Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

• Название: Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)
• Автор: Борис Альтшулер
• Издательство: Практика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-88001-020-1

От издателя: Книга включает статьи 72 авторов — в основном ученых, работавших с А. Д. Сахаровым, знавших его в разные периода жизни. Здесь и сотрудники по работе над ядерным оружием, коллеги из Физического института, однокурсники по учебе в МГУ, физики из США, Израиля, других стран. Книга включает уникальные материалы о крупнейшем в истории испытании сверхмощной водородной бомбы, горькой ссылке и трагических месяцах голодовок А. Д. Сахарова.

---

Я вспоминаю о семинарах, происходивших в тяжелый для Андрея период. А впереди был еще Горький.

В телефонном разговоре в конце 1988 г. я поздравил Андрея с избранием в Президиум Академии наук, но понял, что избрание его не радует. Андрей Дмитриевич тяготился необходимостью участвовать в обсуждениях академических оргвопросов, таких, как распределение финансирования.

Студенты нашего курса впервые собрались вместе в сентябре 1938 г. Но война разметала нас, кончали мы в разное время и в разных условиях, в период 1942–1947 гг. Поэтому на своих периодических сборах мы отмечаем годовщину не окончания университета, а поступления в университет. На нашем юбилейном сборе 1988 г. присутствовал и Андрей. С ним вместе была Елена Георгиевна. Трудно сказать, как Андрей выглядел. Время, видимо, над нами не властно, реальный возраст уже не воспринимается. Мы видим перед собой только те же, ставшие родными, лица, какие видели в студенческие времена.

В слякотный декабрьский день 1989 г. наш курс попрощался с Андреем. Мы составили свою полную смену почетного караула. Это было на панихиде в ФИАНе.

В заключение хочу сказать от имени сокурсников: где бы мы ни находились, какой работой ни занимались, во все времена мы гордились тем, что были товарищами и однокурсниками Андрея Дмитриевича Сахарова. Это не слова.

И.Д.Новиков Об Андрее Дмитриевиче

Очень трудно писать воспоминания об Андрее Дмитриевиче Сахарове потому, что он был совершенно не похож на других людей, с которыми мне приходилось встречаться. Он был, конечно, гениальный ученый, с совершенно особенным индивидуальным подходом к размышлению о научных проблемах и методах их решения. В шестидесятые годы мы, еще зеленые юнцы из отдела академика Якова Борисовича Зельдовича, часто его совсем не понимали и в душе иногда с ним не соглашались, когда он рассказывал о своих идеях у нас на семинаре. Насколько я знаю, подобное же впечатление часто было не только у меня и моих сверстников, но и у маститых и гораздо более мудрых людей. Например, мне казалась тогда совершенно непонятной и «дикой» идея А.Д. о «многолистных» Вселенных или о времени, текущем в противоположных направлениях от сингулярного состояния Вселенной в начале расширения (в этом случае вопpос о том, что было до начала pасшиpения, теряет смысл, так как в сингулярности меняет направление "стрела времени"). Только много лет спустя до меня начал доходить смысл его идей. К аналогичным подходам с разных точек зрения пришли теперь самые выдающиеся космологи.

Но как бы ни был необычен А.Д. - физик, еще больше поражал он как человек. В своих воспоминаниях встречавшиеся с ним подчеркивают разные черты его личности. Мне особенно памятны две его особенности. Первое — он был совсем обыкновенно прост в обращении и в высказывании своих мыслей — никакой значительности, никакого превосходства над собеседником — совсем обыкновенный человек. Второе- он был "мягкий и абсолютно несгибаемый". Он говорил мягким, очень добрым голосом, без излишних эмоций, и взгляд у него был очень добрый. Но, конечно, никакая сила во Вселенной не могла сдвинуть его с идей и позиций, в которых он был убежден.

Впервые я увидел А.Д., когда он пришел в 1963 г. в ОПМ (ныне ИПМ) в только что созданную Яковом Борисовичем маленькую астрофизическую группу. Он настолько был непохож на ученого, что я сначала принял его за любителя астрономии, которых много повидал в те времена в ГАИШе, где учился, а затем недолго работал ученым секретарем. Я был даже раздосадован, что опять придется выслушивать любительские "окончательные теории" о строении мира (в голову не пришло, что в ОПМ — институт М.В.Келдыша — любители проникнуть не могут), и был совершенно потрясен, когда узнал, что это великий Сахаров. Один раз, забыв о назначенном мне для встречи времени, я пришел для разговора с А.Д. на час позже, и он, ничуть не обидевшись, сказал, что это бывает.

Космология к тому времени стала одним из научных увлечений А.Д. Он интересовался возможностью нетривиальных топологий Вселенных и существованием "многих Вселенных". Я в это время предложил математическую модель проникновения из нашей Вселенной в другую, находящуюся за "бесконечно будущим" нашей Вселенной. Мы много обсуждали эту проблему с А.Д. и Я.Б.Зельдовичем. Тогда вышел общий препринт ИПМ А.Д.Сахарова и мой с итогами нашей работы по топологии Вселенной. А.Д. и в дальнейшем постоянно интересовался проблемами ранней Вселенной. Много раз мне доводилось беседовать с ним на эту тему и, хотя некоторые его идеи казались мне тогда неприемлемыми, я теперь понимаю, что до меня не полностью доходила их абсолютная нетривиальность. А.Д. был официальным оппонентом на защите моей докторской диссертации, посвященной ранней Вселенной.

Последний раз я говорил о науке с А.Д. летом 1989 г. Рассказывал ему о своих новых космологических наблюдениях и новых идеях о принципиальной возможности "машины времени" — устройства для путешествия в прошлое. Он предложил рассказать об этом на семинаре вновь созданного Комитета по космологии и элементарным частицам, который он возглавлял.

Но этим планам не суждено было осуществиться. Большинство людей знают А.Д. как святую совесть народа.

Было бы очень хорошо, если бы знавшие А.Д. ученые рассказали о нем побольше как о научном гении нашего времени.

И.И.Ройзен Четыре встречи

Впервые я увидел Андрея Дмитриевича в апреле 1963 г. на Ваганьковском кладбище. Там, в кладбищенской церкви отпевали его мать; я же пришел на похороны жены моего друга. Но познакомились мы несколько позже, правда, все же довольно давно, около четверти века тому назад. Собственно говоря, просто кто-то из старших представил меня А.Д.Сахарову во время одного из его приездов, тогда еще нерегулярных, на наш вторничный семинар. Тогда он был для меня только знаменитостью, к тому же окруженной ореолом таинственности, и я никак не мог предположить, что мне предстоят встречи с ним в более непринужденной, так сказать, неслужебной обстановке. Но жизнь распорядилась иначе, хотя эти встречи были случайны и фрагментарны, и никогда я не был знаком с А.Д.Сахаровым близко. Сейчас я горько сожалею, что не вел записи, многое стерлось из памяти, особенно то, что происходило в догорьковскую пору.

Все же один эпизод из тех времен запомнился мне отчетливо. Это было весной 1972 г. на конференции в Дубне. Вечером я спустился в ресторан поужинать и не успел еще сделать заказ, как в дверях появился Андрей Дмитриевич с женой, обвел глазами зал, по-видимому, в поисках знакомых и, увидев меня, приветливо помахал рукой и направился к моему столику, который как раз был свободен. Так я познакомился с Еленой Георгиевной. Ужин прошел в откровенной беседе на злободневные «диссидентские» темы, участниками которой — я заметил это лишь к концу — были, по существу, Елена Георгиевна и я. А.Д. вставлял лишь отдельные фразы и делал скупые замечания. Как всегда он был самоуглублен: если высказывание собеседника не предполагало немедленного ответа, то реакции могло и не быть, либо же она могла наступить некоторое время спустя — А.Д. предпочитал слушать, тщательно (и очень часто тщетно) выискивая смысл в том, что говорится. Конечно, это было оборотной стороной его собственного отношения к слову: с ним редко можно было просто поболтать ни о чем, говорить с ним было ох как непросто, потому что к слову он относился так же ответственно, как к поступку. И вместе с тем ему отнюдь не был чужд юмор или шутка: помню, как в тот вечер мы весело смеялись, обнаружив в четырехъязычном меню название "birds of beef, spanish style", которое было переведено как "испанские птички из говяжьего мяса". Нужно ли говорить, что в наличии этого блюда не оказалось.

Часто по вторникам после семинара Андрей Дмитриевич задерживался в конференц-зале. Говорили обо всем. Я редко участвовал в этих беседах — обычно вокруг А.Д. собирались более близкие ему люди. Но так получилось, что в тот зимний вечер (в конце 88-го или начале 89-го года) я остался. За разговором о текущих событиях и перспективах (перестройка тогда еще была на подъеме) время пролетело быстро, и часам к восьми выяснилось, что А.Д. забыл вызвать из академического гаража машину, чтобы поехать домой. Теперь звонить было уже поздно. Тогда Е.Л.Фейнберг довольно беззаботно предложил, чтобы его отвез я. Андрей Дмитриевич спросил удобно ли и по дороге ли мне это будет и, получив, разумеется, утвердительный ответ, сразу же согласился. Мне стало немножко не по себе. Дорога была довольно скользкой. Память услужливо извлекла воспоминания о том, как я, будучи еще аспирантом, в числе других дежурил в больнице, где лежал совершенно искалеченный в автомобильной катастрофе Ландау, которого вез в Дубну его ученик. И хотя я уже не был новичком за рулем, все же непомерная ценность «груза» держала меня в сковывающем напряжении. В довершение ко всему Андрей Дмитриевич был в дороге необычно разговорчив. Помню, что мы говорили, в частности, о предстоящем выдвижении кандидатов в народные депутаты СССР от Академии наук [124]. Я совершенно не сомневался (о, наивность!), что выдвижение А.Д.Сахарова и его избрание является делом предрешенным. А.Д. был настроен куда как скептически. Он-то прошел хорошую школу и учитывал, что голосовать на Президиуме будут многие из тех, кто не так давно направлял в центральную прессу злобные заявления, очернявшие опального академика, и не раскаялся в этом до сих пор. Между тем, мы благополучно доехали до его дома на улице Чкалова. И только распрощавшись с Андреем Дмитриевичем, я обнаружил, что взмок, как лягушонок.