Александр Мартынов - В заповедной глуши

• Название: В заповедной глуши
• Автор: Александр Мартынов
• Жанр: Прочие приключения

Четвёртая и пока последняя книга цикла «В заповедной глуши». Помните! Мир, который описан тут — СУЩЕСТВУЕТ рядом с вами и может за вами придти.

---

А со следующего лета Шеллинг собирался отправлять к нему уже своего сына… Господи боже, как же теперь Мэри и Джонни?! Что им скажут? Отец… мать… а как же они?!

Дед. Вот что. Они охотились. Дед рассказывал. Тогда рассказывал… Шварцвальд. Германия. И был эсэсовский снайпер. И дед…

Да. Стоп. Он будет жить. Он вернётся. И не просто вернётся.

Он — победит…

…Валька быстро перекатился за кустами и приподнялся на колено, вслушиваясь и держа автомат наготове. Тихо. Куда он мог отступить? Коротко раздув ноздри, Валька «попробовал» воздух. Не уйдёшь. Не надейся. Каким-то чутьём мальчишка понимал: этот стрелял в Витьку (слово «убил» Валька запретил себе произносить). Этот.

Не уйдёт, тварь.

Валька сместился ещё чуть в сторону. Вон то бревно. Но за ним его точно нет. отполз, гадина… Ловкий. Но ещё Валька ощущал его страх. Он боится. Боится умереть.

Валька не боялся.

Ещё передвижка. Он где-то там — должен вскочить и броситься прочь, отстреливаясь. Ну, или, по крайней мере, просто начать отстреливаться.

Пластаясь по земле, мальчишка двинулся в обход бревна, практически уверенный, что вот сейчас увидит спину или бок напряжённо выжидающего боевика. Но вместо этого…

…Изощрённое чутьё, которое начал воспитывать ещё де ла Рош и которое обрело окончательную отшлифованность здесь, в Пуще, спасло Вальку.

Ещё сам толком ничего не понимая, он перекатился на бок — и дальше, волчком, кубарем — а длинные очереди освирепело били ему вслед, разбрасывали дёрн, срубали тонкие деревца, отсекали ветки, распарывали воздух… Он не успевал заметить, кто и откуда стреляет — и только через длинную страшную секунду засёк стоящего на колене сбоку от могучего дуба боевика. Он подобрался незаметно, но сейчас его лицо искажала досада и злость — он не ожидал, что мальчишка окажется таким ловким.

И Валька ответил огнём — неприцельным, но заставившим боевика нырнуть за дуб. Этого мгновения Вальке хватило, чтобы, швырнув туда свою вторую гранату — РГД-5 — следом за ней в свирепом броске оказаться сбоку от дерева, а сразу после взрыва — за ним.

Сильный удар ногой вышиб оружие из рук мальчишки. Боевик — из ушей текла кровь — поднялся. Его автомат тоже лежал на земле — выронил, оглушённый взрывом.

— Сука, — сказал Валька. И устыдился — воину незачем пачкать рот.

Они выхватили пистолеты одновременно. Стоя в двух шагах друг от друга. Вот только Шеллинг потратил долю секунды на то, чтобы сдёрнуть предохранитель своего мощного кольта.

На стареньком ТТ Вальки предохранителя не было. И эта ерунда, ставшая причиной стольких несчастных случаев, сейчас всё изменила. Совсем. Навсегда…

…Получив сильный удар в грудь, капитан сперва ничего не понял и даже попытался нажать спуск, но кольт сделался вдруг неосязаемым, а следующее, что осознал Шеллинг — он падает наземь. Господи, подумал Шеллинг, мальчишка убил меня.

Удара оземь он не заметил. Над ним наклонилось яростное потное лицо этого мальчишки, и Шеллинг спокойно понял: а он похож на Джонни, только старше, конечно… Потом пришёл дед, и капитан сказал ему: прости меня, дедушка, я…

…Валька, запалено дыша, тискал рукоятку ТТ. Откинув руку с кольтом в сторону, боевик лежал перед ним, глядя в крону дерева удивительно спокойными серыми глазами. Мельком Валька узнал его и не удивился — опять он, командир; тогда, год назад, человек в серебристом «лексусе» на мосту через Нарочь, надо же!.. И показалось Вальке странное: что вот именно сейчас этому человеку — может быть, впервые в жизни! — удалось понять что-то правильное. И он счастлив…

Глупо. Валька мотнул головой и, на бегу подобрав оружие, бросился к кордону…

32

— Доктор, вы не понимаете! — Валька умоляюще-бессознательным жестом прижал руки к груди. — Я должен быть там!

— Да нечего тебе там делать, — хладнокровно ответил доктор, глядя поверх мальчишки.

— Да как же нечего…

— Да так же. Я и Михала разогнал. А тебе точно нечего.

— Да он же там один… — Валька чуть не заплакал.

— Ну, во-первых, ему это сейчас всё равно, — рассудительно сказал доктор, переводя взгляд на мальчишку. — А во-вторых — он там не один.

— А… — непонимающе начал Валька и тут же сообразил: — Алька там? — доктор кивнул. — Но вот её же вы пустили!!! Его при мне ранили! Я должен был…

— Геройски закрыть его собой, — индифферентно сказал доктор. — Но поскольку ты его собой не закрыл, то для успокоения твоей мятущейся совести, мой юный партизан… — Валька скрипнул зубами, он терпеть не мог такого тона, — …я дам тебе краткий отчёт. Состояние твоего друга после операции стабильное. Не тяжёлое, а просто стабильное. Он сейчас спит после наркоза. Кровь, почки, костный мозг для пересадки ему не нужны, не предлагай. Ранение было слепое — пуля пробила подостную мышцу, прошла через левое лёгкое в сантиметре от сердца, расколола четвёртое слева ребро и распалась. Часть ушла через то же лёгкое вверх, остановившись в паре сантиметров от сонной артерии.

Другая засела в грудинной мышце правее левого соска — почти под кожей. Мы извлекли обе части. Думаю, что смерть от естественных причин твоему другу в ближайшие лет шесятьдесят не грозит — у него великолепный организм… — врач снова посмотрел на Вальку и сказал: — А теперь пошёл вон… Нет, стой. Что с тобой-то?

— А? — не понял Валька. Врач молча подвёл его к зеркалу.

На левом плече камуфляж Вальки был распорот и и почернел от засохшей крови. Шея слева тоже была в крови и вспухла.

— В плечо меня ножом, — равнодушно ответил Валька. — А шея… я не знаю, это в лесу, наверное…

— Ну, пошли, — вздохнул врач.

Они вошли в небольшую комнатку, чистую, стерильную и светлую. Валька, повинуясь жесту врача, сел на клеёнку. Наверняка она холодная… Мальчишка усмехнулся — это было ощущение из детства, когда во время медосмотров он всегда сжимался: ох, сейчас садиться на холодное…

— Мда, бактерий на тебе… — врач критически осмотрел Вальку, отошёл к столику, чем-то зазвякал, потом вернулся. — Ну что. Куртку надо отмачивать, но всё равно будет больно…

— Да не надо, — безразлично сказал Валька и резким движением сорвал с плеча куртку и майку. — Какая это боль… — он скосил глаза на полившуюся из длинного пореза яркую кровь. — Вот так…

— Интересная у вас жизнь, — слегка ошарашено произнёс врач. Валька уточнил:

— А у вас?

— А у меня в морге шесть трупов местных жителей, — сердито ответил врач. — И тридцать два — неопознанных. Плюс раненых местных почти десяток. Тоже весело, согласись? Знал бы, как тут — ни за какие деньги не поехал бы из Минска…

Валька прислонился затылком к стене и ничего не ответил. Врач снова чем-то позвякал и уточнил:

— Тебе как — пулю дать закусить или новокаин вколоть?

— Колите, если не жалко…

…В шее у Вальки засела щепка — очевидно, отлетела во время перестрелки. Обработав резаную рану и наложив на неё семь швов, врач извлёк щепку, обработал и это повреждение и заклеил пластырем. Всё это Валька вытерпел бы и без обезболивания.

— Вот, — врач подал мальчишке стакан с водой. — Выпей и ложись прямо здесь. Михалу я позвоню.

— Что это? — подозрительно спросил Валька.

— Цикута. Пей.

— Ладно, — согласился Валька и залпом осушил стакан…

…Проснулся он с лёгкой головой и ясным сознанием. Вокруг царила такая тишина, что Валька сразу понял: ночь, ещё не глядя в окно понял.

Он сел на кушетке. Прислушался. Стояла такая тишь, что даже не по себе. Только теперь Валька понял, что на нём одни трусы — да ещё отмытые и вычищенные сапоги торчали возле кушетки. Всё остальное исчезло. Халат, правда, висел возле двери.

— Меня что, госпитализировали? — уточнил Валька в пустоту. Поискал тапочки, не нашёл, решил, что в сапогах и халате будет выглядеть идиотски, накинул халат и высунулся в коридор.

Он был тёмен и пуст, только в дальнем конце горела лампа, под ней за столиком спала дежурная. Бесшумно ступая, Валька пересёк коридор и поднялся на второй этаж — к палатам.

Тут дежурная тоже дрыхла. Из одной палаты доносились тихие голоса. В двух было просто пусто. В четвёртой спали сном праведниц две бабульки. В пятой…

В пятой — небольшой, какой-то домашней — за тумбочкой, положив щёку на ладони, сидела Алька. Она не спала — в свете ночника поблёскивали глаза. На кровати, укрытый простынёй до шеи и перетянутый белыми бинтами через грудь, лежал Витька. К его руке тянулся тонкий шланг капельницы, попискивал какой-то приборчик, успокаивающе мигающий зелёным диодом.

— Вить? — Алька подняла голову. — Ты что — тоже…

— Да ерунда, — Витька вошёл, туже запахнув халат. — О, сюрприз… — он вдел ноги в стоявшие у кровати тапочки, наклонился, заглянул в лицо Витьки, с содроганием вспоминая, какое оно было там, возле кордона…