Эстер Элькинд - Андрогин…

• Название: Андрогин…
• Автор: Эстер Элькинд
• Жанр: Короткие любовные романы

Господь ей дал талант. Но не сказал, как им распорядиться

Эстер ЭЛЬКИНД (23.3.1985 – 14.1.2007)

Читательница – откликаясь на рассказ Эстер:- Очень клёво! Читала не подряд… мне так больше нравится… но чем дальше читаю, тем больше хочется задать дурацкий вопрос, не имеющий прямого отношения к творчеству: Вам действительно 21 год?

Эстер:- Да, мне действительно 21 год!!! Это не дурацкий вопрос! Мне его очень часто задают!

Эстер теперь 21 навсегда…

Жила с оголёнными нервами и дразнила Зверя (три шестерки вбиты в её сетевой адрес). Примеряла порочные маски и завороженно заглядывала в бездну: а что – т а м ?Обожала эпатаж, в своём фотоальбоме выставляла собственные ню.Азартно тусовалась, оставаясь одинокой в толпе. И в литературу уходила, как в запой – с концами.Любой психолог скажет, что в девушке дремал ген самоубийства. В итоге своей жизнью Эстер распорядилась сама. Безбожно распорядилась.

В ноябре 2005-го Эстер открыла журнал в ЖЖ. Плодить уйму френдов не старалась – довольствовалась десятком друзей, которые её понимали. Немногочисленные записи в дневнике – те же тексты, перетекающие на литературный сайт и обратно. Куда больше комментов на сайте ПРОЗА.РУ- там у Эстер уже был с в о й читатель.

Она оставила нам талантливое письмо, в котором есть блёстки настоящей прозы. Почитайте – не рассуждая, нравится это или нет – там достаёт и мастерства, и вдохновенья, а больше – искренней исповедальности, без чего нет подлинной литературы.

---

История с Викой была хорошим поводом отомстить Виктору Альбертовичу за оскорбление, причинённое мне, и за открытие моей страсти не только к девочкам, но и мальчикам даже в моей мужской жизни…

Шутка ужасала, Виктор Альбертович был в ярости, он готов был расплакаться…

– Вика, постой! – закричал я ей вслед. Она бежала по коридору и рыдала. Её длинные волосы, собранные в хвостик, бились по спине, призывая схватить её за гриву. Юбка задиралась, обнажая резинки чулок, каблуки стучали. Я смотрел.

– Что?! – она остановилась и, не веря своим ушам, оглянулась. – Олам, милый, это ты? Как хорошо, что ты вышел! – и она уже бежала ко мне, чтобы повиснуть на моей тонкой шее. Её груди колыхались, подпрыгивая то вверх, то вниз, её глаза блестели слезами, каблуки стучали по паркету.

Вика подошла ко мне, посмотрела на меня своими влажными глазами и обняла. Я обнял её в ответ.

– Пойдём! – сказала Вика, отстранилась от меня, взяла за руку и потянула за собой.

Мы поднялись на чердак школы.

– Спасибо тебе, Олам! Ты такой добрый! – сказала Вика, усаживая меня на старую, вышедшую из употребления парту.

– Я так благодарна тебе, что ты пошёл за мною! Теперь этот урод будет знать, что нельзя так со мной обращаться! – продолжала она.

Она посмотрела мне в глаза, я смотрел на неё.

– Ты такой красивый, Олам! – вдруг сказала Вика, проведя рукой по моей щеке. – Хочешь меня поцеловать?

Я кивнул, скорее, чтобы она убрала руку, нежели потому, что хотел её поцелуя.

Вика склонилась надо мной, создавая угрозу над моим лицом своим бюстом и, прикрыв глаза, притронулась к моим губам своими влажными, пухлыми губами. Мне стало страшно. Я почувствовал, как её длинный язык проникает в мой рот, как её рука ложится на мой затылок, приближая мою голову к себе, как она заглатывает меня и поглощает.

– Какой ты хороший! – сказала Вика, оторвавшись от меня. – Хочешь посмотреть на меня?

Я кивнул.

Вика лукаво взглянула мне в глаза и начала медленно приподнимать юбку. Я увидел её тощие бёдра, резинки чулок, пояс и рыжие кудряшки в промежности. Вика не носила трусиков.

Я потянулся рукой. Она взяла мою руку и сама, расставив ноги пошире, положила её себе на лобок. Я почувствовал, как горяча её кожа и как влажно там, дальше, куда я медленно начал продвигать руку. Вика тихо застонала. Я поднял взгляд, делая вид, что испугался. На самом же деле очень хорошо знал, что ей хорошо.

– Всё хорошо! – улыбнулась Вика и, опустившись на колени, расстегнула мне брюки. Она полезла рукой в мои трусы и, нащупав мой твёрдый член, вытащила его, распахнув глаза так широко, словно она увидела что-то ужасное.

– Какой он огромный! – сказала она тихо. – По-моему, даже в рот не поместится! – и она, открыв пошире рот, начала медленно запихивать мой член себе в глотку.

Меня начало тошнить.

– Я тебя хочу, Вика, можно я… – прохрипел я сквозь подступающую к горлу тошноту, мне казалось, что Вика проглотит мой член.

– Да, конечно, можно, Олам! – продышала она, выпустив его изо рта.

Я вздохнул с облегчением.

Вика повернулась ко мне задом и, задрав повыше юбку, выгнула спину, облокотившись на парту. Она деловито взяла мой член в руку и резко засунула его в себя, издав внушительный стон.

«Болото!» – подумал я и начал медленно водить моим несчастным членом, то глубже погружаясь в неё, то, напротив, уходя из неё как можно дальше. Вика начала стонать, извиваться, потеть, издавать жалобные стоны, молить о пощаде.

– Ещё милый, ещё, пожалуйста! Как же хорошо! Я не могу больше! Как же хорошо! – причитала она отвратительно слащавым голосом.

«Тошнит!» – подумал я и ушёл.

Я смотрел, как моё тело совершает поступательно-возвратные движения, как мой член утопает где-то в липкой похоти шлюхи, как я теряюсь в отвратительных мне прикосновениях. Я давно уже не участвовал в этом. Я просто ждал, пока моё тело кончит.

Я кончил. По ощущениям, мне казалось, что меня вырвало. Всё было совсем не так, чем когда я мастурбировал, думая о девочках, которые мне нравились (в том числе и о Вике). «Ужасно!» – подумал я.

– Неужели у тебя никого не было до меня? – спросила меня Вика, оправляясь.

– Нет, ты первая… – ответил я, стыдясь своего совершенствования.

– Охуеть! – сказала Вика. – Ты самый потрясающий любовник в моей жизни! – она улыбнулась. – А у меня их было немало! – ехидно добавила она.

Я оделся.

– Знаешь, – сказала она, когда мы спускались с чердака, – я никому не даю просто так, но тебе!… Я готова с тобой ебаться просто так, ты такой хороший!

– Не расходуй себя понапрасну! – сказал я ей, став каким-то слишком смелым и взрослым…

«Может, мама всё же изменяла папе?!» – подумал я тогда, возвращаясь в класс…

Мама опаздывала на работу. Она вставала с постели и уже голой подходила к стулу, на котором лежал халат. У моей мамы было маленькое идеально женственное тело и аккуратные тонкие черты лица. Чёрные длинные волосы, которые мама убирала на затылок в пучок, пару кудряшек всегда выбивались, создавая немного легкомысленный образ, голубые глаза-звёзды и тонкие бледные губы, которые мама красила яркой помадой.

– Вставай, Олам! В школу опоздаем! – толкала она меня, думая, что будит.

Я делал вид, что ещё хочу поспать. Мама шла в ванную комнату занимать очередь. Я вставал и шёл за ней чистить зубы и умываться…

– Что тебе почитать? – спрашивала мама, когда я болел.

– Алису! – отвечал я.

– Сколько можно?! Ты её уже раз сто читал! – раздражённо отвечала мама, но, вспоминая, что я болею, постепенно переводила раздражение на смех.

– Ладно! – говорила мама, открывала книгу и начинала читать всегда где-то с середины.

Периодически мама забывала, что она читает мне, и замолкала, увлекаясь чтением про себя. Я смотрел на неё и ждал, когда же она про меня вспомнит, иногда мы так сидели молча по полчаса, пока папа не встревал: «Дорогая, что там дальше?! Читай!» Я смеялся, мама тоже.

Я был влюблён в Алису. Она была девочкой моей мечты. Она путешествовала по мирам, как и я, правда, она всегда была лишь девочкой. «Ну и что ж?! – думал я. – Это не так уж и плохо!» Мне тогда казалось это не самым ужасным недостатком, потом я осознал, что ошибался, но это было потом, а тогда… Тогда я мечтал о том, чтобы взять маленькую девочку Алису за руку и поцеловать её губы, а потом отправиться путешествовать с ней в Зазеркалье. Вот о чём я мечтал тогда, в семь лет, когда болел и вторую неделю, валяясь с температурой, не ходил в школу. Но Алиса стала очень маленькой после того, как выпила эликсир, и я не мог её поцеловать.

– Алиса, оставь мне немного! – говорил я ей во сне. – Прошу тебя!

– Оставь мне чуть-чуть! – смотрел я на неё в тот момент, когда она пила эликсир, но Алиса не слышала меня, или не слушала…

Теперь я чувствовала себя маленькой, будто выпила эликсир Алисы. Я висела на дверной ручке, уменьшаясь с каждой секундой, казалось, что расстояние между моими ногами и полом увеличивается в геометрической прогрессии. «Полёт был бы так прекрасен, а падение задержалось бы в вечности», – подумала я тогда. Уже давно было бесполезно бороться со стихией – дверью, которая была теперь настолько огромной, что я её не видела вовсе, и я не боролась, просто висела, пытаясь удержаться на давно уже казавшейся мне горизонтальной поверхности. Я держалась не из-за страха упасть, или страха смерти, ведь с моим уменьшением у меня выросли крылья, как у бабочки, большие цветные, красивые, а из-за последней надежды, что Он сжалится надо мной и сам отопрёт дверь. Хотя в таком случае я могла упасть, и Он мог меня раздавить, не заметив, но об этом я тогда не думала…

– Заходи же! – услышала я снова и отворила дверь.

Яркий свет ударил мне в глаза. Я зажмурилась и на мгновение ослепла. Я сделала шаг и оглядела комнату. Там никого не было. Лишь шум ветра из другого бытия повторился еле слышным безнадёжным эхом: «Заходи же!»

«Ушёл!» – я упала в кресло, большое кожаное чёрное кресло, такое, к которому прилипает обнажённая кожа в жару, и кажется, что отодрать её уже не получится, так и встанешь, оставив часть своей шкуры на этом шикарном кресле. Я сидела обессиленная, обескровленная.

Я стала нащупывать пространство, обнюхивать воздух вокруг себя: «Он ещё здесь! Он ещё тут, он не ушёл, не совсем ушёл! – стонала я про себя. – Он здесь! Просто время слегка ошиблось. Мы разминулись, но он здесь, в этом пространстве, лишь задержался в той секунде, что только что ушла, или слишком поспешил попасть в ту, что будет, думая, что я уже там! Ты здесь!» – я кричала, рыдала, стенала, будто сумасшедшая.

Я давно уже валялась на полу, пытаясь поймать хоть что-то от него, его след, запах, немного его, самую малость, мне бы хватило и капли, не больше той, что смертельна, что хватит лишь на то, чтобы промочить губы.