Виктор Гюго - Том 14. Критические статьи, очерки, письма

• Название: Том 14. Критические статьи, очерки, письма
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Критика

В четырнадцатый том Собрания сочинений вошли критические статьи, очерки и письма Виктора Гюго, написанные им в различные годы его творчества.

---

Сударыня, каждый день собираюсь зайти к вам, и каждый день время мое расходится на тысячу дел. Между тем мне нужно поговорить с вами, нужно дать вам много объяснений, — а вы выслушаете их с вашей всегдашней прелестной добротой, — нужно выразить вам много сожалений, — а вы поверите им без труда. Вы были так добры, что два раза заходили ко мне. Я очень сожалел, что вы меня не застали. Вы бы увидели, что меня никак нельзя осуждать за вынужденное решение окончательно забрать «Марион Делорм» из Французской Комедии. Вы знаете, что министерство осмелилось сделать попытку восстановить цензуру; писателям пришлось сговориться о том, чтобы не давать ни одной пьесы театрам, подлежащим цензуре, а Французская Комедия входит в их число; я счел своим долгом присоединиться к общему решению писателей. Тут театр «Порт-Сен-Мартен» предложил поставить мою пьесу, приняв все мои требования против цензуры. Я предупредил об этом Тэйлора, как обещал, сообщил ему все свои условия, которые Кроснье предложил подписать, и заявил, что на тех же условиях отдам предпочтение Французской Комедии. Я поручил Тэйлору известить вас, а также сообщить комитету и дал ему слово, что буду ждать двадцать четыре часа и до тех пор ничего не подпишу. Я не получил от него никакого ответа. А между тем я прождал три дня вместо двадцати четырех часов и, наконец, так ничего и не дождавшись, подписал договор. Меня принудило к этому еще одно крайне важное обстоятельство. Мне стало известно, что мой сюжет был перехвачен и что уже две «Марион Делорм» в прозе предложены двум театрам. (Меня даже только что уверяли, будто на днях состоялась читка одной из этих пьес во Французской Комедии.) Значит, мне нельзя было терять ни минуты. Запрет, под которым была для меня Французская Комедия из-за истории с цензурой, ваш процесс с труппой театра, почти полная уверенность, что вы не хотите там больше играть (основанная на признании самого Тэйлора и подтвержденная затем попытками Французской Комедии привлечь г-жу Дорваль), необходимость при всех условиях ждать неопределенное время, в течение которого мой сюжет был бы украден, а моя пьеса исковеркана другими театрами, — все это побудило меня принять предложение театра «Порт-Сен-Мартен». А сегодня я узнал, что вы могли бы играть в моей пьесе. Я глубоко сожалею о случившемся. Я так же узнал, что вы, по своей доброте, тоже жалеете об этой роли, в которой я представлял себе вас такой обаятельной. Это почти утешение для меня. Это дает мне надежду, что вы не отвергнете новую роль, которую я буду счастлив положить к вашим ногам. А пока, сударыня, простите меня, если вы считаете, что я в чем-нибудь провинился. Черкните мне словечко, скажите, что вы не будете очень бранить меня и что вы мне разрешите еще работать для вас; главное, пожалейте меня и в обмен на безграничное восхищение и глубокую преданность вам сохраните хоть капельку дружбы ко мне.

Виктор Гюго.

Главному редактору «Constitutionnel»

Париж, 26 ноября 1832

Милостивый государь!

Мне сообщили, что группа смелой молодежи, студентов и художников, собирается сегодня или завтра вечером прийти во Французскую Комедию, чтобы требовать постановки «Король забавляется» и публично протестовать против неслыханного произвола — наложения запрета на эту пьесу. Я полагаю, г-н редактор, что существуют другие способы добиться осуждения этой незаконной меры, и я сам воспользуюсь ими. Разрешите мне поэтому обратиться к помощи вашей газеты, чтобы умолять друзей свободы, искусства и разума воздержаться от бурной демонстрации, ибо она может привести к столкновениям, вызвать которые правительство давно стремится.

Примите, милостивый государь, уверения в моем совершенном к вам почтении.

Виктор Гюго.

Господину Мерите, секретарю господина графа д'Аргу

Декабрь 1832

Милостивый государь!

Из письма, которое я имел честь получить от вас, видно, что вы остались совершенно чужды влиянию людей, побудивших правительство незаконно запретить мою пьесу. В делах такого рода человеку чести достаточно слова другого человека чести. Поэтому я спешу заявить: все, что могло бы быть отнесено к вам лично в изложенных мною фактах, связанных с запрещением моей пьесы, которые я лишь бегло обрисовал, не называя ничьих имен, отпадает само собой после вашего письма. Моя искренность обязывает меня не иметь и тени сомнения в вашей искренности. Мое дело — дело не личное, а общественное, и ничто не должно меня от него отвлекать; оно требует, чтобы меня до конца ни в чем нельзя было упрекнуть.

Я надеюсь, мое поведение в данном случае докажет вам, что я ничем не нарушил взаимного уважения, о котором вы говорите.

Если вы сочтете нужным, можете напечатать это письмо. Остаюсь, сударь, ваш покорнейший слуга

Виктор Гюго.

Шарлю Нодье

26 октября 1833

Если бы я не запутался с головой в закулисных дрязгах одного из театров, с какой радостью я пришел бы к вам, дорогой Шарль, чтобы пожать вам руку и, сбросив мой плащ к вашим ногам, кричать вместе со всеми осанну. Слава входит в Академию, — редкое событие! Поэтому мы и рукоплещем сегодня Академии, — а это событие не менее редкое!

Я, право, счастлив, что вы избраны! Я очень люблю вас, поверьте.

Виктор.

Жюлю Лешевалье, главному редактору «Revue du Progres social»

1 июня 1834

Милостивый государь!

Я чрезвычайно внимательно прочитал «Revue du Progres social» и обзор его основных принципов, которые вы были так любезны прислать мне. Уже давно все мыслящие и образованные люди, изучавшие прошлое с целью понять будущее, создали себе общую идею о судьбах общества; эта идея, зародившись и развиваясь в наше время в умах отдельных людей, приведет в один прекрасный день — и, я надеюсь, скоро — к великому общему делу. Этим делом будет мирное, постепенное и разумное созидание такого социального строя, в котором новые принципы, выдвинутые французской революцией, найдут, наконец, способ сочетаться с основными и вечными принципами всякой цивилизации. Ваш журнал и ваш обзор ведут к этой прекрасной цели прямой и надежной дорогой и, как мне кажется, умело избегают слишком крутых поворотов. Я согласен с вами почти во всем, и меня это очень радует.

Давайте же действовать все сообща, каждый в своей области и согласно своим убеждениям, в великом деле замены политических проблем проблемами социальными. В этом — главное. Постараемся привлечь к идее прогресса всех лучших людей и создать из них высшую партию, которая хочет цивилизации, в отличие от всех прочих партий, которые сами не знают, чего хотят.

От всего сердца приветствую деятельность «Revue sociale», которую вы возглавляете, следуя таким благородным принципам и высоким идеалам. Не сомневаюсь в вашем успехе. Правда иногда созревает очень медленно, но она никогда не дает пустоцвета.

Примите, сударь, уверения в моем глубоком уважении.

Виктор Гюго.

Господину Тьеру, министру внутренних дел

Париж, 15 июня 1834

Г-н министр!

В Париже есть женщина, которая умирает с голоду.

Ее имя — г-жа Элиза Меркер. Ее перу принадлежат несколько стихотворных сборников, — в этом письме не место восхвалять их достоинства, да к тому же я и не считаю себя ни в коей мере авторитетом в этих вопросах, но ее имя, без сомнения, вам известно.

Пять лет тому назад, когда министром был г-н Мартиньяк, ей была назначена литературная пенсия в 1200 франков, которая в 1830 году была уменьшена до 900 франков. Она должна содержать свою мать, и, кроме этой пенсии в 900 франков, у нее нет больше ничего, что могло бы ей помочь прожить в Париже. Обе они, в буквальном смысле слова, умирают с голоду. Вы можете проверить эти слова.

Г-н министр, в 1823 году король Людовик XVIII внезапно назначил мне пенсию или ежегодное пособие в сумме 2000 франков из фондов министерства внутренних дел. В 1832 году я добровольно отказался от этой пенсии. Ваш предшественник г-н д'Аргу сообщил мне тогда, что он не принимает моего отказа, что он будет по-прежнему рассматривать пенсию как принадлежащую мне и не будет располагать ею ни в чью пользу.

Мой отказ был безусловным и окончательным, и мне было совершенно безразлично, что сделает министр с этой пенсией. Ныне, понимая, что я не имею на нее никакого права, я осмеливаюсь просить вас, в случае если министр действительно выполнил свое решение и не распорядился этими средствами ни в чью пользу, распорядиться ими в пользу г-жи Меркер. Если вы дадите на это согласие, то я буду вдвойне счастлив тем, что в свое время отказался от этих денег. Эта пенсия найдет значительно лучшее применение, если будет предоставлена г-же Меркер, а не мне. 2000 франков, прибавленные к тем 900 франкам, которые она уже получает, дадут ей и ее матери какие-то средства к существованию. Отдайте же ее ей, г-н министр, это будет доброе дело, и мы оба будем счастливы, вы — совершив его, я — подав вам этот совет.