Иван Поляков - Краснов-Власов.Воспоминания

• Название: Краснов-Власов.Воспоминания
• Автор: Иван Поляков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Иван Алексеевич Поляков (1886–1969), генерал-майор Генштаба Русской императорской армии. Окончил Николаевское инженерное училище и два класса Императорской военной академии (в 1914 году). Участник Первой мировой войны. Во время гражданской войны воевал с Добровольческой Армией на Дону, был начальником штаба Донской армии. Выехал в Константинополь после победы большевиков, затем переехал в Югославию. Во время второй мировой войны был в непрерывном контакте с атаманом Красновым и генералом Власовым. После войны эмигрировал в Америку, умер в Нью-Йорке. Одна из самых интересных и еще совсем не исследованных до конца страниц русской истории: борьба генерала Власова и его армии с большевиками на стороне немцев в период Второй мировой войны. Поляков который не был участником Второй мировой войны, был непрерывно в контакте с обоими генералам с начала декабря 1944 года до марта 1945 года. Он пользовался их доверием и был в курсе всего, что касалось непростых отношений между генералом Красновым и Власовым. Беседы часто записывались автором, поэтому он приводит подлинный материал эпохи. Интереснейший материал, живое свидетельств одного из очень важных феноменов русской истории в эмиграции: власовского движения.

---

В результате мы не могли прийти к соглашению и зашли в тупик. Как выход из положения, хотя и с очень малой надеждой на успех, генерал предложил обсудить этот вопрос с генералами Красновым и Домановым. Волей неволей, я вынужден был согласиться на это предложение, будучи заранее убежден, что оно не будет принято Ген. Красновым. Свое предвидение я обосновывал, прежде всего, на отрицательном отношении П. Н. Краснова к Полк. В., у которого не было официальных полномочий на ведение таких переговоров. Непонятна была мне и необходимость присутствия Ген. Доманова. Генерал просил меня организовать это совещанием. В принципе я был против, но отказать считал невозможным.

Окончив этот вопрос, генерал перевел разговор на казачий стан Доманова и, в частности, на казачьи войска. Не могу сказать, чтобы его аттестация была особенной лестной для них. В виду этого, он признавал необходимым безотлагательно провести полное переформирование казачьей группы. Говоря на эту тему, он сказал, что ему известно, что подходящим лицом для проведения этой реорганизации был бы я, причем, он добавил, что Ген. Доманов, если это признавалось бы нужным, мог оставаться, но только как фирма. Его неожиданное предложение застало меня совершенно врасплох. Я поблагодарил генерала?за его любезное предложение но ответил, что ввиду слабого моего здоровья, я, к сожалению, вынужден от этого отказаться. Кроме того, я прибавил, что такое переформирование требовало бы известное время, тогда как часы бьют уже двенадцать.

Мой ответ не понравился генералу. Он нахмурился и сурово спросил: «Вы уверены в этом?» — «Так точно», — ответил я.

Дальше наш разговор уже не вязался. Мы остались еще недолго и расстались довольно сухо.

Я поспешил к П. Н. Краснову, дабы поделиться с ним моим разговором с немецким генералом, будучи уверен, что это для него явится большой новостью. Но оказалось, что он этим нисколько не был удивлен. Скорее у меня создалось впечатление, что он не только знал, что я буду вызван генералом, но ему было известно и предложение, которое последний мне сделает. Могу с уверенностью предполагать, «что инициатива всего этого исходила именно от Ген. Краснова. Только одно мне и по ныне неясно: почему Петр Николаевич скрыл это и не считал нужным заранее меня предупредить.

Когда я, согласно желанию немецкого генерала, заговорил о предстоящем совещании, то мое предположение оправдалось. Ген. Краснов категорически воспротивился и решительно заявил, что по этому вопросу бесцельно говорить и с Полк. Б. и с Ген. Домановым.

Только после моих настойчивых просьб и заявления, что я обещал генералу устроить совещание, Петр Николаевич дал свое согласие, но с оговоркой, чтобы его заменил Семен Николаевич. — «Я перегружен работой и у меня нет времени для таких заседаний,» — сказал он.

В такой, примерно, форме, я сообщил Полк. В., предупредив его, что о дне заседания я своевременно его уведомлю.

Однако, этому совещанию не суждено было осуществиться. Полк. В. торопил меня, а я С. Н. Краснова. Последний, ссылаясь на перегруженность работой, обещал в ближайшие дни устроить таковое, но дальше этого дело не шло. Мне было уже ясно, что П. Н. Краснов дал ему соответствующее указание, чтобы это заседание вообще не состоялось. Немецкий генерал уехал и я больше не настаивал на этом вопросе, фактически не имевшим никакого существенного значения. Больше всех был огорчен неудачей Полк. Б. Он тогда же решил покинуть Толмецо и уехать в штаб Ген. Власова. Находясь на положении опального, Полк. Б. просил меня перед отъездом устроить ему свидание, хотя бы с начальником штаба Ген. Доманова. Я обещал ему и с этой миссией пошел к и. д. начальника штаба. Последний, услышав фамилию Полк. Б., был вне себя от радости. Он сказал, что они его уже давно ищут и что Атаман Доманов будет очень рад его видеть. Узнав от меня, что полковник ожидаем ответа на улице, начальник штаба тотчас же выбежал из здания. Он радостно приветствовал Полк. Б. и, забыв со мной попрощаться, повел его сам в квартиру Доманова. Все это произошло так быстро и неожиданно, что я стоял как зачарованный, не веря своим глазам и ничего не понимая.

Так начался резкий поворот политики Доманова в отношении Ген. Власова. С этого момента бывший опальный полковник Б. уже не выходил из дома Доманова, став первым лицом в казачьем стане и сам Доманов всячески стремился ему угождать.

Чтобы легче понять такое поведение Доманова, нужно описать одно событие, имевшее место в 15 казачьем корпусе Ген. Панвица, в Югославии, каковое оказало влияние, не только на перемену Домановым внутренней политики, но и сыграло известную роль в судьбе самого П. Н. Краснова.

29-го Марта 1945 г., в названном корпусе, по инициативе Пол. К., бывшего командира 5-го Донского полка, был созван, так называемый, Всеказачий съезд фронтовиков. Едва ли надо доказывать, что широковещательное наименование этого «съезда», далеко не отвечало той уродливой форме, в которую фактически он вылился, присвоив себе незаконно название «Всеказачьего». При оценке этого съезда, следует учитывать, что большая казачья группа, находившаяся в Италии, т. е. Казачий Стан Доманова участия в нем не принимала. Мало того, его составляли только воинские чины, т. е. подчиненные и начальник в лице Полк. К. При таких условиях не приходится, конечно, говорить, хотя бы о намеке свободного волеизъявления его участников.

Первым постановлением этого пресловутого съезда, Полк. К. «обрадовал» казачество, выбрав на должность Походного Атамана всех казачьих войск, немецкого генерала Панвица, своего командира корпуса. Мотивы такого избрания пояснений не требуют. Обласкав этим актом Ген. Панвица, Полк. К., на всякий случай, страхует себя и у Ген. Власова.

По его почину выносится резолюция о переходе 15-го казачьего корпуса в полное и безоговорочное подчинение Главнокомандующему вооруженными силами Народов России, Ген. Власову. Бесспорно, это постановление никакого практического значения не имело и до самой капитуляции Германии корпусом фактически распоряжались только немцы, а не Ген. Власов. Но моральное значение этого акта, несомненно, было велико. Ген. Власов получал документ, свидетельствовавший, что казачья группа в Югославии, бывшая по казачьей линии в некотором подчинении Ген. Краснову, порывала с последним и самочинным порядком отдавала себя в его распоряжение. Такое постановление ласкало самолюбие Ген. Власова и, одновременно, наносило большой моральный удар Ген. Краснову. В своем стремлении выслужиться у Ген. Власова, названный полковник делает еще худший выпад против казачьего великана П. Н. Краснова. Здесь же выносится резолюция, с требованием расформирования Глав. Управ. Каз. Войск и, тем самым, устранения Ген Краснова, как его начальника. И вот с этими решениями съезда Полк. К. спешит к Ген. Власову, желая его обрадовать ими.

Ни Глав. Управ. Каз. Войск, ни лично Ген. Краснову, в виду отсутствия тогда связи, ничего не было известно ни об этом съезде, ни об его резолюциях. Но Ген. Доманов каким-то путем об этом узнал. Тогда, надо полагать, перед ним встала дилемма: остаться верным П. Н. Краснову, быть может, даже с риском потерять свое положение, если немцы подчинят Власову казачьи части. Или же изменить своему благодетелю, коему он был всецело обязан н своей блестящей карьерой и высоким постом, и признать немедленно ген. Власова, но зато, быть может, остаться у власти. И он выбрал второе. Без ведома и согласия Ген. Краснова, тайно, он написал челобитную Ген. Власову, которой передавал группу в Италии в полное его подчинение и просил указаний. Два гонца, из наиболее верных и надежных адъютантов, должны были доставить это донесение в ставку Ген. Власова. Посылка этих курьеров была обставлена необыкновенной тайной. Но как ни старался Доманов скрыть свое деяние, оно оказалось шилом в мешке. Его закулисная игра конфиденциально стала известна и мне, о чем я срочна доложил ген. Краснову.

И сейчас еще хорошо помню, как он горячо протестовал. Петр Николаевич никак не желал верить и не допускал мысли, чтобы Доманов мог решиться на подобный шаг. Даже больше, он очень разгневался на меня и упрекнул в том, что я передаю ему сплетни и мараю имя честного и благородного человека, Ген. Доманова. Однако, я не сдавался и настаивал на своем. В конечном итоге я предложил Петру Николаевичу задать вопрос Доманову: куда, почему и с чем посланы адъютанты и я назвал их фамилии.

Не будучи уверен, что мне удалось убедить Ген. Краснова в правоте моего утверждения, я решил по тому же вопросу информировать Семен Николаевича. Последний отнесся к моему сообщению с большим доверием и обещал безотлагательно принять меры для выяснения этого вопроса. Что именно сделал Семен Николаевич, я не знаю, но уже на другой день Доманов был вызван Ген. Красновым. У них произошло весьма бурное объяснение, каковое подтвердило правоту моего предостережения, сделанного Ген. Краснову.