Мэтт Рафф - Канализация, Газ & Электричество

• Название: Канализация, Газ & Электричество
• Автор: Мэтт Рафф
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20551-6

2023 год. Над Манхэттеном люди и андроиды по заказу миллиардера Гарри Ганта возводят «Новый Вавилон» — самое высокое здание на планете, памятник светлой человеческой мечте, которой исполнилось пять миллионов лет. А в прогнившей насквозь канализации внизу, среди аллигаторов и крыс-мутантов затеваются гораздо более темные игры. При загадочных обстоятельствах гибнет корпоративный налетчик Янтарсон Чайнег, стремившийся захватить империю Ганта, и бывшая жена миллиардера идеалистка Джоан Файн начинает расследование. Ей помогают оживленный компьютером дух русского философа и американской писательницы Айн Рэнд, заключенный в лампу, и веселая компания экопиратов на зеленой подводной лодке в розовый горошек под руководством последнего негра на Земле, а также «фольксваген-жук», в который вселилась личность Эбби Хоффмана, и 181-летняя ветеранка Гражданской войны… Но никто не может предугадать, насколько разросся жуткий заговор с участием большой белой акулы по имени Майстербрау, Уолта Диснея, директора ФБР Дж. Эдгара Гувера и толпы озверевших роботов-убийц…

«Канализация, газ & электричество» — роман об истории недалекого будущего, написанный в популярном жанре трилогии. Но не того будущего, которое настало, а того, что существовало в 1990-х, каким его видел Мэтт Рафф в чулане бостонского дома, где он написал первые из этого великого множества слов. О совершенно ином будущем…

---

Заряженные торпеды — один из немногих обитающих в Атлантике видов, которых сеть еще не пыталась поймать; и хватит ли у нее сил остановить огромный косяк французских «Пираний» — вопрос еще открытый. Но не надолго.

«ЯББА-ДАББА-ДУ»

У Морриса над головой замигал огонек; Каценштейн машинально протянул руку и нажал на переключатель, чтобы выпустить третий буй. Но тот не поплыл спокойно, как предшественники, — его унесло к корме, и он забился о борт у гребного винта «Яббы-Даббы-Ду», несущейся сквозь толщу воды. Аста Уиллс услышала бух! — но поскольку взрыва не последовало, решила не обращать на это внимания.

Тактический график на столе быстро стал теоретическим. На полной скорости пассивный сонар «Яббы-Даббы-Ду» мало что слышал, кроме шума рассекаемой воды; единственным посторонним звуком было непрекращающееся чирик-чирик-чирик автомобильной сигнализации. Звуки вбуравливающихся «Пираний» затерялись в шуме воды и винта «Яббы-Даббы-Ду»; к тому же, как объяснил Моррис, для нахождения жертвы они не использовали активное самонаведение.

— Если 144 торпеды начнут пинговать одновременно, смешается слишком много отзвуков, так что им придется использовать пассивное наведение. Если бы не эта чертова сигнализация на корпусе…

— А если они не будут нас пинговать, мы их тоже больше не услышим? — спросил Фило.

— Да, — ответил Моррис. На тактическом дисплее рой стрелочек-«Пираний» сменился роем вопросительных знаков. Нечто похожее происходило и с сетью: сначала ее изображение было гипотетическим — максимально вероятным предположением, составленным на основе сигналов бедствия тысяч пойманных рыб, и эта пунктирная линия по мере снижения эффективности работы сонара стала расплываться. «Ябба-Дабба-Ду» неслась от одной неизвестности к другой.

Моррис волновался именно из-за сети. Он рассчитывал, что им удастся до нее добраться, прежде чем их настигнут «Пираньи» — к счастью, малый запас топлива в торпедах не позволял им развивать очень большую скорость, — но главная сложность заключалась в том, чтобы обойти сеть. «Ябба-Дабба-Ду» и так уже шла на весьма небольшой глубине, едва не всплывая, — в идеале они должны занырнуть прямо перед сетью, пройдя по минимальной траектории, и, оказавшись в безопасности на другой стороне, немедленно всплыть снова. Крайне важно правильно выбрать время: если они уйдут на глубину слишком рано или выпрыгнут слишком поздно, «Пираньи» просто последуют за ними под сетью; а если нырнуть поздно или выпрыгнуть слишком рано, сеть схватит их самих. Но дело-то в том, что точные координаты сети неизвестны — как и глубина, до которой доходит ее нижний край, — так что правильно выбрать время было практически невозможно.

Когда ничего не остается, — подумал Моррис, — положись на удачу. Ему посчастливилось принадлежать к этнической группе, которая наградила своих представителей генератором случайных событий, который всегда под рукой. Когда «Ябба-Дабба-Ду» приблизилась к теоретическому местоположению плавучей сети, он сунул руку в карман «ливайсов» и достал квадратный деревянный волчок, у которого на каждой из четырех граней были вырезаны буквы иврита. Поставил кубик на тактический монитор и крутнул.

Шин, — сказал дрейдл[282]. Это дом. Моррис крутнул еще раз.

Нун. Ничего не теряем, ничего не приобретаем; толчок. На мониторе экозначок, символизирующий «Яббу-Даббу-Ду», коснулся теоретического местоположения расплывшейся синусоиды сети. Моррис бросил кубик еще раз.

Шин…

— Моррис, — зашипел Фило. Экозначок наложился на сеть; голодная стая вопросительных знаков подобралась совсем близко. Моррис крутнул еще разок.

Гимель. Джекпот!

— Фило, ходу! Опускай!

— Осман! Ныряй! Давай резко вниз!

— Стамбул!

— Моррис, на какую глубину опускаться?

— Погоди… — сказал Моррис и снова взялся за дрейдл.

«СЬЕРРА МИТТЕРАН»

Трубадур Пенсиас с интересом наблюдал за иконкой, движущейся к сети. Он вынужден был признать, что это умный шаг, дерзкий… хотя в конечном итоге значения не имеет.

— Combat, — сказал он, когда подлодка приблизилась к сети.

— Prêt.

— Parez à lancer deux Chandelles Sauvages sur le sousmarin[283].

«ЯББА-ДАББА-ДУ»

Нос подлодки опустился на 30°, и все равно они прошли так близко к сети, что по кожуху перископа хлестнул хвост пойманного марлина. Моррис, который уже не мог вращать свой волчок на крутом склоне тактического монитора, удовольствовался тем, что крутил его между большим и указательным пальцем.

Гимель! Джекпот!

— Давай, Фило, вверх!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Осман! Полный вверх!

«Ябба-Дабба-Ду» резко выровнялась, а потом задрала нос. Желудок Нормы Экланд устремился вверх вместе с лодкой, и она зажала рот ладонью, чтобы не испортить монитор. Аста Уиллс на гидролокационном посту вдруг уловила с шуме воды сверлеж торпед.

— О боже! — заорала она. — Они уже сзади!

Через пару секунд ведущая «Пиранья» ударилась в марлина. Поскольку у нее не было умного детонатора, как у «Дикой Свечи», она взорвалась при контакте. И тут же последовали остальные взрывы — сеть на полмили заискрила, словно опущенная в море полоса шутих. «Ябба-Дабба-Ду» отошла на безопасное расстояние — потрясенная, но без повреждений.

— Да! — завопил Моррис, прижимая дрейдл к губам. — Есть!

— Множественная детонация по корме, — сообщила Аста Уиллс. — Я все еще веду подсчет, но если в ближайшие тридцать секунд по нам ничего не ударит, можно считать, что мы избавились ото всех.

— У нас получилось! — сказал Фило, протянул руку и похлопал Морриса по плечу. — Получилось!

— Кто-то пингует! По левому и правому борту! — сообщила Аста.

Улыбка на губах Фило угасла:

— Что?

— В воде торпеды «Дикая Свеча», с обеих сторон. Они совсем близко и наводятся…

— Осман!

— Даже беспокоиться не стоит, — сказала Аста, снимая наушники.

«ГОРОД ЖЕНЩИН»

— Еще два взрыва, — сообщила Гвинэвир Бесподобли.

— Они убили субмарину?

— Пока наверняка сказать нельзя, капитан… Подождите… Чириканье прекратилось, звуки винта смолкли. В воде сильное возмущение, слышу треск корпуса, источник звука идет ко дну.

— Значит, так и есть, — высказалась Лихо Макалпайн.

Они подождали. Гвинэвир Бесподобли проследила последний нырок «Яббы-Даббы-Ду».

— Снова трещит корпус… скорость погружения растет… вторичные взрывы… из объекта выходит сильный поток воздуха. Похоже, не выдержала целая секция. Корпус разламывается, трещит. — Бесподобли сняла наушники и продолжила: — Капитан, объект уничтожен.

Электричество

19

Слова замерли на устах разъяренных конструкторов. Машина и впрямь делала Ничто, а именно: одну за другой изымала из мира разные вещи, которые переставали существовать, будто их вообще никогда не было. Так она упразднила натяги, наплюйки, нурки, нуждовки, налушники, недоноги и нетольки. Иногда казалось, что, вместо того чтобы уменьшать, сокращать, выкидывать, убирать, уничтожать и отнимать, она увеличивает и добавляет, поскольку одно за другим ликвидировала Неудовольствие, Незаурядность, Неверие, Неудовлетворенность, Ненасытность и Немощь. Но потом вновь вокруг них начало становиться просторнее.

— Ой! — воскликнул Трурль. — Как бы худа не было!..

— Ну что ты, — сказал Клапауций, — ты же видишь, что она вовсе не делает Всеобщего Небытия, а только Несуществование вещей на букву «Н». И ничего особенного не будет, потому что твоя машина никуда не годится.

Станислав Лем, «Кибериада»[284]

НИКАКИХ БОЛЬШЕ ОТГОВОРОК

— Женщину обвиняют в ереси, — сказал андроид Гувер. — Ее ставят в Риме перед Великим инквизитором, ее уже пытали и признали виновной. «Сегодня Шаббат, — говорит Инквизитор женщине, — до следующего ты не доживешь. Я приговариваю тебя к казни через сожжение, приговор будет приведен в исполнение на следующей неделе на рассвете. Но согласно Писанию, где говорится, что никто не должен знать точного часа кары, я приказал, чтобы тебе не сказали точной даты казни заранее; так что, когда за тобой придет смерть, она будет и неожиданной, и верной»… Капитан Папской гвардии повел женщину назад в камеру и заметил, что та улыбается. «Как ты можешь радоваться, — спрашивает он, — перед лицом жестокой смерти и вечного проклятия, последующего за ней?» «Я не верю, что Господь меня проклянет, — объясняет женщина. — А что касается приговора, та ересь, что вменяется мне, — это изучение логики в Париже, и логика подсказывает мне, что наказание, как оно было описано Инквизитором, неосуществимо. Подумай сам: если меня должны казнить до следующего Шаббата, это значит, что меня должны убить к утру субботы; но если я буду жива в пятницу днем, казнь в субботу утром неожиданной не станет. Значит, последний день, когда меня, по сути, могут казнить, — это пятница. Но в то же время, поскольку я об этом знаю, казнь в пятницу меня тоже не удивит, так что на самом деле последний день, в который меня могут казнить, это четверг… что тоже будет неудивительно, посему вычеркиваем и четверг. По той же причине не подходят среда, вторник и, конечно, понедельник. Что и требовалось доказать — казнить меня не могут…» Целую неделю женщина проводит в благостном расположении духа, смакуя мысль о том, как Великий Инквизитор стал жертвой собственных козней. Но в субботу утром — к ее абсолютному и чистому удивлению — ее выволакивают из камеры и сжигают.