Джейн Донелли - Флирт и ревность

• Название: Флирт и ревность
• Автор: Джейн Донелли
• Издательство: ЗАО Изд-во Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01379-9

Сайан Роуэн сразу влюбилась в Лэнгли Холлиза, хозяина художественного салона. Именно таким она представляла себе идеального мужчину! Девушка понимает, что нравится ему, но Лэнгли не спешит проявить свои чувства. Приезд его брата Барни, имеющего репутацию легкомысленного повесы, нарушил спокойную жизнь Сайан. Мало того, что он стал ее незваным соседом, так еще и предложил пофлиртовать, чтобы вызвать у Лэнгли ревность…

---

Девушка как раз открывала банку с краской, когда вошел Лэнгли. Сайан посмотрела на него и улыбнулась:

— Мне будет жаль с ней расставаться. Ну разве не красавица?

— Красавица, еще какая. Если мы выставим ее на витрине, она сразу же привлечет всеобщее внимание.

— Тогда ее быстро купят. Вот будет жалко!

Лэнгли держал в руках утреннюю почту. Они всегда читали ее вместе, и Сайан печатала на машинке ответы на некоторые письма. В свое время тетя Мэри настояла на том, чтобы она пошла на секретарские курсы, пока училась в художественной школе, и теперь она могла использовать и те и другие навыки. Сайан понимала, что может многого добиться. И это было великолепное чувство.

— Я им позвоню, — сказал он. — А может быть, прямо сейчас и съезжу к ним.

Первое письмо было от супружеской четы, с которой Лэнгли уже вел дела раньше. На этот раз они предлагали стулья из столового гарнитура, и Лэнгли не сомневался, что найдет для них хорошего покупателя.

В другом письме была фотография маленькой девочки с самодовольной и хитрой усмешкой. Письмо было адресовано Лэнгли, но это касалось дела, которым обычно занималась Сайан, и она критически посмотрела на фотографию.

— А когда им это нужно? — спросила она.

— Как можно скорее. К дню рождения дедушки, это двадцать второго. Придется поспешить. Сделаешь?

— Конечно. — Она с сожалением посмотрела на открытую банку с краской. — Я займусь этим прямо сейчас.

Лэнгли отправился к владельцам столового гарнитура, а Сайан отнесла фотографию в угол студии, где она обычно рисовала.

Сейчас на мольберте стояла наполовину незаконченная картина Лэнгли — у него явно был талант. В основном он писал пейзажи с окрестных ландшафтов. Его работы хорошо продавались. Отец Лэнгли тоже был художником; некоторые из картин кисти Джонатана Холлиза висели в гостиной в доме, и легко было заметить некоторое фамильное сходство в манере письма. Наверное, Лэнгли и его отец были очень близки и во многом схожи друг с другом, думала Сайан.

Когда она впервые оказалась в студии, ей, разумеется, захотелось написать что-нибудь самой. Она сделала копию одной миниатюры из торгового зала, Лэнгли ее похвалил, и вот с этого все и началось. Сайан стала писать миниатюры с фотографий. Та, которая пришла с утренней почтой, была уже третья. Кто-то увидел две ее предыдущие работы и решил, что портрет Мелинды Энн будет приятным подарком для ее дедушки.

Она начала перерисовывать круглое, в ямочках личико Мелинды Энн. Улыбка придавала портрету живость и настроение. «Могу поклясться, что с тебя пылинки сдувают», — подумала Сайан. Пять лет непрерывного обожания вполне могли сделать ребенка самодовольным и капризным.

Ближе к обеду Сайан отложила фотографию и решила заняться лошадкой. Это внесет некоторое разнообразие в ее работу. Миниатюра давалась ей очень легко, и Сайан чувствовала, что имеет право немного побаловать себя. Она выбрала ярко-розовый цвет, от которого была в восторге. Получалось хорошо. Она рисовала, ни на что не отвлекаясь, потому что пятна должны были иметь четкие очертания, как вдруг кто-то прямо у нее над ухом произнес:

— Что вы делаете с бедной лошадью?

Сайан подпрыгнула, кисточка выпала у нее из руки, и одно пятно закончилось длинным неровным хвостом, как у падающей кометы.

Вид у человека был очень потрепанный: рука на перевязи, едва затянувшийся шрам через все лицо, несколько синяков. Но его глаза искрились весельем. Она, разумеется, знала, кто это. И сказала без энтузиазма в голосе:

— Вы, я полагаю, Барни.

— Точно, а вы, я полагаю, доблестная мисс Роуэн. Я слышал, что вы теперь ведете здесь все дела.

— Не городите чепуху, — резко ответила она.

Он усмехнулся:

— А вы всегда носите розовые усы?

Девушка подняла голову и взглянула на себя в зеркало. Видимо, она нечаянно провела грязной рукой по лицу, потому что прямо под носом у нее была ярко-розовая смазанная полоса. Она была похожа на клоуна. Сайан подумала, что ее ледяное достоинство, видимо, не слишком уместно, пока она так выглядит. Она почувствовала, как губы у нее искривились от неудержимого смеха. Человек, стоявший за ее спиной, тоже рассмеялся. Хотя она испытывала к нему неприязнь, смех у него оказался очень заразительный, тем более что она действительно выглядела очень смешно с этими веселыми розовыми усами.

— А что, если краска не отойдет? — сказала она и, схватив наскипидаренную тряпку, начала вытирать лицо, все еще смеясь.

В этот момент на сцене появился Лэнгли. Мгновение он стоял в дверях, переводя взгляд с одного на другого, потом произнес:

— Я чуть не упал, споткнувшись о твой чемодан. На чем ты приехал?

— На такси, — ответил Барни.

— Ты не сказал, что приезжаешь сегодня.

— А это имеет значение?

— Нет, нет, конечно не имеет. Ты здесь желанный гость в любое время, ты сам это знаешь. Я вижу, ты уже познакомился с мисс Роуэн.

— Мы узнали друг друга с первого взгляда, — ответил Барни.

— Хорошо, — сухо сказал Лэнгли, и с невероятной радостью Сайан подумала — он ревнует. Лэнгли ревнует из-за того, что они с Барни вместе смеялись, а это значит, что она ему не совсем безразлична.

Глава 2

Внезапно Лэнгли улыбнулся:

— Ну, как себя чувствуешь, негодник ты этакий?

— Вполне сносно, — ответил Барни.

— Повезло тебе. А Эмили знает, что ты уже приехал?

— Нет, я сразу пошел сюда, думал, что ты здесь. — Он улыбнулся Сайан. — Пойду доложусь Эмили. А с вами обоими увидимся попозже, хорошо?

— О, ты с нами обоими будешь встречаться очень часто, — сказал Лэнгли.

Сайан чувствовала, что братья любят друг друга, и это было теплое, уютное ощущение. Они казались такими разными — Лэнгли с его вдохновенным лицом художника и Барни, который не только не был похож на художника, но и вообще не выглядел слишком чувствительным. Возле рта у него всегда была складочка, словно он постоянно то ли усмехался, то ли выражал нетерпение или что-то еще непонятное, интригующее.

Когда Барни вышел, Сайан спросила у Лэнгли:

— Как со стульями? Есть чему радоваться?

— Я привез их с собой. Они в хорошем состоянии, я думаю, мы сможем выгодно их продать. Как тебе понравился Барни?

— Почти такой, каким я его себе представляла. Такой, каким все его описывают.

— Надеюсь, с ним все будет в порядке.

— В каком смысле? — Стоило только взглянуть на Барни, чтобы понять, что он идет на поправку, почему же у Лэнгли такой мрачный тон?

— Я все-таки думаю, что он не приехал бы к нам, если бы не был совсем на мели, — сказал Лэнгли.

— Может быть, просто ему пришло время понять, что он должен приложить и свои усилия, чтобы получать часть прибыли от салона, — предположила Сайан. Раньше она никогда об этом не упоминала. Увидев, как Лэнгли нахмурился, она сказала: — Но ведь это всем известно, разве не так? Мне об этом говорили уже не раз.

— Я предпочел бы обойтись без обсуждения этих дел.

— На самом деле я никогда не обсуждаю ни с кем ваших дел, но здесь такая маленькая деревушка, что, похоже, все всё про всех знают. И рады поболтать об этом с каждым встречным. Что я могу поделать?

Конечно, если бы кто-нибудь осмелился сказать что-нибудь оскорбительное про самого Лэнгли, она нашлась бы что ответить, но никто не говорил о нем ничего дурного. Все здесь любили Лэнгли, да и Барни, кажется, тоже. Сплетни о нем были на самом деле добродушными, хотя уже многие говорили ей, что Лэнгли больше отдает, а Барни любит только получать.

Лэнгли жалобно улыбнулся:

— Я знаю. Должен знать, я же здесь родился.

— Все равно, — сказала она, — обещаю, что ни о вас, ни о магазине теперь и слова не скажу.

— Я в этом не сомневался, — сказал он. — Мне представляется, что вы, быть может, самый преданный человек из всех, кого я знаю.

Да, она была предана — своим немногим друзьям, которых сохранила за те годы, пока ухаживала за тетей Мэри. Разумеется, она могла быть предана мужчине, которого любила, а она действительно любила Лэнгли, хотя он не знал об этом.

— Спасибо, — тихо сказала Сайан. Затем она взяла тоненькую кисточку, которой писала миниатюру, и занялась курносым носиком Мелинды Энн.

Салон закрывался на обед с часу до двух, а сейчас было уже половина второго. Но Лэнгли был целиком поглощен привезенными стульями, а Сайан — своей миниатюрой, и ни один из них не позаботился взглянуть на часы. Оба виновато вскочили, когда появилась Эмили — она не любила опаздываний к обеду.

Днем они всегда ели на кухне. Кухня была просторной и уютной: там стоял валлийский кухонный шкаф, украшенный резным изображением ивовых ветвей, на полу лежали коврики из овечьих шкур, покрывавшие отполированные вишнево-красные доски. Стол был длинный, стулья старомодные, с круглыми деревянными спинками. На обед Эмили приготовила бифштекс и пирог с почками, и Барни уже наполовину съел свою порцию. Он улыбнулся, когда они вошли.