Сергей Кучеренко - Корень жизни: Таежные были

• Название: Корень жизни: Таежные были
• Автор: Сергей Кучеренко
• Издательство: Издательство: Современник
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1987

Сергей Кучеренко живет и работает в Хабаровске. Он известен дальневосточному читателю как автор книг «Звери у себя дома», «В снегах Сихотэ-Алиня», «Зов Сихотэ-Алиня».

В рассказах и очерках своего нового сборника С. Кучеренко размышляет о соприкосновении мира живой природы и мира людей. Он рассказывает о своеобразной природе Хабаровского края, наполненной поразительными контрастами, красотами, загадками, а также о делах и заботах биологов, охотоведов, егерей, связанных с решением проблем сохранения и умножения таежных богатств.

---

Я сознавал, что у них работа потруднее моей, и, грешным делом, немного сомневался: понимают ли они это, а потому безобидно спросил:

— Что вы считаете главным и самым сложным в изучении тигра?

— Главное и сложное — не одно и то же, — ответил, немного подумав, Юдаков. — Основное для нас — выяснить как можно точнее, где и сколько живет теперь тигров. Это наше официальное задание, за него нам идет зарплата. Но на основное нанизывается много иного: сколько среди тигриного населения взрослых самцов и самок, молодых сколько, факторы смертности, питание, зависимость от численности кабанов и изюбров… Все это поддается изучению — уже не один дневник исписали. Трудности в другом…

Юдаков замолчал, задумался, потом взялся перематывать пленку в фотоаппарате, а Николаев, глядя на него, стал протирать бинокль. Я решил, что они не хотят выдавать свои самые сокровенные интересы, и тоже занялся делом. Среди ученых, знал я, много недоверчивых не только к малознакомым, но и к своим коллегам. Боятся, что кто-то перехватит идею, кто-то опередит в открытии или воспользуется чужим. Но Анатолий, поскрипывая валиком перемотки, после недолгого молчания снова заговорил!

— Самое трудное, по-моему, заключается в познании психических способностей тигра, его интеллекта. Зверь, конечно, не из глупых, но какова степень его ума? Волков, ворон изучают. Приручают, тьму опытов всяких проводят. Или с теми же дельфинами. Тигру бы хоть малость такого внимания… Сколько мы колесим и бродим по тайге, и следов свежих видели много, но всего два раза мелькнул полосатый. А нас — я это всем своим нутром чувствую! — уже не один тигр наблюдал. Иной раз так четко ощущаешь, что тебя как бы простреливают пронзительные, прямо магические глаза, что невольно задумываешься: а пять ли органов чувств у людей, да и у зверей тоже?

Николаев подхватил и продолжил мысль друга:

— Эту тигриную психику нам приходится изучать всего-навсего по следам. Идешь и пытаешься думать за него: почему он туда пошел, а не сюда, зачем круто свернул со своей старой тропы, по каким соображениям лежал на том утесе, как заметил жертву и поймал ее как? Наблюдений много, но далеко не однозначно их можно истолковать. Мы, например, убедились — да вы и сами об этом писали, — что все действия тигра продуманны и осмысленны, что ему свойственна хоть и элементарная, но все же рассудочная деятельность. Иногда я считаю, что он способен и к абстрактному мышлению, но это надо доказать, а доказать трудно: психологический опыт не поставишь, вот в чем беда. Остается мять снега да по крохам копить наблюдения. Ходить по следам годами…

Николаев улыбнулся. Лицо засветилось мягкостью, добродушием и приветливостью. Я сравнил его с Юдаковым: тот был построже, сосредоточеннее, улыбка реже и скупее озаряла лицо.

— А меня вот еще что интересует, — оживленно заговорил Юдаков, воспользовавшись паузой. — В прошлом веке в Уссурийском крае часто встречались тигры-людоеды. И в Маньчжурии они не редкость. Люди в деревнях часто оказывались настолько запуганы, что ночью боялись открыть дверь. Среди сундарбанских тигров в Индии, например, и сейчас каждый четвертый — явный людоед, а большинство остальных — косвенные или случайные. Иной раз не верится, но ведь это доказано специальными исследованиями. А вот наш тигр человека не трогает. Не боится, не терпит обиды, в любое мгновение готов постоять за себя, но покуситься на человека — ни-ни. Как будто бы переродился за полсотни лет… Почему вот? — еще одна загадка.

Меня это тоже давно интересовало, и я спросил:

— А допускаете ли вы возможность появления у нас людоедов? Я, например, ее не отрицаю…

Вопрос был не из простых, и мои собеседники опять задумались. Юдаков куда-то сходил, Николаев стал заклеивать резиновый сапог. Лишь минут через пять Николаев вдруг отозвался:

— Людоеды могут появиться. Все может быть. В голод, или какой инвалид, старец. Среди медведей каждый год то в одном, то в другом районе шатун-людоед объявляется. И не только истощенный да немощный…

— А как вам представляется судьба амурского тигра? — спросил меня Юдаков. — Его будущее. Что станет с ним лет этак через тридцать?

— Сложной и драматичной, — ответил я. — Помните, как век назад амба единоборствовал с человеком? Тогда он погубил несколько сот человеческих жизней, но был побежден и стал избегать людей. Не так давно мы ведь тигров едва не лишились — с трудом удалось спасти уцелевших. Сейчас вроде нет опасений — тигр в почете, строго охраняется. Но гарантий дальнейшего благополучия нет, потому что его ареал ограничен, копытных все меньше, а людей в тайге с ружьями с каждым годом больше, да и тайга от бензопил и тракторов стонет…

— Что и говорить, все зависит от человека, — продолжил мою мысль Анатолий. — Останется ли тигру место в тайге, сохранятся ли кабаны да изюбры, расширятся ли площади заповедников… Трудно предсказать, что будет. Хотя бы на один вопрос ответить: прекратятся ли самовольные отстрелы тигра?.. Мало надежды на это, промысловик его не терпит и при всяком удобном случае шлепает. Шоферня с лесовозов лупит — эти уже для интереса… И еще острая проблема: копытных официально планируется стрелять все больше и больше, браконьеры не спят, а что остается тигру?.. Не явится ли нехватка диких животных поводом для учащения нападений на домашних животных, а то и на людей?..

Сидели друзья на раскладушке рядом, оба опустили сплетенные пальцами кисти рук меж ног и пригнулись, оба думали, глядя в пол, об одном и том же. И я вместе с ними думал.

Через год я встретился с Юдаковым и Николаевым на Большой Уссурке: туда перебросили мой отряд, а они там организовали стационар для изучения экологии тигра. К тому времени закончили учет его численности в Приморье, написали и защитили отчет, опубликовали несколько толковых статей. Было убедительно показано, что вопреки мнению некоторых московских ученых, считавших себя знатоками тигра, его поголовье в послевоенные годы возросло в два-три раза и он стал почти таким же обычным для уссурийской тайги, как и в давние времена.

Но лиха беда начало! Численность — это лишь малая, хотя и важная часть экологии тигра, а чтобы его охранять по-умному, на научных основах, ее надо знать в подробностях. Вот и взялись друзья за экологию.

Анатолий как-то говорил, улыбаясь:

— Хорошо было американскому зоологу Шаллеру изучать львов! Ну, с гориллами он натерпелся и повозился. А со львом — катайся по ровной, как стол, солнечной саванне на автомобиле, смотри в бинокль, подъезжай к прайду, считай, фотографируй, меть усыпленных, вешай на них радиопередатчики, а потом следи по пеленгатору. Вся львиная жизнь тебе как на экране, только знай пиши. А тут одна пара ног да бег с бесконечными препятствиями. Нам бы хоть маленькую тигриную саванну. Раз в месяц понаблюдать с автомобиля. И хотя бы одного тигра пометить радиопередатчиком да попеленговать, насколько быстрее дело пошло бы. Разве не позавидуешь Шаллеру — по-хорошему, конечно…

Не трудности пугали Юдакова, а медленный ход работы. Ему, я знал, хотелось много таежных проблем разрешить, а годы бежали так быстро…

В Сихотэ-Алине я видел их за работой. Они выбрали для зимних наблюдений тигрицу с двумя малышами и отца семейства, живших на общем семейном участке. Самец не был, как все коты, хорошим семьянином, детей своих вниманием не баловал, а подругой интересовался лишь от случая к случаю. Но все же какая ни плохая, пусть условная, а семья. Иной раз этот отец и супруг оставлял для семьи добытое собственным трудом.

Работали Игорь и Анатолий так. Выйдя на свежий след тигра, расходились: один шел по следу, другой — в пяту. Поскольку этот зверь живет на своем индивидуальном участке обитания как дома, то ходы его неизбежно замыкаются, пересекаются. Строго придерживаясь взятого следа, Юдаков и Николаев рано или поздно сходились — через день, два, а то и больше.

Судя по своим троплениям, я хорошо представлял работу этих ребят: шагая по отпечаткам громадных кошачьих лап, они внимательно наблюдали за всем, что делал тигр. Подсчитывали пройденное расстояние, расшифровывали приемы охоты зверя, осматривали остатки тигриных трапез, определяли, сколько мяса съедено и сколько брошено. От острых глаз пытливых наблюдателей не ускользали и кажущиеся мелочи: где и сколько тигр спит, какие маршруты любит, как метит свои владения и относится к пришельцам, как реагирует на человека и все другое, с ним связанное.

Нелегкой была работа: днем по глубокому снегу в трудной для ходьбы тайге с сопки на сопку, с речки на кручу, а ночь — у костра. В лучшем случае в крохотной избушке. И так день за днем. Однажды тигр-самец «проволок» Юдакова по таким дремучим дебрям, что, закончив-таки тропление на последнем дыхании, он слег в больницу — даже его могучий организм не выдержал дьявольских трудностей таежных хождений по двадцать километров изо дня в день. Да каких километров: по дороге легче пройти в три раза больше! Но через несколько дней Анатолий из больницы сбежал… И снова стал на свежие тигриные следы, и опять по крупице начались поиски нового.