Альберт Голдман - Джон Леннон

• Название: Джон Леннон
• Автор: Альберт Голдман
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02686-1

Джон Леннон – одна из самых ярких фигур уходящего в историю XX века. Он стал создателем принципиально нового направления в современной музыке, а его песни многие годы слушают миллионы людей. Книга Голдмана признана одной из самых скандальных биографий Джона Леннона: ее стилистика во многом определяется характером героя. Альберт Голдман резко и жестко говорит о взлетах и падениях Джона Леннона, глубоко и искренне сочувствуя ему и восхищаясь его творчеством.

---

В данном случае, после серии издевательских стишков, адресованных Полу, Джон предполагал нанести ему сокрушительный нокаутирующий удар в самое чувствительное место. Признав в первой строчке куплета, что самым выдающимся достижением Пола была песня «Yesterday», Джон планировал сразу же вслед за этим закричать: «You probably pinched that bitch anyway!»171 Аллен Кляйн, стоявший за пультом рядом с Филом Спектором, пришел в ужас, предвидя возможные последствия, и попросил Джона не доводить до греха и заменить эту строчку на другую – которую сам же Кляйн, не сходя с места, и придумал и которая свела на нет всю остроту песни.

Леннон так и не сумел избавиться от наваждения «Yesterday». Эта песня неизменно доставляла ему неприятности, так как была признана величайшим хитом «Битлз», а сам Леннон отчаялся когда-либо написать песню, которая могла бы сравниться с ней по популярности. Его тоска усугублялась еще и тем, что все вокруг считали, что именно он написал эту песню, ведь под ней было написано «Джон Леннон и Пол Маккартни».

Вслед за альбомом «Imagine» вышел фильм с таким же названием, который стал первым полнометражным рок-видеофильмом. Поскольку большинство песен Леннона рассказывают о его собственной жизни, было принято логичное решение проиллюстрировать их сценами из жизни Джона; Джон и Йоко взяли за основу фильм, который снимала о них одна британская телекомпания, и переделали его по образу сюрреалистических видео, снятых на песни «Penny Lane» и «Strawberry Fields», разбавив шутовским юмором, позаимствованным из «Magical Mystery Tour». Однако очень скоро выяснилось, что Джону и Иоко не удалось из частей видеофильма создать произведение искусства. Если допустить, что вся их жизнь заключалась в искусстве, как было передать ее стиль? Ошарашенный переходом от кадров кинохроники к рекламе дорогих духов, зритель никак не может сориентироваться. За что они боролись? – спрашивает он себя, видя Джона и Иоко на улице в толпе демонстрантов, выступающих в защиту журнала «Оз» (арестованного за непристойности) или против войны во Вьетнаме. Были ли они поп-декадентами, как в тех странных ритуальных сценах, когда они катаются на черной похоронной повозке или едят белые шахматные фигуры, разодетые, словно герои из «Эль Топо»172?

Чаще всего они похожи в фильме на развлекающихся богатых детишек. Теперь, когда метадон и первобытный крик помогли преодолеть кризис и погасили страсти, они обречены на бесцельные блуждания в преддверии ада. Точно так же, как в детстве Джон играл возле стен приюта для девочек, они с Йоко забавлялись у себя дома с дорогими игрушками и нарядами, изображая прославленных взрослых любовников, голливудских поп-звезд, которые между тем постоянно демонстрируют неловкость и неуместность взаимных заигрываний и объятий, выдавая при этом явную неспособность изобразить настоящую любовь и страсть.

Единственной удачей часового фильма можно считать отрывок, иллюстрирующий заглавную песню. Джон и Йоко, одетые в черные плащи, медленно идут, пробиваясь сквозь густой туман, по дороге, обсаженной деревьями. Они входят в Титтерхерст с первыми вступительными нотами песни. Затем мы видим Джона в белом свитере с короткой стрижкой и гладко выбритого, который поет, сидя за белым роялем, в то время как Йоко, одетая, точно Клеопатра, в длинное белое платье с золотым поясом и повязкой на голове, открывает одни за другими ставни на окнах в огромном салоне, устланном белым ковром. Когда Джон, сидя в своем роскошном доме, поет о том, как чудесно ничего не иметь, комната наполняется светом, и грусть уступает место более радужному будущему. Этот клип стал наиболее часто используемым рекламным роликом Леннонов, которые предстали в нем идеалистами, пытающимися сопротивляться гнетущей атмосфере семидесятых годов благодаря своей вере в то, что мир обязательно станет лучше.

Глава 43 Сорвать «Большое Яблоко»

Ни одно из событий, произошедших с Джоном Ленноном после его женитьбы на Йоко Оно, не внесло в его жизнь столь радикальных перемен, как переезд в Нью-Йорк. «Я должен был родиться в Нью-Йорке, в Гринвич-вилледже», – заявил Джон после того, как поселился здесь. Несмотря на сомнительный комплимент, который отпустил Леннон в адрес «Большого яблока», назвав его «Римом наших дней», город явно смущал его. И в этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что даже в Лондоне «Битлз» ощущали себя наивными провинциалами. Ни одному человеку в мире не дано завоевать столицу современного мира так, как «великолепная четверка» покорила в свое время столицу Британии. В Нью-Йорке и без того жили столько звезд, что это заставило бы смутиться и более уверенного в себе человека, нежели раздираемый сомнениями Леннон. Если бы дело было только за ним, он никогда не переселился бы в Великий город, довольствуясь тем, что время от времени любовался бы на него через затемненное заднее стекло своего лимузина. Решением, перевернувшим его жизнь, Джон был обязан Иоко.

У молодой женщины было много причин желать вернуться в город, который она считала своим домом. В отличие от Джона, который ненавидел англичан, но любил Англию, Йоко нечего было делать в стране, где она постоянно подвергалась нападкам со стороны прессы и была объектом презрения публики. Даже если бы дела обстояли иначе, она все равно не смогла бы довольствоваться жизнью среди еще одной небольшой островной нации, такой же, как в Японии. Йоко мечтала быть в центре больших событий, она была из тех, кто считал, что за пределами Манхэттена жизнь прекращается.

Кроме того, у нее, вероятно, были серьезные причины для того, чтобы оторвать Леннона от родины: покуда Джон продолжал жить в Англии, окруженный теми, кто был с ним на протяжении всей жизни, Йоко не могла быть уверенной в том, что сумеет и дальше сохранять над ним свою власть, тогда как эта опасность значительно уменьшалась, стоило ей перетащить его в Нью-Йорк.

Впервые Йоко подала Джону мысль о переезде в Великий город еще в декабре 1970 года, когда они жили в имении у Ронни Хокинса.

Журналист Говард Смит очень удивился, когда Йоко, с которой они были едва знакомы, позвонила ему и повела себя так, будто они давние приятели: «О Говард, сколько же нам пришлось вместе пережить!» А дело было всего лишь в том, что Смит как-то написал несколько добрых слов об искусстве Йоко. «Йоко была убеждена, что если критик похвалил произведение, то лишь потому, что ему понравился автор», – вспоминал журналист. "Она хотела убедить Джона переехать в Нью-Йорк, если удастся получить визу, – продолжал он. – Йоко хотела, чтобы Джон полюбил этот город и у него появилось желание поселиться здесь. Джон боялся оказаться маленькой рыбкой в огромном пруду, а Йоко хотела жить в Штатах и быть в самой гуще событий. Она не прекращала названивать мне и все повторяла: «Я столько рассказывала Джону о тебе» или «Джон от тебя просто в восторге». В конце концов она пригласила меня приехать на ферму к Ронни Хокинсу, и я согласился при условии, что смогу взять у Джона интервью для моего радио-шоу.

«Мы беседовали с Джоном два с половиной часа, и я все записал на пленку, – рассказывал Смит дальше. – Он заявил, что люди не должны курить наркотики, а сам не выпускал из рук косяк. Позже он признался, что делал так затем, чтобы получить визу. Его откровенность изумила меня, но потом я понял, что это было вообще присуще Джону. Он очень легко открывал свою душу перед другими, а Йоко – никогда. Чем дольше продолжалось ваше с ней знакомство, тем подозрительнее она к вам относилась. А Джон в любую секунду был готов рассказать, что у него на уме». В следующий раз Говард услышал голос Йоко в ноябре 1970-го, когда она позвонила, чтобы сообщить о том, что вопрос о переселении окончательно решен.

Как только Джон и Йоко поселились в гостинице «Ридженси», Говард Смит стал их чичероне. Он возил их по магазинам, рекомендовал им лучшие рестораны, знакомил с самыми модными ночными заведениями. Как-то он заказал для Леннонов отдельную кабину в одном из самых модных заведений – «Канзас-Сити у Макса». Их посадили так, что, оставаясь невидимыми снаружи, они могли наблюдать за тем, как развлекается высшее общество Нью-Йорка. «Джону очень понравилось, – вспоминал Говард. – Он обожал такие сборища. А Йоко сразу заподозрила что-то неладное и отгородилась ото всех стеной, стараясь защитить себя и свое эстетическое чувство».

Одним из завсегдатаев у Макса был Энди Уорхол, находившийся в то время в зените славы, которой был обязан главным образом покушением на свою жизнь: в июне 1968 года Валери Соланас чуть не убила его и Марио Амайя. Леннон, будучи рок-звездой, принадлежал к его пантеону, так как Уорхол благоговел перед жизненной силой рока, который олицетворял для него сердцебиение поп-арта. К Йоко Уорхол относился с явным презрением, считая ее чем-то вроде карикатуры на отчаянно скучный, чрезмерно серьезный европейский авангард. Он даже наградил ее самым убийственным из своих эпитетов, назвав «банальной». Тем не менее, что бы он о ней ни думал, он не собирался упускать шанс заработать двадцать пять тысяч долларов за один из своих знаменитых портретов. Поэтому он организовал прием в честь новоявленных нью-йоркцев в надежде получить от них заказ. Однако это оказалось не так-то просто. Когда Энди и Йоко стали торговаться по поводу портрета (а также и по поводу некой сделки по недвижимости в Сохо), успеха не добился ни тот, и ни другая. «А вы говорите о художниках-эксплуататорах! – воскликнул один из близких друзей Уорхола. – С самого первого дня Энди пытался навязать Джону и Йоко заказ на их портрет. Они считали себя настолько знаменитыми, что полагали, что он должен написать его бесплатно. За то, что они разрешат его размножить и заработать на этом много денег. Энди разозлился и стал говорить о Йоко всякие гадости, а Йоко, в свою очередь, поделилась с прессой своими соображениями по поводу окружавшей художника гомосексуальной мафии. Так или иначе, Энди уделял больше внимания Мику Джаггеру, чем Леннону, поскольку жена Джаггера Бианка принадлежала к высшему обществу, которое обожал Энди».