Михаил Херасков - Собрание сочинений

• Название: Собрание сочинений
• Автор: Михаил Херасков
• Жанр: Поэзия

Херасков (Михаил Матвеевич) — писатель. Происходил из валахской семьи, выселившейся в Россию при Петре I; родился 25 октября 1733 г. в городе Переяславле, Полтавской губернии. Учился в сухопутном шляхетском корпусе. Еще кадетом Х. начал под руководством Сумарокова, писать статьи, которые потом печатались в "Ежемесячных Сочинениях". Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в коммерц-коллегии, а в 1755 г. был зачислен в штат Московского университета и заведовал типографией университета. С 1756 г. начал помещать свои труды в "Ежемесячных Сочинениях". В 1757 г. Х. напечатал поэму "Плоды наук", в 1758 г. — трагедию "Венецианская монахиня". С 1760 г. в течение 3 лет издавал вместе с И.Ф. Богдановичем журнал "Полезное Увеселение". В 1761 г. Х. издал поэму "Храм Славы" и поставил на московскую сцену героическую поэму "Безбожник". В 1762 г. написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада "Торжествующая Минерва". В 1763 г. назначен директором университета в Москве. В том же году он издавал в Москве журналы "Невинное Развлечение" и "Свободные Часы". В 1764 г. Х. напечатал две книги басней, в 1765 г. — трагедию "Мартезия и Фалестра", в 1767 г. — "Новые философические песни", в 1768 г. — повесть "Нума Помпилий". В 1770 г. Х. был назначен вице-президентом берг-коллегии и переехал в Петербург. С 1770 по 1775 гг. он написал трагедию "Селим и Селима", комедию "Ненавистник", поэму "Чесменский бой", драмы "Друг несчастных" и "Гонимые", трагедию "Борислав" и мелодраму "Милана". В 1778 г. Х. назначен был вторым куратором Московского университета. В этом звании он отдал Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность, и основал (в 1779 г.) московский благородный пансион. В 1779 г. Х. издал "Россиаду", над которой работал с 1771 г. Предполагают, что в том же году он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму "Владимир возрожденный", напечатанную в 1785 г. В 1779 г. Х. выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений. Позднейшие его произведения: пролог с хорами "Счастливая Россия" (1787), повесть "Кадм и Гармония" (1789), "Ода на присоединение к Российской империи от Польши областей" (1793), повесть "Палидор сын Кадма и Гармонии" (1794), поэма "Пилигримы" (1795), трагедия "Освобожденная Москва" (1796), поэма "Царь, или Спасенный Новгород", поэма "Бахариана" (1803), трагедия "Вожделенная Россия". В 1802 г. Х. в чине действительного тайного советника за преобразование университета вышел в отставку. Умер в Москве 27 сентября 1807 г. Х. был последним типичным представителем псевдоклассической школы. Поэтическое дарование его было невелико; его больше "почитали", чем читали. Современники наиболее ценили его поэмы "Россиада" и "Владимир". Характерная черта его произведений — серьезность содержания. Масонским влияниям у него уже предшествовал интерес к вопросам нравственности и просвещения; по вступлении в ложу интерес этот приобрел новую пищу. Х. был близок с Новиковым, Шварцем и дружеским обществом. В доме Х. собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступавших Жуковского и Тургенева. Хорошую память оставил Х. и как создатель московского благородного пансиона. Последнее собрание сочинений Х. вышло в Москве в 1807–1812 гг. См. Венгеров "Русская поэзия", где перепечатана биография Х., составленная Хмыровым, и указана литература предмета; А.Н. Пыпин, IV том "Истории русской литературы". Н. К

---

Коранс

       Не можно вобразить, Коранс колико беден!
       Я вреден и тебе, и сам себе я вреден:
       Тебе — что склонностью твоею душу льщу,
       Себе — что той, кто мир оставила, дышу.
       На что тебе, на что, последуя закону,
       Противу нежностей брать Бога в оборону?
       Как должно свой закон нам свято наблюдать,
       И клятвы должно нам за свято почитать.

Занета

       Возьми со мной, возьми, Коранс, одну дорогу:
       Остави суеты и обратися к Богу;
       Единое сие осталось средство нам —
       Взнестись на небеса и съединиться там.

Коранс

       Не можно мне принять намеренья такого,
       Доколе на земли не совершу земного.
       Не с тем произведен на свете человек,
       Чтоб он безвременно отселе в вечность тек;
       Упорным чувствиям души своей казаться —
       То благодатию господнею гнушаться;
       Не можно меньше жизнь иль доле нам иметь,
       Бог час назначил нам родиться и умреть;
       Он должность нашу нам на свете предуставил,
       А склонность наших душ на волю нам оставил;
       Но только он того не требует от всех,
       Чтоб жить между людьми мы ставили за грех.
       На что ж-иль нет людей порочней нас во свете?
       Нам света убегать в цветущем жизни лете?
       Довольно в свете средств возможно обрести,
       Не покидая мир, себя грехов спасти.

Занета

       Тех прелести уже земные не пленяют,
       Которы чистоту небес пресветлых знают;
       Кто видит райские сияющи врата,
       Тому противна вся земная суета;
       Всходящим святости отселе на степени
       Не внятны грешников ни слабости, ни пени.

Коранс

       Что ты о святости, Занета, говоришь,
       Ты, оным льстя себя, сугубее грешишь;
       Кто упованием излишним дух прельщает,
       То грех, который нам Всевышний не прощает.

Занета

       Кто сердцем и душей очищен перед ним,
       То грех отчаяться тому быть вместе с ним.

Коранс

       Нередко и порок мы чтим за добродетель,
       Но таинству сердец Всевышний сам свидетель.

Занета

       Все тайны Господу и дух мой посвящен.

Коранс

       Один лишь я тобой был в те часы забвен,
       Когда себя пред ним хотела ты оправить;
       То ль средство избрала любовника оставить?

Занета

       Я вижу, что в своих ты заблужденьях тверд.

Коранс

       Я вижу, что твой дух жесток, немилосерд.
       Постой, не уходи, останься ты со мною!

Занета

       Беседовать с тобой мне Бог почтет виною.
       Стыжусь, здесь мешкая, начавшегося дня,
       Чтоб солнце не нашло с Корансом и меня;
       Прости, прости, Коранс! тебя я не забуду,
       Молиться о тебе бесперестанно буду.
       В церквах, в позорищах, в трудах, наедине.

Коранс

       Недолго будешь ты молиться обо мне;
       В позор любви твоей начну искать случаю,
       Мучения свои и жизнь свою скончаю.
       Когда лишаюся Занетиной красы,
       В плачевны пременя сладчайшие часы,
       Уж не осталося ничем мне в жизни льститься;
       С тобой и с жизнию решусь навек проститься.

Занета

       Такое мнение есть действо суеты,
       Прости, и уповай на Бога больше ты!

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ

Коранс

(один)

       Неверная бежит, речей моих не внемлет
       И веселится тем, что жизнь мою отъемлет.
       Стыдись ты слабости своей, Коранс, стыдись!
       И к прежней славе ты от страсти возвратись.
       Возьми оружием своим ее свирепость
       И победи любовь, прияв душевну крепость!
       Но сыщешь ли, Коранс, толико сил в крови?
       Ах! нет, я чувствую, что слаб против любви!
       Любовь! когда в тебе сердцам мала удача,
       Ты есть источница мучения и плача;
       В успехах ты своих сердцам есть благодать,
       Житейских плод утех и всех веселий мать;
       Нет в свете сем тебя приятней и горчае.
       Я в первом и в другом познал тебя случае:
       Любил, любимым был — и должен не любить.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Коранс и офицер с стражею

Офицер

       Здесь точно надлежит какой измене быть!
       Кто право дал тебе такого своевольства,
       В полночный час ходить в окрестностях посольства?
       Одни разбойники в такой лишь ходят час.

Коранс

       Я за разбойников могу считать и вас;
       Не знаете, кому так дерзко говорите.
       Сокройтесь и себе подобных вы ищите!

Офицер

       Кто б ни был, должен ты вину свою сказать.

Коранс

       Не вам таких людей сердечны тайны знать!

Офицер

       Темница умыслы злодейские докажет.

Коранс

(нападая на караул с кинжалом)

       Что не разбойник я, то сей кинжал вам скажет:
       Примите дерзости своей достойну месть!..

Выхватывают кинжал его.

Офицер

       Теперь ты доказал свою нам явно честь!
       Кто обличается в делах своих безвинно,
       Тот не поступит так злодейски и бесчинно.

Коранс

       Вы можете давать сии мне имена,
       Когда моя рука кинжала лишена;
       Однако не страшусь за смелость вашей мести,
       С кинжалом вы моей отнять бессильны чести.

Офицер

       Не слушаю теперь твоих я больше слов,
       Поди! кажися храбр под тягостью оков,
       Ты вреден обществу!..

Коранс

                                              Я вреден, в том признаюсь,
       Однако я угроз твоих не опасаюсь;
       Не ты отъемлешь мой несчастливый живот,
       Но кем несчастлив я, его отъемлет тот;
       Коль должно умереть, с охотой умираю;
       Теряя жизнь свою, я чести не теряю.

Офицер

       Как ты злодействовал, тому свидетель я;
       А винен ты иль нет, народ тебе судья.

КОММЕНТАРИИ

…смерть монашеску… — Принятие пострига символизирует смерть для мира.

Упорным чувствиям души своей казаться… — сопротивляться своим чувствам.

Источница — слово, образованное Херасковым.

ДЕЙСТВИЕ II

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Мирози и Офицер караульный

Мирози

       Так можешь на него довод представить ясный,
       Что граду он злодей и человек опасный?
       Какое подал он сомненье о себе,
       В измене обличен, в убийстве иль в татьбе?

Офицер

       Отечеству служил до старости я честно,
       Как правду наблюдал, тебе сие известно;
       Злодея укрывать ни в брате не могу,
       А на безвинного напрасно не солгу;
       Вот кая злость его неволю заслужила:
       Когда народ утих и полночь наступила,
       Последуя во всем приказу твоему,
       Я с стражею ходил по городу сему;
       Согласно было всё со тихостью ночною,
       Весь город услажден был общей тишиною,
       Как вдруг услышали мы некий шум вдали,
       Сомненья стражи всей туда нас привели;
       Приближась, видим мы под здешними стенами
       Идуща в дом послов пойманного нами;
       И как о имени его спросить хотел,
       В ответ он вдруг на нас с кинжалом налетел;
       На стражу, на меня он в ярости метался,
       Но выхвачен кинжал, наш враг в плену остался;
       И как я раз еще о деле вопросил,
       Ругательны слова он мне произносил;
       Потом признался сам, что вреден он народу.

Мирози