Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

• Название: Беспечные ездоки, бешеные быки
• Автор: Питер Бискинд
• Издательство: АСТ, Харвест
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-044733-6, 978-985-16-2169-5

В 1969 году малобюджетный байкерский фильм «Беспечный ездок» потряс Голливуд невероятным прокатным успехом и возвестил о начале новой эры. Это было время, когда молодые и талантливые режиссеры Скорсезе, Коппола и Спилберг вместе с новым поколением актеров, среди которых Де Ниро, Пачино и Николсон, стали влиятельными фигурами в кинематографе и создали современную киноклассику. Основанная на сотнях интервью самих режиссеров, продюсеров, звездных актеров, их агентов, сценаристов, руководителей студий, жен и экс-жен, эта книга — исчерпывающий и откровенный рассказ о последнем «золотом веке» Голливуда.

---

Съёмки «Звёздных войн» начались 25 марта 1976 года на площадках студий Элстри [142] в пригороде Лондона. Лукас выбрал это место, чтобы, во-первых, быть подальше от ока кинокомпании, а во-вторых, — сэкономить. Правда, неприятности не заставили себя ждать и в Англии. Взаимоотношения режиссёра, актёров и съёмочной группы, мягко говоря, были не безоблачными. Гордый по природе, Лукас не умел просить, добиваясь тем самым задуманного. «Джордж не обращался к тебе больше одного раза, — замечает Говард Казанджиян, продюсер картины «Очередные американские граффити». — Если ты сказал ему «нет», второй раз он уже не обратится». Джордж не знал слова «спасибо», и работавшие с ним люди считали режиссёра холодным, чёрствым человеком. Львиную долю рабочего времени на площадке он вообще ни с кем не общался, даже не знал, кто и чем занимается. Вспоминает Хайк: «Ступив на английскую землю, Джордж и Гари Куртц, тоже, кстати, не самый приятный в общении человек, сразу обидели местных ребят из съёмочной группы. Не специально, конечно, а потому что не умели разговаривать с людьми».

Возвращаясь впоследствии ко времени съёмок, Лукас отмечал: «Я понял тогда, отчего режиссёров считают несносными типами. Ты хочешь, чтобы все в точности следовали твоим указаниям, а народ пропускает их мимо ушей, им это по барабану. Ясное дело, тут не до сантиментов, времени на любезности не остаётся. Сколько себя там помню, только и делал, что кричал на всех и каждого».

Да и актёрам Джордж опять не стал большим помощником. Вдобавок ко всему ужасными вышли и диалоги. Замечание Харрисона Форда но этому поводу стало крылатым: «Джордж, напечатать на машинке эту дрянь ещё можно, а вот как это произнести?!». В арсенале режиссёра для актёров было припасено всего две инструкции: «Хорошо, ещё раз то же самое, только получше» и «Чуть быстрее и понапористее».

Хайк и Кац навещали друга в Лондоне. Вспоминает Кац: «Каждое утро мы приходили к нему и заставали сидящим на краю кровати. Ступни ног у него жутко болели — он подцепил какую-то инфекцию. Похоже, он и не собирался отправляться на площадку. Мы присаживались, разговаривали, пытаясь отвлечь Джорджа от дурных мыслей. Потом вместе прогуливались, попутно уговаривая не накладывать на себя руки. Настроение у него было хуже некуда: задуманное не выходило, съёмочная группа насмехалась, не стесняясь. Угрюмый оператор обычно начинал работу словами: «Внесите псину. Свет на псину!», имея в виду Чуибакку. Джордж всё время расстраивался, что у него ничего выходит, а мы успокаивали: «Джордж, ты можешь! Ты сейчас встанешь и пойдёшь на площадку!». На самом деле, Джордж был на грани. Тяжелейший удар поджидал его, когда в последний съёмочный день английская группа решила проголосовать, работать ли им сверхурочно. В результате решили не работать, и Джордж перестал снимать».

Между тем изъяны сценария продолжали преследовать режиссёра. Джордж жаловался по поводу эпизода, в котором Люк, Хан и принцесса Лиа попадают в засаду: «Пятьдесят штурмовиков палят в них с трёх метров, а им хоть бы хны, ни одной царапины. Кто в такое поверит?!».

Спилберг предложил продолжить работу вторым составом, а самим пока разработать ход, по которому штурмовики сгинут в клубах зелёного тумана. «Джордж так и не позволил мне вмешаться, — вспоминает Стивен. — Он всегда был настороже, страшась конкуренции с моей стороны гораздо больше, чем я — с его. Он любил повторять: «Уверен, рано или поздно, «Звёздные войны» обставят «Челюсти». Ну, а если не «Звёздные войны», то какой-нибудь другой мой фильм». Я одновременно и восхищался, и завидовал его стилю, доступности и близости к зрителю. Как бы то ни было, в «Звёздных войнах» он не хотел видеть отпечатков и кончиков моих пальцев». Ещё Спилберг ругал Лукаса за то, что тот работал исключительно стационарной камерой — намертво закреплял её на штативе и снимал только то, что происходило непосредственно перед объективом.

Из Лондона Лукас вернулся настолько расстроенным, что удивились даже друзья. Таким они его ещё не видели — к обычной депрессии теперь добавились злость и ожесточённость. Результат работы он назвал киноафишей стоимостью в 10 миллионов долларов и постоянно твердил: «Готово только 30%, только тридцать!». С самого начала дома решили, что Марша не будет заниматься монтажом «Звёздных войн», устроит перерыв в работе и подумает о беременности. Но когда с беременностью так ничего и не вышло, Джордж, недовольный своим английским монтажёром, который работал в вульгарно-претенциозной манере, попросил жену заменить его. Марша занималась кульминационной батальной сценой, когда сразу после Рождества 1976 года ей позвонил Скорсезе. Скоропостижно скончался монтажёр ленты «Нью-Йорк, Нью-Йорк» и режиссёр просил о помощи: «Всё встало, не знаю, что делать. Не смогла бы ты приехать в Лос-Анджелес и выручить меня?». Рассказывает Пол Хирш, вместе с Маршей редактировавший «Звёздные войны»: «Она ставила Марти гораздо выше остальных кинорежиссёров, да и в нал «Звёздных войн» не особенно верила. Было видно, что это не её картина». Не долго думая, Марша отправилась в Лос-Анджелес. «Она оставила Джорджа ради работы на серьёзном, по-настоящему высокохудожественном фильме», — замечает Кац. «Конечно, для Джорджа стало ударом, что она убежала от него в «Город порока и греха», — добавляет Хайк. — Марти тогда совсем с катушек съехал, наркотики принимал без разбора, спать ложился под утро и имел несчётное количество подружек. А Джордж был семейным, домашним парнем и не мог поверить рассказам жены. Он буквально кипел от злобы, представляя, как она может проводить время с подобными людьми. Сама же Марша общество Марти просто обожала».

Как-то Лукас заглянул в монтажную Скорсезе и, словно продолжая давний спор о концовке «Алисы», сказал, что сборы возрастут миллионов на десять, если герои Де Ниро и Миннелли пойдут навстречу солнечному закату счастливой парой, а не порознь, каждый в свою сторону. «Услышав такое, я понял, что обречён: я никогда не стану в кинобизнесе своим человеком, не смогу ставить развлекательные картины, а значит — не состоюсь как режиссёр Голливуда, — вспоминает Скорсезе. — Потому что никогда не соглашусь на подобный финал. Всё, через что прошли главные герои фильма, мне было слишком хорошо знакомо и близко — я сам прошёл через это. И не сомневался, что не смогу смотреть в глаза Бобу и Лайзе, да и себе буду противен, если отправлю их вместе с песней по жизни».

* * *

Стоит отдать должное Спилбергу — он выдержал давление студии и отказался делать продолжение «Челюстей». Снимать сиквелы считалось плохим тоном, и даже при своей тяге к коммерции Стивен оставался истинным сыном 70-х и не хотел марать репутацию участием в столь прибыльном деле. Само собой, боссы «Юнивёрсал» занялись проектом и без него. Так «Челюсти 2», а вслед за ними и череда «Рокки», ввели в обиход то, что положило конец всему, что отстаивал «новый» Голливуд.

Полномасштабные съёмки «Близких контактов» начались в мае 1976 года, примерно через месяц после того, как Лукас приступил к работе над «Звёздными войнами». Спилберг заметно нервничал: «В успехе я совсем не был уверен, даже не исключал, что окажусь единственным человеком, кому интересна тема НЛО. Тем более не знал, насколько реален для Америки персонаж, способный отказаться от всего, что ему близко — семьи, детей, готовый пойти на риск с перспективой никогда не вернуться домой». Тем не менее, режиссёру удалось уговорить Франсуа Трюффо сняться у него в роли учёного. Трюффо симпатизировал Спилбергу, но не мог отказал себе в удовольствии вести себя с ним покровительственно. При этом не удержался и уколол американца, заметив, что среди французов у того в любимчиках Клод Лелюш [143], прославившийся душещипательными романтическими лентами, и Робер Энрико [144], снявший парочку коммерчески успешных фильмов с участием Лино Вентуры. Хотя мастеру не могло не импонировать то, что «Человека из Рио» Филиппа де Брока [145] Спилберг посмотрел аж 9 раз. В письме другу Трюффо сообщал: «Сразу стало ясно, что я согласился принять участие в грандиозном мультфильме-комиксе, а посему быстро спрятал в чемодан томик Станиславского, который прихватил с собой на всякий случай». Говорят, что однажды Вилмос Джигмонд, главный оператор картины, в разгар очередного спора со Стивеном сказал, показывая в сторону Трюффо: «Может тебе всё-таки отдать фильм в руки настоящего режиссёра?».

Параллельно шла работа над сценарием следующего фильма Спилберга — «1941-й». Бурлескную комедию о неудавшемся нападении японцев на Лос-Анджелес в период Второй мировой войны писали два Боба — Земекис и Гэйл. Режиссёр показал написанное Тэнену с «Юнивёрсал». По словам Спилберга, чиновник встретил сценарий в штыки, начав с демагогии, постепенно распаляясь, а потом и вовсе перешёл на крик: «Я просил сценарий, который можно экранизировать, а не план боевых действий в Европе!». С этими словами он треснул папкой с материалами о стену с такой силой, что переплёт развалился и страницы разлетелись по всему кабинету. «Я по-настоящему испугался, — вспоминает Спилберг, — и отнёс сценарий ребятам с «Коламбии». Тс его с удовольствием приняли».