Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

• Название: Япония, японцы и японоведы
• Автор: Игорь Латышев
• Жанр: Путешествия и география

---

Став президентом фирмы "Тоё Боэки", Намба в тесном сообществе со своими верными помощниками, такими же неуемными работягами, как и он, приступил к наращиванию шаг за шагом своего бизнеса. В середине 70-х годов торговые предприятия Намбы появились в трех самых бойких торговых кварталах японской столицы: сначала в квартале Симбаси, затем на центральной и самой престижной торговой улице квартала Гиндзы, а затем в здании самого высокого из токийских небоскребов "Саншайн" в районе Икэбукуро. Названия этих магазинов были обозначены двумя иероглифами, звучавшими как "Сиракаба", что в переводе на русский язык означало "Белая береза". На витринах и прилавках там появились в широком ассортименте и небывалом количестве палехские шкатулки, матрешки, блюда и ложки из Хохломы, уральское чугунное литье, посуда из Гжели и всякие иные сувенирные изделия народных промыслов нашей страны. Но наряду с сувенирами в широкую продажу Намба пускал в своих магазинах российские алкогольные напитки: коньяки, водки и виноградные вина. И они стали давать ему наибольшие доходы. Удачной находкой в его поисках новых способов заманивания местных покупателей в число постоянных клиентов его фирмы было создание Намбой в Японии "Общества любителей армянского коньяка", число членов которого в середине 70-х годов достигло 5 тысяч человек. Членам этого общества армянский коньяк поставлялся фирмой "Тоё Боэки" со значительной скидкой в цене, но зато в больших количествах и регулярно, что в конечном счете давало Намбе устойчивую прибыль.

Расширяя все более масштабы торговли советскими винно-водочными изделиями, продукцией наших кондитерских фабрик, а также изделиями народных промыслов, фирма Намбы во второй половине 70-х годов распространила свои торговые операции на ряд провинциальных районов Японии. Выставки-продажи торговых магазинов "Белая береза" были проведены в те годы в таких городах как Окаяма (остров Хонсю), Мацуяма (остров Сикоку) и в других. Всемерное содействие им оказывали там активисты местных отделений общества "Япония СССР" и "Общества японо-советской дружбы". Так через прилавки с товарами нашего производства преодолевались те антисоветские предрассудки, та вражда и недоверие к нашей стране, которые в те годы продолжали поддерживаться в сознании населения некоторыми влиятельными кругами правящего лагеря. И это, кстати сказать, очень не понравилось враждебным нашей стране политическим кругам. Не случайно в кварталах, где проходили выставки, организованные фирмой Намбы, имели место антисоветские пикеты ультраправых, националистических группировок, участники которых довольно быстро разгонялись полицией.

Не могу не привести здесь же и еще один пример успешного развертывания в 70-х годах японскими предпринимателями деловых связей двух стран. И не столько, пожалуй, деловых, сколько культурных. Ибо речь идет о продаже в Японию произведений советских художников. На удивление всем более всего в этом деле преуспела красивая элегантная женщина-предприниматель - госпожа Накамура Ёко. Возглавив компанию по торговле иностранными картинами "Гэккосо" и одноименную выставочную галерею, расположенную в центре Токио в квартале Хибия, госпожа Накамура развернула по всей Японии и особенно среди японских бизнесменов широкую кампанию по рекламированию работ русских и советских художников-реалистов. По ее инициативе в Токио и других городах страны были проведены выставки шедевров русской и советской реалистической живописи, на которых экспонировались доставленные из Москвы и Ленинграда знаменитые полотна И. Репина, И. Айвазовского, И. Шишкина, А. Герасимова, А. Пластова, П. Кончаловского и других наших отечественных художников. Таким путем Накамуре и ее окружению из числа видных японских знатоков живописи удалось пробудить небывалый прежде массовый интерес японцев к реалистической школе изобразительного искусства, а заодно убедить японских бизнесменов и других местных богачей в том, что реалистические произведения русских и советских художников - это вещи стоящие, и притом стоящие весьма дорого.

Далее в ходе частых поездок в Москву и в другие города нашей страны Накамура установила личные связи с большим числом наших видных художников людей талантливых, но лишенных в те времена возможности продавать свои произведения на внешнем рынке. Наладив контакты с руководством Союза советских художников и оформив должным образом свое право на вывоз из Советского Союза за рубеж и продажу там картин наших мастеров живописи, Накамура стала успешно продавать советские картины в Японии, причем по ценам, которые не снились художникам-соотечественникам. Добрым плодом ее бурной энергии стал заметный рост популярности в Японии советской реалистической живописи. Японцы, наверное впервые за довоенные и послевоенные десятилетия, стали в те годы обсуждать со знанием дела творчество таких наших соотечественников как Пластов и Ромадин, Пименов и Щербаков, Дейнека и Кукрыниксы.

Чтобы бизнес ее шел гладко, не упускала госпожа Накамура случаев устанавливать и укреплять дружеские связи с советскими дипломатами, журналистами и торговыми представителями, работавшими в те времена в Японии. При этом ею проявлялась неистощимая изобретательность в том, чтобы расположить их всех к себе. Дело доходило подчас до курьезов. Так, однажды она устроила в своей галерее "Гэккосо" большой "вечер отдыха" для наших соотечественников - вечер, по поводу которого среди членов советской колонии велось потом немало шумных разговоров. Дело в том, что в число развлечений, задуманных для участников вечера, были включены и "уроки рисования", проводившиеся в одной из отдаленных комнат галереи под наблюдением двух известных японских художников. Поначалу число пожелавших получить эти уроки оказалось небольшим: человек пять. Был в числе этих добровольцев и я. Когда мы, расположившись в упомянутой комнате поудобнее, получили чистые листы бумаги и карандаши, то одна из молоденьких японок, скромно сидевшая там же, сбросила с себя кимоно и всю нижнюю одежду. Оставшись в чем мать родила, она вышла в центр комнаты на ярко освещенный помост и застыла там в непринужденной позе. Такого оборота дела, естественно, никто из гостей не ожидал. Но что нам было делать?! Сохраняя невозмутимость, мы занялись зарисовками с этой живой натуры. Когда минут через пятнадцать урок рисования закончился, то мы отдали свои рисунки учителям-художникам и направились к выходу. И вот тут с наружной стороны двери мы уперлись в длинную очередь наших мужчин с ухмылками, взиравшими на нас и выяснявшими, что мы видели и как мы там рисовали натурщицу. Оказывается, как только мужчины-гости "вечера" узнали о голой японке, то, оставив у столов с закусками своих жен, гурьбой направились брать уроки рисования. Их мы и встретили на выходе из комнаты. Спустя часа полтора-два, уроки рисования закончились, а на стенах центрального зала галереи было вывешено десятка три наиболее удачных рисунков наших художников-самоучек. Затем известный японский искусствовед профессор Камон с серьезным видом, но под дружный смех присутствовавших стал давать оценки искусству наиболее удачливых авторов. Кстати сказать, мой рисунок занял на этом конкурсе второе место: хотя профессор Комон не увидел в нем большого таланта автора, он отметил мое усердие в стремлении передать портретное сходство с натурой...

Урок рисования в галерее "Гэккосо" в последующие дни стал предметом разговоров в профкоме (парткоме) посольства, так как несколько жен участвовавших в "уроке рисования" дипломатов сочли "провокацией" затею госпожи Накамуры с натурщицей и предлагали высказать ей осуждение. Но у руководителей посольства, слава богу, хватило мудрости отвергнуть подобное предложение...

Что же касается успехов Накамуры в продаже советских картин в Японии, то они, судя по всему, были заметными. Мне, во всяком случае, в конце 70-х годов довелось видеть в особняке компании "Тоёта", специально предназначенном для приемов важных гостей и других церемоний, большое полотно - пейзаж нашего соотечественника Щербакова, висевшее в центре мраморного зала в богатой позолоченной раме.

Однако реальная тяга к развитию деловых отношений с Советским Союзом пробудилась в 70-х годах, разумеется, далеко не у всех представителей политических и предпринимательских кругов японского общества. Энтузиастов японо-советского делового сотрудничества насчитывалось тогда в среде японских бизнесменов, что бы ни говорили лидеры Федерации экономических организаций и других предпринимательских объединений, все-таки меньше, чем тех, кто проявлял сравнительно пассивное, выжидательное отношение к торговым и прочим сделкам с нашей страной. Пассивность проявляли, в частности, те японские фирмы, которые ориентировались на торговлю с США, направляя на американский рынок наибольшую долю такой своей продукции как автомобили, магнитофоны, кинокамеры, телевизоры и т.д. Руководители этих фирм понимали ограниченные возможности Советского Союза в закупках названных товаров. Известны им были также всевозможные ограничения, налагавшиеся в соответствии с согласованными решениями стран НАТО на поставки в Советский Союз и союзные с ним страны Восточной Европы продукции, связанной с высокими технологиями, и в частности с компьютерами, полупроводниками и т.п. Поэтому, хотя масштабы делового сотрудничества, и прежде всего торговли, обеих стран неуклонно росли в эти годы, тем не менее уровень этого сотрудничества оставался несравненно ниже, чем с развитыми странами Запада. К тому же отрицательно сказывалась на связи Японии с нашей страной общая атмосфера "холодной войны", вспышки которой продолжали и в те годы время от времени осложнять международные отношения.