Георг Гегель - Феноменология духа Гегель

• Название: Феноменология духа Гегель
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1992

Имя Георга Вильгельма Фридриха Гегеля для многих наших современников стало синонимом слова «философ». Ни один из его предшественников не поднимал дисциплину, веками считавшуюся «служанкой богословия», на столь высокий пьедестал. «Гегель — это вкус», — утверждал Фридрих Ницше, а русский мыслитель Владимир Соловьев, говоря о Гегеле, замечал: «Изо всех философов только для него одного философия была все». Парадоксально, но вот уже двести лет стройный монолит гегелевской философии — предмет борьбы самых разнообразных противоборствующих сторон за право присвоить ее, сделав на сей раз «служанкой идеологии» или антропологии. Особенно рьяно делили гегелевское наследство в России, где его считали «своим» и славянофилы, и западники; и красные, и белые. Но сопротивление гегелевских текстов оказалось все-таки слишком велико, и использовать наследие «сумрачного германского гения» целиком так и не удалось ни политикам, ни постмодернистам. Философия Гегеля сохранила ценность цельной системы взглядов, так и не уместившись в рамки «набора инструментов» для покорения умов и душ.

«Феноменология духа» — одно из самых фундаментальных произведений в истории философской мысли и, быть может, поэтому одно из наиболее трудных для понимания.

---

Этой пустой сущности противостоит в качестве второго момента положительной истины просвещения вообще исключенная из абсолютной сущности единичность сознания и всякого бытия; как абсолютное бытие в себе и для себя. Сознание, которое в своей; первейшей действительности есть чувственная достоверность и мнение, возвращается теперь туда, пройдя весь путь своего опыта, и снова есть знание о чисто негативном себя самого или о чувственных вещах, т. е. о вещах сущих, равнодушно противостоящих его для-себя-бытию. Но здесь оно не непосредственное естественное сознание, а оно стало для себя таким. Отдавшись сперва всей той запутанности, в которую оно было ввергнуто своим раскрытием, отнесенное теперь чистым здравомыслием назад к своему первому формообразованию, сознание на опыте узнало ее как результат. Основанная на уразумении ничтожества всех других формообразований сознания и тем самым всего потустороннего чувственной достоверности, эта чувственная достоверность не есть более мнение, а, напротив, она есть абсолютная истина. Это ничтожество всего того, что выходит за пределы чувственной достоверности, есть, правда, только негативное доказательство этой истины, но ни к какому другому она и не способна, ибо положительная истина чувственной достоверности сама по себе есть именно неопосредствованное для-себя-бытие самого понятия как предмета и при том в форме инобытия, [т. е.] каждое сознание просто обладает достоверностью того, что оно есть, что другие действительные вещи — вне его, и что оно в своем естественном бытии, как и эти вещи, есть в себе и для себя, или абсолютно.

Наконец, третий момент истины просвещения есть отношение единичной сущности к абсолютной сущности, соотношение двух первых моментов. Здравомыслие как чистое здравое усмотрение равного или неограниченного выходит также за пределы неравного, а именно конечной действительности, или за пределы себя как одного лишь инобытия. В качестве того, что по ту сторону инобытия оно имеет пустоту, с которой оно, стало быть, соотносит чувственную действительность. В определение этого отношения входят в качестве содержания не обе стороны, ибо одна сторона есть пустое, и содержание имеется, следовательно, только благодаря другой стороне, чувственной действительности. Но форма соотношения, в определении которой участвует сторона в-себе[-бытия], может быть создана как угодно, ибо форма есть в себе негативное и потому — себе противоположное, бытие точно так же, как и ничто, в-себе[-бытие], как и противоположное [ему], или — что то же самое — отношение действительности к [бытию] в себе как к потустороннему есть в такой же мере негация, как и утверждение действительности. Конечную действительность можно поэтому понимать в собственном смысле, как и требуется. Чувственное, таким образом, теперь положительно соотносится с абсолютным как с [бытием] в себе, а чувственная действительность сама есть в себе; абсолютное создает и лелеет ее. В свою очередь она и с ним соотнесена как с противоположностью, как со своим небытием; со стороны этого отношения она есть не в себе, а только для некоторого «иного». Если в предшествующем формообразовании сознания понятия противоположности определились как хорошее и дурное, то, напротив, для чистого здравомыслия они превращаются в более чистые абстракции в-себе-бытия и бытия для некоторого «иного».

(γ) Полезность как основное понятие просвещения

Но оба подхода — как со стороны положительного, так и со стороны негативного отношения конечного к [бытию] в себе, на деле одинаково необходимы, и все, следовательно, в такой же мере есть в себе, как и для некоторого «иного», или: все полезно. — Вое отдает себя другим, позволяет теперь другим пользоваться собою и есть для них; и теперь в свою очередь оно становится, так сказать, на дыбы, выказывает равнодушие к другому, есть для себя и пользуется с своей стороны другим. — Для человека как для вещи, сознающей это отношение, в этом обнаруживается его сущность и его положение. Такой, как он непосредственно есть, как естественное создание в себе, он добр, как единичное — абсолютен, и «иное» есть для него; и притом, так как для него как сознающего себя животного моменты имеют значение всеобщности, то все существует для его удовольствия и услаждения, и в том виде, в каком вышел из рук божьих, он разгуливает в мире, как в насажденном для него вертограде. — Он должен вкусить также от древа познания добра и зла; для него в этом заключается польза, которая отличает его от всего иного, ибо по случайности его добрая сама по себе натура также такова, что избыток услаждения идет ей во вред, или, вернее, его единичности присуще также свое потустороннее, она может выйти за пределы себя самой и разрушить себя. Напротив того, разум для него — полезное орудие для надлежащего ограничения этого выхода за пределы, или, вернее, для самосохранения при выходе за пределы определенного, ибо это есть сила сознания. Само наслаждение сознательной в себе всеобщей сущности должно быть со стороны многообразия и длительности не чем-либо определенным, а всеобщим; мера поэтому определена к тому, чтобы воспрепятствовать прекращению удовольствия в его многообразии и длительности; т. е. определение меры есть неумеренность. — Так же, как для человека все полезно, он и сам полезен, и равным образом его определение — сделаться общеполезным и общепригодным членом человеческого отряда. В какой мере он заботится о себе, в такой же именно мере он должен отдавать себя другим и в такой же мере, в какой он это делает, он заботится о себе самом; рука руку моет. Но где он находится, там его надлежащее место; он извлекает пользу из других, а другие извлекают пользу из него.

Разные вещи полезны друг для друга по-разному, но все вещи обладают этой полезной взаимностью благодаря своей сущности, состоящей именно в том, что они двояким образом относятся к абсолютному: положительно, благодаря чему они суть в себе и для себя, и негативно, благодаря чему они суть для других. Отношение к абсолютной сущности или религии есть поэтому из всего полезного — самое полезное; ибо она есть сама чистая польза, она есть это устойчивое существование всех вещей или их в-себе- и для-себя-бытие и отпадение всех вещей или их бытие для иного.

Для веры, конечно, этот положительный результат просвещения столь же ужасен, как и его негативное отношение к ней. Это проникновение здравого взгляда в абсолютную сущность, который в ней ничего не видит, кроме именно абсолютной сущности, l'être suprême, т. е. пустоты, — этот преднамеренный взгляд, что все в своем непосредственном наличном бытии есть в себе или хорошо и, наконец, что отношение единичного сознательного бытия к абсолютной сущности, религия, исчерпывающим образом выражается понятием полезности, для веры просто отвратителен. Эта собственная мудрость просвещения необходимо кажется вере в то же время самой пошлостью и признанием пошлости; ибо эта мудрость состоит в том, что об абсолютной сущности она ничего не знает, или, что то же самое, знает о ней ту совершенно плоскую (ebene) истину, что она есть именно (eben) лишь абсолютная сущность, зато она знает только о конечном, и притом знает его как истинное, и это знание о нем как об истинном считает самым возвышенным.

3. Право просвещения

Вера имеет против просвещения божественное право, право абсолютного равенства себе самой или чистого мышления, и она испытывает со стороны просвещения полную несправедливость, ибо просвещение искажает ее во всех ее моментах и делает их чем-то иным, нежели то, что они составляют в ней. Просвещение же имеет только человеческое право против веры и в пользу своей истины, ибо несправедливость, которую оно учиняет, есть право неравенства и состоит в превращении и переиначивании, — право, которое по природе свойственно самосознанию в противоположность простой сущности или мышлению. Но так как право просвещения есть право самосознания, то просвещение не только удержит также и свое право (так что два равных права духа противостояли бы друг другу и ни одно не могло бы удовлетворять другое), но оно будет утверждать абсолютное право, потому что самосознание есть негативность понятия, которая есть не только для себя, но также берет верх над своей противоположностью; и сама вера, так как она есть сознание, не сможет отказать ему в его праве.