Юрий Нестеренко - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Нестеренко
• Жанр: Научная Фантастика

---

делала это совершенно беззвучно, явно не желая демонстрировать мне свою

слабость. Наконец она отстранилась, как-то даже слишком резко, и снова

посмотрела на меня, похоже, жалея, что поддалась минутному порыву. Ее

глаза вновь были совершенно сухими — я бы даже подумал, что мне

показалось, если бы слезы не оставили предательские следы на грязном

лице.

— И все эти годы ты так и живешь здесь? — я даже не спрашивал, а

скорее констатировал очевидное.

— Да.

— Ты не думала перебраться к какой-нибудь родне?

— Никого не осталось. Я — последняя в роду.

— И тебе никто не помогает? Как же ты смогла прокормиться?

— Лес прокормит человека, который его понимает, — улыбнулась она. -

Еще до того, как все это случилось, мама отпускала меня с нашими

служанками по грибы и ягоды, так что я знала, какие можно есть. А отец

даже брал на охоту, хотя мама и ворчала, что это занятие не для девочки.

Но стрелять я тогда еще не умела. Я научилась потом, сама, уже после

ЭТОГО. Пожар и грабители уничтожили не все, мне удалось отыскать в замке

этот арбалет и еще кое-что… А Эрик, мой средний брат, научил меня

ставить силки и ловить рыбу в озере. Он часто играл со мной, хотя он был

мальчишка и на пять лет старше. Он вовсе не был таким задавакой, как

Филипп, старший…

— А твоя одежда? У тебя есть что-нибудь, кроме того, что на тебе

сейчас? — "если это вообще можно назвать одеждой", добавил я мысленно.

— Почти все сгорело. Уцелели платье и туфли, которые были на мне в

тот день… но я же из них давно выросла.

В самом деле. Я как-то не подумал об этом детском свойстве.

— И что же ты, круглый год так и ходишь босиком? И зимой?

— Ну, зимы в наших краях теплые, — беспечно ответила она. — В

прошлом году снег всего два раза выпадал, и почти сразу таял. Вообще-то,

есть еще старые отцовские сапоги, но они мне слишком велики. Даже если

тряпок внутрь напихать — идешь, как в колодках… Я их только зимой на

рыбалку надеваю, потому что там на одном месте подолгу стоять надо, и

впрямь замерзнешь. А ходить и бегать лучше уж босиком. Когда привыкнешь,

то почти и не холодно. Вот без теплой одежды зимой куда хуже. Но у меня

есть волчья шкура. Я в первую же зиму сама волка застрелила -

похвасталась она. — Шубу, правда, сшить не получилось. Шить я не умею.

Мама пыталась научить, но мне терпения не хватило. Слишком уж скучное

занятие.

Да, думал я, это был обычный быт провинциальной дворянской семьи.

Где хозяйка коротает время рукоделием и не брезгует сама похлопотать на

кухне, господские дети запросто ходят по грибы вместе со слугами, а дары

леса составляют существенную часть меню. И все считают в своей глуши,

что потрясения и беды большого мира никогда до них не доберутся…

Однако, что же мне теперь с ней делать? Ясно же, что нельзя просто

оставить девчонку здесь вести и дальше жизнь дикарки. Но ведь и отвезти

ее некуда! Если бы хоть какая-то родня… До войны, кажется, было

какое-то ведомство, занимавшееся сиротами благородного происхождения, но

теперь до этого едва ли кому есть дело. С другой стороны, а почему до

этого должно быть дело мне? Конечно, мне ее жалко, но эмоции — плохой

советчик. Разве мне нужны лишние проблемы? В конце концов, война Льва и

Грифона оставила и еще оставит сиротами множество детей. А я, если бы

пару дней назад свернул не на правую, а на левую дорогу, вообще не узнал

бы о ее существовании…

Но, пока я думал, что мне делать с ней, она уже решила, что ей

делать со мной.

— Так вот, о твоей службе, — напомнила она.

Ах, да. Она же меня "нанимает".

— Дело в том, что мне нужна помощь.

Не сомневаюсь.

— Мне надо убить одного человека, — продолжила она таким же ровным

тоном, как если бы сказала "мне надо съездить в соседнюю деревню". -

Точнее, не обязательно одного. Но одного — обязательно.

Ну что ж, и это я вполне мог понять. Как видно, она разглядела

того, кто убил ее родных. Или, скорее, того, кто командовал убийцами. Я

ничуть не осуждал ее за желание отомстить, вот только обратилась она не

по адресу…

— Ты знаешь его имя? — спросил я без энтузиазма.

— Карл, герцог Лангедарг.

Я присвистнул.

— Глава партии Грифона! А у тебя губа не дура, девочка!

— Нет смысла тратить время и силы на сведение счетов с

исполнителями, — совсем по-взрослому пояснила она. — Я буду рада, если

они тоже умрут. Но главной кары заслуживает не меч, нанесший удар, а

рука, что его направляла.

Я подумал, что в той, прошлой жизни Эвелина, должно быть, много

читала — иначе откуда в ее лексиконе подобные фразы? Хотя в таких глухих

поместьях редко встретишь даже скромную библиотеку — все же книги стоят

дорого… Но, может быть, ее отец был исключением на фоне прочих

провинциальных баронов, интересующихся только охотой. И наверняка все

книги тоже сгорели в огне. Тупые скоты, учинившие здесь резню, были

слишком невежественны, чтобы оценить хотя бы их материальную ценность -

я не сомневался в этом. Я не видел, что происходило здесь, но я хорошо

знаю, что представляют из себя двуногие скоты.

— Это логично, — согласился я вслух, — но, видишь ли,

Эвелина-Катерина-Маргарита…

— Маргерита-Катарина!

— Да, конечно. Кстати, у тебя ведь есть короткое имя? Как тебя

лучше называть?

— Ты дворянин?

— Нет, — честно ответил я.

— В таком случае, — она вновь напустила на себя надменный вид, — ты

должен называть меня "госпожа баронесса". И, кстати, обращаться ко мне

на "вы".

Я вновь не мог не улыбнуться контрасту между ее нынешним обликом и

звучным титулом. Хотя формально она была права. Но я никогда не был

поборником этикета.

— Видишь ли, я уже сказал, что у меня нет и не будет сеньора.

Обычно я не обращаюсь на "вы" к собеседнику, который ко мне обращается

на "ты", избегаю лишних слов и между условностями и удобством выбираю

удобство. А произносить "госпожа баронесса Хогерт-Кайдерштайн" всякий

раз, как мне понадобится к тебе обратиться, не слишком удобно. Особенно

если мы попадем в ситуацию, когда дорога каждая секунда. Так что, если

ты заинтересована в продолжении нашего знакомства — предложи более

лаконичный вариант. Меня, в свою очередь, можешь называть "Дольф". Это

мое имя, и, как видишь, оно очень короткое.

Госпожа баронесса обиженно надула губки, но по кратком размышлении,

очевидно, признала мою правоту.

— Можешь звать меня просто "Эвелина". А если еще короче, то мама

называла меня "Эвьет", — неохотно поведала она.

— Хорошо. Эвьет. Это подойдет. Так вот что я хотел тебе сказать:

убить Карла Лангедарга — это, наверное, неплохая идея, но для того,

чтобы это сделать, придется записываться в очень длинную очередь. В

смысле, что есть много желающих…

— Не думай, что, если мне двенадцать лет, то я ничего не понимаю! -

сердито перебила меня Эвьет. — Разумеется, его хотят убить очень многие.

И разумеется, он это хорошо знает и заботится о своей охране. Но он и

его охрана боятся только взрослых мужчин. Ну, может быть, и взрослых

женщин тоже. Но он не ждет, что смерть придет к нему в образе маленькой

девочки.

— Так вот оно что! — изумился я. — Значит, ты хочешь сама… Я

думал, ты предлагаешь сделать это мне…

— А ты бы взялся?

— Нет, — честно ответил я. Хотя, вероятно, из всех потенциальных

убийц у меня было бы больше всего шансов. Но лишь в том случае, если я

нарушу слово, данное человеку, которого я уважал больше, чем кого бы то

ни было на этой земле.

— Я так и думала, — спокойно кивнула она.

— Почему? — заинтересовался я.

— Иначе ты бы уже занялся этим, не дожидаясь встречи со мной, -

пожала плечами она. — Сам говоришь — заказчиков хоть отбавляй.

Что ж, в уме ей не откажешь. Хотя задуманное ею предприятие все

равно было чистым безумием.

— Мне нужно, чтобы ты научил меня, — продолжала она. — Пока я умею

только хорошо стрелять из арбалета. Еще я хорошо читаю следы. Но этого

недостаточно.

— Почему ты думаешь, что я могу научить тебя подобным вещам? Я уже

сказал — я не воин.

— Можешь называть себя, как тебе заблагорассудится. Но ты

путешествуешь один в такие времена, как сейчас. И ты до сих пор жив. Это

что-нибудь да значит.

Вновь она продемонстрировала свое владение логикой. Правда, она

была права и заблуждалась одновременно. Но последнее не было ее виной -

она просто не могла знать. Никто не мог. Во всяком случае, никто из