Анатолий Нейтак - Камень и Ветра 3. Кости сновидений

• Название: Камень и Ветра 3. Кости сновидений
• Автор: Анатолий Нейтак
• Жанр: Фэнтези

---

Второе замечание было таково:

– Позвольте, ведь градобитие – явление прискорбное, но вполне естественное. Природное, можно сказать. Почему за этот конкретный случай гибели посевов должна нести ответственность именно обвиняемая?

– Ай-яй-яй! Мне стыдно за тебя, Эрсай. Ведь в классическом труде мэтра Сивирта, прозванного Многомудрым, перечисляются следующие виды естественных осадков, как-то: морось, дождь, роса, ливень, снег влажный, снег сухой и изморозь. Нетрудно заметить, что такие атмосферные явления, как град, буря с молнией и громом, смерч, ураган и вьюга в списке сём не числятся; следовательно, они подпадают под определение явлений неестественных, сиречь магических, вызываемых непременно чьей-либо злой волей. Причём, если в результате неестественных атмосферных явлений пострадали добрые люди, либо недвижимое имущество их, либо скотина, либо посевы, то тут уж наверняка постаралась какая-нибудь ведьма… либо колдун.

Иных возражений фер Уллахис не нашёл, поэтому мне пришлось битых два часа выслушивать мелкие подробности мелких жизней. Среди жалобщиков на "тёмное ведовство", мешающее им жить, люди мало-мальски достойные так же редки, как алмазы в навозной жиже. А фер Трискель вдобавок платил за дачу показаний. Да, выплачивалась смешная сумма, притом не зависящая от словоохотливости каждого конкретного "свидетеля", но для кого-то и смешная сумма может быть позарез необходима. Особенно меня порадовала история пьянчужки, слёзно уверявшего, что спился он вовсе не оттого, что не сумел толком овладеть своим ремеслом, зарабатывал сущие гроши и потерял жену, ушедшую от этакого кавалера к другому, а из-за злой порчи.

И вот настало самое интересное. Свидетели кончились, настал черёд допроса собственно ведьмы, и кляп у меня изо рта извлекли (хотя руки не освободили и повязку с глаз не убрали). Впрочем, фер Трискель не преминул громогласно заявить, чтобы я не пыталась злодействовать, ибо совокупной силы двух посвящённых рыцарей с лихвой достанет пресечь мои хилые попытки навредить кому-либо в пределах слышимости.

– Назови своё имя, ведьма.

– Эйрас сур Тральгим.

– Запишите: доселе ведьма пользовалась исключительно ложным прозванием, представляясь как Игла. Кстати, что-то не припомню я места под названием Тральгим. Запишите заодно, что имя, названное обвиняемой, может также оказаться ложным.

– Можете заодно записать, – заявила я во всеуслышание, – что по сию пору неизвестный мне по имени владетель Трискеля, о существовании какового места я прежде и не слыхивала, слабо знаком с судебной процедурой. Иначе он непременно должен был бы знать, что обвиняемым человек становится только в момент, когда судья зачитывает ему вынесенный приговор, а до того момента человек может называться либо свидетелем, либо подозреваемым, либо главным подозреваемым, но никем более.

– Это записывать слишком долго, пропустите, – сказал подозрительно довольным тоном фер Трискель. – А вот что будет в протоколе весьма уместно, так это примечание, что обвиняемая сходу проявила неуместные для её пола и возраста познания. Поскольку обучиться юридическим нормам обычная женщина не может, сей факт есть ещё одно неопровержимое доказательство занятий ведовством.

– Куда уж нам, женщинам. Юридическим нормам, вон, не всякий посвящённый рыцарь обучиться может…

– Добавьте: ведёт себя на словах дерзко, говорит тоном неподобающим, задевает достоинство присутствующих и иными способами являет свою злокозненную природу. Обвиняемая, что вы можете сказать по сути предъявленных вам обвинений?

– Если одним словом, то все эти обвинения – чушь.

– Запишите: вину свою отрицает.

– Опять нарушение процедуры. Отрицать можно лишь вину доказанную, а то, что я выслушивала тут, не то что обвинениями, но даже показаниями назвать крайне затруднительно. Да и что это за показания, если к даче их свидетель поощряется наводящими вопросами и материальным вознаграждением?

– Не записывайте! – рыкнул фер Трискель. – Слушай, ведьма, мы тут не в чёт-нечет играем! Ты обвиняешься в лёгких, средних и тяжких преступлениях против жизни и имущества многих достойных людей, притом в преступлениях, совершённых с отягчающим вмешательством магии. Кара за это весьма сурова, и легкомыслие твоё граничит с бесноватостью…

– Как по мне, я вполне рассудительна. Ни один человек в здравом рассудке не примет всерьёз разыгранный вами фарс. У меня для происходящего и слов-то подобающих не найдётся. Не выдерживает никакой критики даже шаткое предположение, что вы пытаетесь известным методом кнута сбить цену на мои услуги перед тем, как поручить мне, как квалифицированному магу, некую особо сложную и дорогостоящую работу.

– Ещё чего не хватало. Не зазнавайся, ведьма! До "квалифицированного мага" тебе так же далеко, как подпаску до принца крови. Всё, что ты можешь – это бойко молоть дерзким своим языком да ещё пакостить ближним в меру собственной злобы. Думаешь, я не чувствую смертельной и чёрной, как уголь, силы, что свила гнездо у тебя под сердцем?

– А под твоим сердцем свила гнездо в основном зависть. Твой собственный талант слабоват, тот же фер Уллахис, к примеру, одарён природой куда щедрее. И ещё ты, похоже, с раннего отрочества побаиваешься женщин. Потому-то ты так рьяно преследуешь ведьм…

Видеть этого сквозь повязку я не могла, но, вероятно, выражение лица у фера Трискеля стало довольно… интересным.

– Молчать!!

Разумеется, повиноваться я и не подумала. Напротив, слегка повысила голос, чтобы все присутствующие могли расслышать меня как можно лучше.

– Что, в точку попала? И жены у тебя наверняка нет. Какая же дура пойдёт за такого? А ещё мне любопытно, кого ты предпочитаешь нагибать вместо шлюшек? Оруженосцы у тебя в свите, как я заметила, состоят очень даже симпатичные…

Чей-то смешок, задавленный до звука, более всего напоминающего хрюканье, чуть не потерялся на фоне яростного рыка фера Трискеля:

– Кляп ей в глотку! И вместе с кляпом – в допросную! Раз не хочет признаваться добром, заставим эту змею шипеть по-иному!

– Учитель, но…

– А ты что, защищаешь её? Даже после всей лжи, что она тут изрыгала, после всех этих возмутительных намёков? Ты что, околдован ею?

– Нет, но я…

– Поистине сильна эта ведьма, если сумела переманить на свою сторону даже воителя Света! Опомнись, Эрсай! Что с тобой происходит? Отринь колдовской обман! Вспомни, чему я учил тебя, посмотри на неё незамутнённым взором! Это же ведьма, ведьма! Враг худший, чем отпрыски Найсты, чем марлиски и войняки, сурверы и пьодриши! Ведьмы опаснее любой нелюди именно потому, что под их человеческой оболочкой таится мрак. Видишь ли ты сущность Зла сквозь препоны плоти и наведённых теней?

– Вижу, – неохотно согласился фер Уллахис.

– Наконец-то ты стал похож на самого себя! Никогда не забывай об этой тайной сущности, иначе снова неизбежно будешь обманут. Ну, чего ждёте? Тащите её вниз!

И я позволила "потащить меня вниз". Хотя после всего сказанного мной владел такой мстительный кураж, что я смогла бы порвать оковы, словно гнилые тряпки.

Ну, держись, охотник на ведьм! Держись! Ты ещё не знаешь, с кем связался! Если тебе кажется, что я могу лишь "изрыгать ложь и возмутительные намёки", да и то лишь до поры, пока мне не вставят по твоему распоряжению кляп, я очень болезненно тебя разочарую. Очень!

Не ради меня самой, но ради всех беспомощных женщин, которых ты засудил и казнил (а их, увы, было немало) – берегись!

По роду деятельности я неплохо разбираюсь в пытках. Правда, воспринимаю их под довольно специфическим углом. Для некроманта причинение контролируемой боли, в том числе самому себе – источник магической энергии, а вовсе не средство добиться признания подсудимого. И то сказать, какие признания я могла бы получить от воробьёв, крыс или кошек? "Мяу"? А от червей и пиявок, также используемых в некоторых ритуалах? У них даже лёгких нет, не то что горла и голосовых связок! В общем, когда меня растянули на специальной поворачиваемой раме и сорвали с глаз повязку, чтобы устрашить видом орудий пытки, я лишь поморщилась.

Однако фер Трискель истолковал мою гримасу удобным для себя образом.

– Что, начинаешь трястись? Дрожи, ведьма, дрожи! Скоро мы тебя согреем, ха-ха!

Ага, мысленно добавила я. Примерно так же, как остудили в своей душегубке с мокрицами.

Не буду подробно описывать процедуру дознания. Видимости ради фер Трискель всё-таки удержался в рамках формальных правил, хотя и сильно сократил промежутки между этапами. Так, по канону "О свидетельствах судебных, в том числе добытых принуждением", в просторечии называемому "Пыточным", любого подозреваемого следует сначала допросить без применения угрозы пыткой. Потом – уже на следующем допросе – со словесной угрозой, но без демонстрации палаческих приспособлений. На следующем допросе и только в том случае, если подозреваемый запирается либо явно лжёт, можно продемонстрировать инструментарий, сопровождая это подробным рассказом о том, как всё это действует и какие последствия имеет применение каждого из демонстрируемых предметов. Потом подозреваемый отправляется в камеру, обдумывать своё поведение. И лишь в том случае, если даже после всего перечисленного помянутый подозреваемый продолжает упорствовать, "закоснев во лжи либо молчании своём", его можно подвергнуть пытке. Лёгкой, разумеется, не увечащей. Авторы "Пыточного" канона вообще не рекомендуют активно применять тяжкие пытки, ибо "ведёт сие более к помрачению разума как пытуемых, так и пытающих, ко многим злоупотреблениям и дурным последствиям, чем нежели к отысканию истины".