Михаил Лифшиц - Диалог с Эвальдом Ильенковым (проблема идеального)

• Название: Диалог с Эвальдом Ильенковым (проблема идеального)
• Автор: Михаил Лифшиц
• Издательство: Прогресс–Традиция
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5–89826–174–5

«Диалог с Эвальдом Ильенковым» — одна из последних незаконченных работ выдающегося философа Михаила Лифшица (1905–1983), в центре которой проблема реальности идеального. Решая ее в духе своей онтогно — сеологии и теории тождеств, Михаил Лифшиц вступает в полемику не только со своим другом и единомышленником Эвальдом Ильенковым, но и с основными направлениями философской мысли современности. Коперниковский поворот его онтогносеологии заключается в программе Restauracio Magna — возвращения классики, постижение которой, по мнению Михаила Лифшица, доступно только свободному человеку. Издание осуществлено при финансовой поддержке Александер — Института (Хельсинкский университет, Финляндия) Публикация В.М. Герман, АМ. Пичикян и В.Г. Арсланова Подготовка текста к печати и послесловие В.Г. Арсланова

---

84

В наши дни люди знают, что их сознание развивается в рамках определенных условий, социальных, психологических, физиологических, антропологических, культурных, и это знание само по себе — большая победа человеческой мысли. Однако победа легко переходит в поражение, когда обусловленность сферы сознания становится безусловной. Если говорить о теории, то возникает избыток «обратных связей», рефлексии, внешних подобий мысли в простом утверждении или отталкивании, практически — это жизнь без догмата, без идеала. Одновременно с этой болезнью века растет другая. Чем меньше мы уверены в том, что наша внутренняя жизнь действительно принадлежит нам, что она ничем и никем не вызвана как простая иллюзия нашего субъекта, тем больше неутолимая жажда «метасознания», и эта жажда свидетельствует о том, что умирающая классовая цивилизация осуществляет зависимость духовного мира людей от их бытия в самой тупой и грубой форме.

Отсюда постоянный раскол сознания с самим собой, отражающий нечто реальное в объективном мире. Современная буржуазная цивилизация накопила громадную общественную абстракцию. Эта сила неудержимо рвется вперед, отделяя себя от всего конкретного, безразличная к любому предмету и содержанию, будь это производство ав—85

томобилей, военная техника, торговля картинами или забвение наркомана. Нечто подобное возникло и в мире внутреннем — род байронизма двадцатого века с его утратой очарования, «ауры». Погоня за метасознанием во всех областях человеческой мысли, боязнь неподлинности своего существования отражает кипящую активность реальной общественной абстракции, но отражает ее фатально; как мнимое, но отчасти и действительное отсутствие выхода. Решение противоречия недостижимо в пределах старого мира — при всех перипетиях исторического прогресса эта истина остается неизменной.

В свое время Маркс и Энгельс назвали немецкой идеологией преувеличенное мнение о роли идей в истории, воображаемую независимость их творцов от общественного развития. Однако иллюзия надклассового положения интеллигенции имела за собой в те времена некоторую реальность. Между веками феодального рабства и буржуазным денежным миром возникла щель, род интермундия Эпикура. В этот благоприятный момент осуществилось одно из великих явлений «свободного духовного производства», возникли главные течения общественной мысли начала XIX века, предшествующие марксизму. Отсюда в конце концов и деятельность самих Маркса и Энгельса.

96

Они, разумеется, не отрицали возможность чистого служения истине. Несмотря на все карикатуры, упорно преследующие их исторический материализм, эта философия истории вовсе не требует заклания идеальной природы духа на алтаре научного анализа. Так, Мальтус и Рикардо — оба представители буржуазной политической экономии. Однако Рикардо для Маркса — честный ученый, способный восстать против интересов своего класса, если они противоречат развитию производительных сил общества, а Мальтус готов оправдывать выгоды богатого меньшинства любыми средствами. И дело не в том, что один из них более наивно, более бессознательно служит классовым интересам, чем другой. Разница между двумя духовными позициями не кажущаяся, а действительная. Если Маркс и Энгельс мало говорят о свободном духовном творчестве, всегда допуская его существование, это легко понять. Здесь не было для них никаких проблем. Проблема состояла в том, чтобы объяснить зависимость всякого сознания, истинного и ложного, искреннего и фальшивого, от общественного бытия. В тот лучший век интеллигенции сознанию не трудно было вообразить себя свободно парящим над классами, а это уже «идеология».

Современная «идеология», повторяя отчасти старую, имеет свои отличительные черты. Она пре—87

увеличивает не возможность «естественного света», в котором является людям их общий мир согласно представлениям былых времен, а малую жизнь сознания, замкнутого в своей ячейке бытия, безыде — альность его положения в мире. С точки зрения исторической симметрии буржуазная идеология сегодняшнего дня противоположна классической. Впрочем, и эта современная «идеология» также является буржуазной не потому, что ее исповедуют люди ограниченные — это не так или не всегда так, — а потому, что они невольно вращаются в замкнутом цикле одних и тех же объективных представлений, свойственных мифу двадцатого века, пассивному отражению реальной двойственности буржуазного строя с его враждебными полюсами общественной абстракции и темного угла частного существования.

Этот дуализм, издревле свойственный классовому обществу, принял теперь фантастические масштабы. Растущий гнет исторической обстановки отражается в чрезвычайных усилиях, затраченных современной западной философией на достижение свободного сверхсознания — свободного от любой маски и роли, навязанной мыслящему субъекту условиями его жизни. Отсюда различные опыты новой метафизики или онтологии на феноменальной основе, своего рода утопия больного ин—88.

теллекта, рисующая преодоление драмы субъекта и объекта или, по крайней мере, двух сторон отношения между ними. Но я не занимаюсь здесь критикой философских систем.

Моя цель состоит в том, чтобы осветить проблему сознания в ее современной ситуации и современных трудностях. Главный логический источник этих трудностей — амфиболия рассудка, который, следуя тенденции времени, стремится ограничить сознание — бесконечный атрибут материального бытия природы и общества — тесной рамкой конечного существования. Пытаясь выйти из этой рамки, сознание вступает в противоречие с самим собой. Нельзя утверждать, что всякое сознание в основе своей условно и выражает только бытие субъекта, кроме того сознания, которое это сознает. Для него нет исключения. Делая шаг за пределы магического круга, оно отвергает свою исходную аксиому — принципиальную ограниченность субъекта, отказ от прямого отношения к истине внешнего мира. Этот порочный круг всякого феноменализма сам по себе указывает на невозможность для нашего мышления обойтись без понятия общезначимой объективной истины и является как бы доказательством от противного, косвенным признаком естественной природы сознания, его превосходства над собственной немощью.

Безусловной обусловленности сознания нет. Условия, определяющие его границы, так же относительны, как оно само. Сознание всегда существует вопреки этим условиям, на выходе из своей ограниченности. Таким образом, оно есть нечто большее, чем простая иллюзия, эпифеномен, сопровождающий процесс изменения «церебральных структур», исторических жизненных сил», «социально дифференцированного бытия» и других реалий за спиной нашей мыслящей субъективности. Разумеется, этот подвиг сознания также должен иметь точку опоры в реальности, иначе его praeter hoc' было бы чудом, нарушающим естественную связь вещей и противоречащим философскому материализму. Попробуем определить ту «благодать» реального мира, которая приходит на помощь человеческому созданию в его поисках выхода из своего конечного бытия.

5. Как возможно сознательное сознание?

Читатель может подумать, что мы забыли Ильенкова, но это не так — мы только приближаемся к нему. Опыт жизни и чтение книжное нам говорят, что лишь немногие люди отдают себе отчет в пол — " То, что помимо него (лат.).

ном содержании той проблемы, которая худо или хорошо изложена выше. Среди этих людей я поставил бы Ильенкова на одно из первых мест. Не только сама проблема современной духовной ситуации, но и путь к ее решению не укрылись от его проницательного взора.

По поводу спора между догматизмом абстрактной красоты и релятивизмом «частных миросозерцании» в мире эстетики он пишет: «Нам кажется, что решение проблемы невозможно без устранения одной философско — теоретической предпосылки, одного старого предрассудка. А именно, того представления, что человек (и человечество) изначально заперты в сфере феноменов сознания и не имеют выхода к объекту, а потому вынуждены один феномен мерить мерою другого феномена, и никогда — оба эти феномена третьей мерой, мерой реальности. Если сохраняется этот предрассудок, именуемый нами философским идеализмом, то альтернатива — жесткий догматизм доктринерства или полный релятивизм эстетической оценки — остается роковой»[14].

Действительно, без этой меры реальности, которая открывается человеку в окружающем его внешнем мире, даже материалистическая идея обусловленности сознания бытием не спасет нас от ловушки, приготовленной нашему мышлению его собственной теоретической слабостью. Мы уже знаем, что нельзя превращать сознание в простой эпифеномен, субъективное переживание слепо действующих за нашей спиной объективных сил и что такая постановка вопроса неизбежно ведет к обратному результату — напрасным поискам сверхсознания, ничем не обусловленного и превращенного в откровение новой догмы. Спор двух сознаний — сознания пациента и сознание врача — не выходит из порочного круга до тех пор, пока и то и другое не признается доступным измерению третьей мерой — мерой реальности. Уловка Хайдеггера, идущего навстречу опасности и признающего круг предопределенного сознания неизбежным, основана на смешении двух разных типов возвращения к исходному пункту — круг, черпающий материал из бесконечности, есть важный момент диалектического движения, круг уходящего в бесконечность вращения на одном месте есть только логическая ошибка'. Мера реальности как выход из логического круга! Это так просто и вместе с тем достаточно слож-' Указанная в этом месте рукописи сноска МА Лифшица утрачена.