Виктор Гюго - Том 14. Критические статьи, очерки, письма

• Название: Том 14. Критические статьи, очерки, письма
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Критика

В четырнадцатый том Собрания сочинений вошли критические статьи, очерки и письма Виктора Гюго, написанные им в различные годы его творчества.

---

Примите, г-н министр, уверения в моем глубочайшем к вам уважении.

Виктор Гюго.

Рабочему поэту

Париж, 3 октября 1837

Гордитесь вашим званием рабочего. Все мы — рабочие, даже сам господь бог, а у вас мысль работает еще лучше, чем рука.

Мужественному классу, к которому вы принадлежите, предстоит великое будущее, но он должен дать плоду созреть, он должен быть терпеливым и сдержанным, ибо провидение никогда не дает сразу всего всем, — а провидение знает, что делает. Пусть ваш класс, столь благородный и столь полезный, избегает всего, что принижает, и стремится к тому, что возвышает; пусть он чаще ищет поводов для любви, чем причин для ненависти; пусть он учится уважать женщину и ребенка, пусть читает и занимается в часы досуга; пусть развивает свой ум, это приведет его к победе. Я уже не раз говорил: в тот день, когда народ овладеет знаниями, он приобретет власть. Иными словами: цивилизация — вот высшая власть. Иногда она правит при помощи одного человека — так правили папы, иногда при помощи нескольких — так правили сенаты, иногда при помощи всех — так будет править народ. Но пока демократия не утверждена законом, законной остается монархия. Это та же потребность человечества, но удовлетворенная по-другому, иначе организованный социальный порядок. Итак — терпение. Будем любить и понимать то, что есть, чтобы быть достойными в свое время стать на его место. Пусть народ работает, — все мы работаем. Пусть он нас любит, — мы тоже его любим. Пусть он поминутно не тревожит только что посаженное деревце, если хочет когда-нибудь дождаться от него тени и плодов. Из больного и измученного настоящего не может вырасти здоровое, крепкое и красивое будущее.

Я уверен, сударь, что вы разделяете мои мысли. Пусть через вас они проникнут в народ, для которого вы, с вашим умом, являетесь естественным руководителем. Вместо того чтобы просто поблагодарить вас за ваши прекрасные стихи, столь лестные для меня, я поддался желанию серьезно поговорить с вами. Надеюсь, вы примете мое письмо так же, как я его вам посылаю: как доказательство моего уважения и симпатии.

Виктор Гюго.

Господину Эчеверри, «Gazette des ecoles»

27 февраля 1839

Какие прекрасные стихи, сударь, и как мне вас благодарить за них? В стихах? У меня больные глаза, и сейчас они слишком мучают меня. В прозе? Мне будет стыдно. Вы пишете языком Ламартина, и мне совестно отвечать вам языком Журдена. И, однако, приходится. Извините и пожалейте меня. Больше всего на свете мне хотелось бы ответить вам такими же стихами, как ваши.

Я с большим интересом читаю вашу «Gazette des ecoles». В ней, как во всем, что идет от молодежи, есть что-то благородное и прямое, вот почему ее раскрываешь с таким удовольствием. В ее литературных статьях много поэзии. Ваша критика знает, из чего она исходит и куда идет. В целом газета ведется с достоинством, умом и талантом.

Смелей, господа, смелей! Вы — поколение, которому принадлежит будущее. В философии, литературе, религии вам предстоят большие дела. В политике вы завершите начатое, в литературе продолжите великие творения. Уже давно, что бы я ни писал, я громко призываю день, когда социальные вопросы заменят вопросы политические, день, когда между партией Реставрации и партией Революции возникнет партия Цивилизации. Этот день будет вашим днем, а этой партией будете вы.

Что бы ни говорили, эпоха, в которую мы живем, — прекрасная эпоха. Еще никогда искусство и мысль не поднимались на такую высоту. Повсюду пробиваются великие всходы. Вы можете радоваться: вам предстоит выполнить не один священный долг. А я смотрю без страха на бесчисленные вопросы, которые возникают со всех сторон, я предвижу мудрость новых поколений и знаю, что вы принесете с собой огромный запас новых решений.

Вы мыслитель, сударь, и вы поэт. Я очень рад, что мне представился случай побеседовать с вами.

Примите уверения в моих самых горячих и искренних чувствах.

Виктор Гюго.

Беранже

Майнц, 4 октября 1840

Я в Майнце, в стране, которая была и снова станет французской и остается всем сердцем французской в ожидании того дня, когда это будет отмечено на карте синей или красной пограничной чертой. Только что я сидел у окошка, выходящего на Рейн, слушал смутный шум водяных мельниц, построенных на месте разрушенных быков старого моста Карла Великого, и думал о славных делах, совершенных здесь Наполеоном; вдруг из соседнего окна послышался прелестный женский голос, и до меня долетели отрывки прелестных стихов:

Пусть русский всюду будет русским,
Везде британцем будет бритт,
Будь в Пруссии ты сыном прусским…
Нам быть французом долг велит!
. . . . . .

Мои друзья! Мои друзья!
Всегда отчизне верен я!
. . . . . .

…Тому, кто в Павии сказал,
Что «все погибло, кроме чести!»
. . . . . .

Утешим этими словами
Тех, кто не сломлен был врагами.[225]

Ваши стихи, эти благородные стихи, которые я услышал так неожиданно и в таком месте, глубоко взволновали меня. Я посылаю их вам в столь же искалеченном виде, в каком их донес до меня ветер. Они вызвали слезы у меня на глазах, и я почувствовал непреодолимое желание написать вам. У меня сжимается сердце в этой стране, где французу не следовало бы быть иностранцем, где белый и синий солдаты, то есть Австрия и Пруссия, охраняют крепость, которую в девяносто четвертом году защищали наши майнцские солдаты, а в 1807 прославил Наполеон. Ваши стихи согрели мне душу. Эта песня женщины — протест целого народа. И я подумал: вы будете счастливы, узнав, что эхо разносит ваш голос по берегам Рейна и что город Фрауэнлоб поет песни Беранже.

А я только проездом в Майнце, но уезжаю из него глубоко растроганный. Этим я обязан вам. Приношу вам свою благодарность. Дорогой великий поэт, я ваш от всего сердца.

Виктор Гюго.

Госпоже Виктор Гюго

25 июня [226], без четверти девять

Вот какие новости! положение серьезно. Сегодня борьба возобновится, еще более ожесточенная, чем вчера. Число восставших возросло. Подошли отряды из предместий и новые полки. Все солдаты национальной гвардии на шестьдесят лье вокруг поднимаются и идут защищать Париж.

Однако считают, что сегодня все будет кончено. Но какой печальный конец — сколько честных людей, убитых с обеих сторон!

Биксио вчера был ранен пулей в грудь, а Дорне в пах. Оба при смерти. Клемен Тома и Бедо ранены. А сколько погибло храбрых солдат национальной гвардии! И бедных заблуждавшихся рабочих! Мы только что издали декрет о том, что Республика берет на себя заботу о вдовах и сиротах.

Милый друг, не волнуйся. Все будет хорошо. Успокой мою Дэдэ. Обнимаю вас всех, сердце мое сжимается болью.

В. Г.

Госпоже Виктор Гюго

Париж, воскресенье, 26 августа [227]

Милый друг, ты права: со стороны кажется, будто я виноват, а между тем, это не так. Из-за этого конгресса я был завален делами, письмами, совещаниями, поездками, визитами и т. п. В течение недели у меня просто голова шла кругом. Трое суток я спал по четыре часа. Я начал писать тебе во время заседания, но не мог закончить и первой страницы. Но вот, кажется, скоро конец. Остались празднования, обеды и т. п., но главный поток дел уже схлынул. Все, что происходило в эти дни, было прекрасно и внушительно. Кажется, я был очень хорошим председателем. Ричард Кобден сказал мне: «Я видел больше сотни митингов, но ни разу не видел такого хорошего председателя». В последний день я очень хорошо говорил. Маркиз Твердаль мне сказал: «Я слышал О'Коннеля; он произвел на меня меньшее впечатление, чем вы».

Я сваливаю все это в кучу и посылаю тебе с тысячью нежных приветов, прежде всего от себя, а затем от всех нас. Вам, наверное, там хорошо живется. Погода такая хорошая, а кругом так красиво! Я в обиде на мадемуазель Дэдэ, которая не председательствует на конгрессе, собравшем восемьсот человек, и все же мне не пишет. Приложу все силы, чтобы вырваться к вам, хотя бы на полдня. Все будет зависеть от той лавины писем, дел и хлопот, которая обрушится на меня здесь.

Мы каждый день обедаем все вместе и говорим о тебе и о всех вас. Наши сыновья должны были тебе написать. Я даю им деньги, которые Альфред выигрывает для них в ландскнехт. Статьи о конгрессе, помещенные в «La Presse», написаны Шарлем. Первым пробил лед молчания Эмиль де Жирарден: он начал говорить и прекрасно справился со своей задачей. Во вторник мы все обедаем у него в полном составе. Завтра мы отправимся смотреть фонтаны в Версаль и в Сен-Клу. Вчера был торжественный вечер у министра иностранных дел. В среду французские члены бюро принимают иностранных членов в Мезон Доре. Подписка по сорок франков с человека.