсеченные под разными углами и в разных местах руки и ноги -

и, соответственно, обезображенные трупы тех, кто всего этого лишился.

Располосованная и окровавленная одежда многих мертвецов никуда не

годилась, и все же ее тоже сдирали — чаще всего, чтобы не возиться,

просто разрезая ножами и бросая ошметки тут же — дабы проверить, не

прятали ли покойники под одеждой чего ценного, например, золотого

крестика или оправленного в серебро ковчежца с мощами, медальончика с

женским портретом, а то и самых обычных денег, укрытых от завистливых

глаз товарищей. Ничто из этого, впрочем, погибшим не помогло… Липкие

внутренности, вывалившиеся кровавым месивом из вспоротых животов и

разрубленных грудных клеток, были густо облеплены жирными мухами; их

немолчное гудение было практически единственным звуком в окружающем нас

мире, не считая мерзкого чавканья и хлюпанья под копытами. Даже вороны

почти не каркали — пищи было слишком много, им не было нужды ни спорить

между собой, ни подзывать товарищей к добыче. Когда мы проезжали мимо,

птицы недовольно косились на нас, приподнимали крылья, но и не думали

взлетать. Они чувствовали себя здесь полными хозяевами.

Попадались и почти неповрежденные трупы, те, чьи раны

ограничивались одной или двумя дырками от стрел (сами стрелы чаще всего

были выдернуты и унесены мародерами — не только солдату, но и

крестьянину пригодится в хозяйстве стальной наконечник). Но таких было

немного — битва в тесноте и темноте не позволяла развернуться лучникам.

Куда больше было тех, кто вообще не имел ран от оружия — но

неестественно провалившиеся ребра и переломанные кости, местами

прорвавшие кожу, ясно говорили об их участи. Они были задавлены и

затоптаны в толпе. При паническом отступлении или, наоборот, в атаке?