Георг Гегель - Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

• Название: Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1956

Собрание сочинений в 14 томах.

Год: 1929-1959

---

Это восстановление может в одинаковой мере и не удаться и удаться. Поэтому для единичной души достижение ею свободного, гармонического самочувствия представляется чем-то случайным.

Однако в себе абсолютное освобождение самочувствия, — ничем не расстроенное при-себе-бытие души во всей особенности ее содержания, — есть нечто безусловно необходимое; ибо в себе душа есть абсолютная идеальность, нечто такое, что возвышается над всеми ее определенностями; и в самом ее понятии заключается то, что через снятие упрочившихся в ней особенностей она обнаруживается как безграничная власть над ними, и то, что еще есть в ней непосредственного, сущего, она низводит до простого свойства, всего только до некоторого момента в ней, чтобы посредством этого абсолютного отрицания стать свободной индивидуальностью для самой себя. И в отношении человеческой души к ее гению мы уже имели случай рассмотреть некоторое для-себя- бытие самости. Но там это для-себя-бытие имело еще форму внешности, разделения на две индивидуальности: на господствующую и подвластную самость; и между обеими этими сторонами не было еще места ни для какой решительной противоположности, ни для какого противоречия, так что гений, это определенное внутреннее существо, беспрепятственно проявлял себя в человеческом индивидууме. Напротив, на той ступени, до которой мы

{191}

теперь довели развитие субъективного духа, мы приходим к такому для-себя-бытию души, которое осуществлено ее понятием посредством преодоления существующего в помешательстве внутреннего противоречия духа, посредством снятия полной разорванности нашей самости. Это при-самом-себе-бытие мы и называем привычкой. В этой последней душа, не привязанная более к только субъективному особенному представлению и не вырванная этим представлением из средоточия своей конкретной действительности — до такой степени совершенно вовлекла в ее идеальность дошедшее до нее непосредственное и обособленное содержание и до такой степени полно вжилась в него, что двигается в нем с полной свободой. А именно, в то время как при простом ощущении меня случайно аффицирует то то, то другое, и, при наличии этого ощущения, — как и при всякой другой духовной деятельности, пока она остается для субъекта еще чем-то непривычным, — душа является погруженной в свое содержание, теряется в нем, не ощущая своей конкретной самости, — в привычке человек, напротив, получает отношение не к случайному единичному ощущению, представлению, вожделению и т. д., но к себе самому, к некоторому составляющему его индивидуальность, им самим положенному, им освоенному всеобщему способу действия, — и именно потому является свободным. То всеобщее, однако, к которому душа относится в привычке, — в отличие от только для чистого мышления существующего, само себя определяющего, конкретно всеобщего, — есть лишь абстрактная, из повторения многих единичностей посредством рефлексии возникшая, всеобщность. Только до этой формы всеобщего может подняться природная душа, занимающаяся непосредственным и, следовательно, единичным. Но всеобщее, относящееся к единичностям, внешним по отношению друг к другу, есть необходимое. Поэтому человек, хотя, с одной стороны, и становится посредством привычки свободным, но, с другой, она же делает его своим рабом и представляет собою некоторую природу, правда еще не непосредственную, не первую, находящуюся еще во власти единичности ощущений, но скорее некоторую вторую природу, положенную душой, однако все же некоторую природу, — нечто положенное, принимающее форму непосредственного, — некоторую идеальность сущего, проникнутую формой бытия, следовательно, нечто свободному духу не соответствующее, нечто только антропологическое.

Поскольку душа только что указанным способом, через преодоление своей разорванности, своего внутреннего противоречия, стала самой к себе относящейся идеальностью, постольку она отделила от себя прежде непосредственно тождественную с ней телесность и в то же время проявляет на телесности возвращенной, таким образом, к своей непосредственности силу своей идеальности. С этой точки зрения нам предстоит поэтому рассмотреть не неопределенное отторжение внутреннего существа

{192}

вообще от находящегося перед нами мира, но самый процесс подчинения упомянутой выше телесности под власть души. Это овладение телесностью составляет условие процесса освобождения души, достижения ею объективного сознания. Правда, индивидуальная душа уже в себе телесно обособлена; как живой человек я обладаю органическим телом; и оно не есть нечто для меня чуждое; скорее оно принадлежит к идее меня самого, является непосредственным, внешним наличным бытием понятия моего «я», составляет мою единичную природную жизнь. Поэтому, мимоходом будь сказано, следует считать совершенно пустым мнение тех людей, которые думают, что, собственно говоря, человек совсем не должен был бы иметь никакого органического тела, потому что вынужденный этим телом к заботе об удовлетворении своих физических потребностей, он тем самым отвлекается от своей чисто духовной жизни и делается неспособным к истинной свободе. Этому пустому воззрению остается совершенно чуждым уже простодушный религиозный человек, поскольку он считает удовлетворение своих телесных потребностей достойным предметом своей просьбы, обращенной к богу, как к вечному духу.

Задачей же философии является познать, каким образом дух только через то существует для самого себя, что он материальное противопоставляет себе — частью как свою собственную телесность, частью как внешний мир вообще — и эти, таким образом различенные стороны снова приводит к единству с самим собой, опосредствованному этой противоположностью и ее снятием.

Между духом и его собственным телом, естественно, имеет место еще более интимная связь, чем между духом и всем остальным внешним миром. Именно вследствие этой необходимой связи моего тела с моей душой деятельность, непосредственно проявляемая этой последней по отношению к первому, не является конечной, не является только отрицательной. Поэтому я прежде всего должен утвердиться в этой непосредственной гармонии моей души и моего тела, — и хотя мне нет надобности, как это делают, например, атлеты и канатные плясуны, возводить мое тело в самоцель, — все же я должен отдавать моему телу должное, должен щадить его, поддерживать его здоровье и силы и, следовательно, не имею права обращаться с ним пренебрежительно и враждебно. Как раз вследствие невнимания к моему телу или, еще более, вследствие дурного обращения с ним, я поставил бы себя в отношение зависимости от него и внешней необходимости связи с ним; ибо таким образом я сделал бы его, вопреки его тождеству со мной, чем-то отрицательным по отношению ко мне и, следовательно, враждебным, я вынудил бы его возмущаться против меня и мстить за себя моему духу. Напротив, если я буду вести себя соответственно с законами моего телесного организма, то душа моя будет в своем теле свободной.

Тем не менее душа не может ограничиться этим непосред-

{193}

ственным единством со своим телом. Форма непосредственности упомянутой выше гармонии противоречит понятию души, ее назначению быть к себе самой относящейся идеальностью. Чтобы стать соответствующей этому своему понятию, душа должна, — чего на этой нашей стадии она еще не достигла, — сделать свое тождество со своим телом таким тождеством, которое положено или опосредствовано духом, она должна овладеть своим телом, создать из него податливое и удобное орудие своей деятельности, так преобразовать его, чтобы она в нем получила отношение к самой себе, чтобы оно сделалось акциденцией, приведенной в согласие с ее субстанцией, а именно со свободой. Тело есть та среда, через посредство которой я вообще прихожу в соприкосновение с внешним миром. Поэтому, если я хочу осуществить свои цели, то я должен сделать мое тело способным к тому, чтобы это субъективное перевести во внешнюю объективность. К этому тело мое не приспособлено от природы; непосредственно оно выполняет скорее лишь то, что соответствует животной жизни. Но чисто органические функции не суть еще функции, выполняемые по побуждению моего духа. Для такой службы мое тело еще только должно быть приспособлено. Если у животных тело, повинуясь их инстинкту, непосредственно выполняет все то, что необходимо требуется идеей животного, то человек, напротив, должен посредством своей собственной деятельности сделаться господином своего тела. Первоначально человеческая душа проникает свое тело только совершенно неопределенным всеобщим способом. Чтобы это проникновение стало определенным, — для этого требуется образование. При этом первоначально тело оказывается неподатливым по отношению к душе, оно не обладает еще никакой уверенностью в своих движениях; и сообщает им для надлежащего выполнения определенной цели то слишком большую, то слишком малую силу. Правильная мера этой силы может быть достигнута только тем, что человек на все многообразные обстоятельства внешнего мира, в котором он желает осуществить свои цели, направляет особую рефлексию и все отдельные движения своего тела соразмеряет с упомянутыми обстоятельствами. Поэтому даже и наиболее ярко выраженный талант, лишь поскольку он технически образован, действительно оказывается способным всегда тотчас же избрать правильный путь.