Георг Гегель - Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

• Название: Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1956

Собрание сочинений в 14 томах.

Год: 1929-1959

---

{197}

Выражение при помощи мин и шестов составляет интересный предмет рассмотрения. Но часто не так-то легко бывает вскрыть основание определенной символической природы известных мин и жестов, связь их значения с тем, что они есть в себе. Здесь мы будем говорить не о всех относящихся сюда явлениях, а лишь о самых обыкновенных. Наклонение головы, — чтобы начать с этого, — означает утверждение, ибо посредством него мы свидетельствуем о некоторого рода подчинении. — Выражение уважения поклоном у нас, европейцев, всегда происходит только посредством верхней части тела, так как мы не хотим при этом отказаться от нашей самостоятельности. Жители Востока, напротив, выражают свое преклонение перед господином тем, что падают ниц перед ним; они не смеют смотреть ему в глаза, ибо этим они утвердили бы свое для-себя-бытие, между тем как только господин имеет право свободно смотреть сверху на слуг и рабов. — Покачивание головой означает отрицание, ибо этим мы хотим выразить наше колебание, отклонение. — Вскидывание головы выражает презрение, возвышение себя над кем-либо. — Сморщивание носа означает отвращение, как к чему-то плохо пахнущему.

Наморщивание лба служит показателем рассерженности, самососредоточения в себе против другого. — Вытянутое лицо делается у нас, когда мы чувствуем себя обманутыми в нашем ожидании; ибо в этом случае мы чувствуем себя как бы обойденными. Самые выразительные жесты делаются ртом и примыкающими к нему частями лица, так как от рта исходит выражение, осуществляемое посредством произнесения слов, и чрезвычайно многообразные движения губ, с этим связанные. — Что касается рук, то выражающее изумление всплескивание ими над головой представляет собой как бы некоторого рода попытку защититься от неожиданности. Когда взаимно ударяют по рукам, это свидетельствует, как легко понять, о состоявшемся соглашении. — Движение нижних конечностей, походка, также весьма характерно.

Эта последняя прежде всего должна быть выработанной: душа должна проявлять в ней свое господство над телом. Но не только образование или необразованность, но также, с одной стороны, небрежность, аффектированность, тщеславие, лицемерие и т. д., с другой стороны, привычка к порядку, скромность, рассудительность, чистосердечие и т. д. находят себе выражение в своеобразии походки; так что людей легко различить друг от друга по походке.

Впрочем, образованный человек отличается менее живой игрой мин и жестов, чем необразованный. Подобно тому как внутреннюю бурю своих страстей образованный человек подчиняет известному умиротворению, так же точно он и внешне соблюдает спокойную манеру держать себя и добровольному воплощению своих ощущений придает некоторую среднюю меру; тогда как необразованный человек, напротив, не имея власти над своим внутренним

{198}

существом, думает, что он только обилием мин и жестов может сделать себя понятным для других. Но именно потому он и сбивается иногда на то, что начинает строить гримасы, приобретая таким образом комичный внешний вид, ибо в гримасе внутреннее чувство человека тотчас же делается совершенно внешним, и человек при этом каждому своему отдельному ощущению дает распространиться на все свое наличное бытие, следовательно — почти как животное — погружается исключительно в данное определенное ощущение. Образованному человеку нет надобности быть расточительным на мины и жесты; в своей речи он обладает ценнейшим и наиболее гибким средством своего выражения; ибо язык способен непосредственно воспринимать и передавать все видоизменения представления, почему древние впадали даже в противоположную крайность, заставляя своих актеров выступать с маской на лице, чтобы, таким образом, ограничиваясь этой неподвижной характерной физиономией, совсем отказаться от живой игры мин актеров.

Как рассмотренные здесь произвольные воплощения духовного благодаря привычке превращаются в нечто механическое, в нечто такое, что не нуждается уже ни в каком особом напряжении воли; так и, наоборот, некоторые из рассмотренных в

{§ 401}

непроизвольных воплощений того, что ощущает душа, могут осуществляться, сопровождаясь сознанием и свободой. Сюда прежде всего относится человеческий голос, который, превращаясь в язык, перестает быть непроизвольным обнаружением души.

Точно так же смех в форме высмеивания становится чем-то свободно порожденным. Наконец и вздохи являются не столько чем-то неизбежным, сколько скорее чем-то произвольным. — В этом и заключается оправдание того, что упомянутые выше проявления души находят свое рассмотрение на втором месте как по отношению к только ощущающей, так и по отношению к действительной душе. Поэтому в

{§ 401}

мы указали также и на то, что среди непроизвольных воплощений духовного бывают некоторые такие, которые приближаются к «патогномическому и физиогномическому», в свою очередь подлежавшим рассмотрению в

{§ 411}

, Различие между этими двумя определениями состоит в том, что патогномическое выражение относится более к преходящим страстям, тогда как физиогномическое выражение, напротив, относится к характеру, следовательно, к чему-то пребывающему.

Патогномическое, однако, становится физиогномическим, если страсти господствуют в человеке не преходяще, но постоянно. Так, например, длительная страсть гнева глубоко запечатлевается на лице человека; точно так же и ханжество постепенно отпечатлевается неизгладимо на лице и на всей осанке.

Каждый человек имеет физиогномический внешний вид, представляется на первый взгляд приятной или неприятной, сильной

{199}

или слабой личностью. Соответственно этому внешнему виду и создается по известному инстинкту первое общее суждение о других. При этом, однако, легко возможна ошибка, ибо упомянутый внешний вид с присущим ему характером непосредственности соответствует духу не вполне, а лишь в большей или меньшей степени, так что располагающая, как и нерасполагающая внешность может скрывать за собой нечто иное, чем то, что она заставляет предположить о себе с первого взгляда. Поэтому библейским выражением: «берегись того, кого бог отметил», часто злоупотребляют, и суждение, основанное на физиогномическом выражении, имеет поэтому ценность только непосредственного суждения, которое может быть одинаково и неистинным и истинным. На этом основании справедливо отказались от преувеличенного значения, которое придавали физиогномике раньше, когда Лафатер производил с ней свои чудачества и когда от нее ожидали величайшей пользы для пресловутого постижения людей.

Человека в гораздо меньшей степени можно узнать по его внешнему облику, чем по его поступкам. Даже язык подвержен судьбе одинаково служить как сокрытию, так и обнаружению человеческих мыслей.

{§ 412}

Материя в себе не имеет для души никакой истины; в качестве сущей-для-себя душа обособляется от своего непосредственного бытия и противопоставляет его себе в качестве телесности, не оказывающей внедрению в нее души никакого сопротивления. Душа, противопоставившая себе свое телесное бытие, снявшая его и определившая его как свое, потеряла значение души, непосредственности духа. Действительная душа в своей привычке ощущения и своего конкретного чувства самого себя есть в себе для-себя-сущая идеальность своих определенностей, в своей внешности обращенная внутрь себя (erinnert), и бесконечное отношение к себе. Это для-себя-бытие свободной всеобщности есть более высокая степень пробуждения души в ее возвышении до «я», — абстрактной всеобщности, поскольку душа существует для абстрактной всеобщности, которая, таким образом, есть мышление и субъект для себя и притом определенно — субъект суждения, в котором «я» исключает из себя природную целокуп- ность своих определений, как некоторый объект, как некоторый внешний для него мир, и устанавливает отношение к нему, так что в этом внешнем мире оно есть это «я» и непосредственно рефлекти- руется само в себя, — а это и есть сознание.

Прибавление. Рассмотренное в обоих предшествующих параграфах внедрение души в свою телесность не является абсолютным, т. е. таким, которое полностью снимало бы различие души и

{200}

тела. Скорее природа все из себя развивающей логической идеи требует того, чтобы это различие осталось в силе. Кое-что остается поэтому в телесности чисто органическим, следовательно, изъятым из-под власти души; и притом так, что внедрение души в ее тело является только одной стороной этого последнего. Поскольку душа достигает чувства этой ограниченности своей силы, она рефлектируется в себя и выбрасывает из себя телесность как нечто ей чуждое. Через эту рефлексию в себя дух завершает свое освобождение от формы бытия, дает себе форму сущности и становится «я». Правда, душа, поскольку она есть субъективность и самост- ность, уже в себе есть «я». Однако для действительности «я» требуется больше, чем только непосредственная, природная субъективность души, ибо «я» есть такое всеобщее, такое простое, которое в действительности существует только тогда, когда оно само себя имеет своим предметом, когда оно уже стало для-себя- бытием простого в простом, отношением всеобщего к всеобщему.