Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

• Название: Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)
• Автор: Иван Майский
• Издательство: Узбекистан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Автор книги работал в посольстве СССР в Англии с 1925 по 1943 год, долгое время был послом в Великобритании. Бесценные свидетельства очевидца всей предвоенной и начала военной политической карусели. Особенно рекомендуется тем, кто искренне считает, что злой Сталин отказывался от союза с добрыми демократами, ради дружбы с нацистами.

Н.Стариков

---

Чем вызван был этот поворот в отношении СССР?

В основе его лежало стремление максимально изолировать Германию, ослабить ее и тем самым облегчить заключение с ней мира, построенного на «разумном компромиссе».

Такова была реальная подоплека того неожиданного внимания, предметом которого я стал в октябре — ноябре 1939 г.

В связи с событиями этих двух месяцев в моей памяти невольно встает фигура Стаффорда Криппса, и будет нелишне хотя бы кратко охарактеризовать здесь этого интересного человека.

Сын лорда Пармура, крупного юриста и политического деятеля, который на старости лет стал членом первого лейбористского правительства, Стаффорд Криппс учился в привилегированных школах, предназначенных для детей английской правящей верхушки, и быстро превратился в одного из самых блестящих адвокатов страны. Подобно своему отцу, он также примкнул к лейбористской партии, которая провела его в парламент. Однако по характеру своему Криппс не походил на типичного лейбориста, тесно связанного с тред-юнионами и превыше всего ценящего спокойное русло «золотой середины». Может быть потому, что Криппс вышел из интеллигентских кругов и являлся широкообразованным человеком, в нем всегда было что-то своеобразное, не укладывавшееся в рамки трафарета и обыденщины. Он имел свои особые взгляды на многие вопросы идеологии и текущей политики, что нередко ссорило его с официальным руководством партии и сделало его карьеру бурной и прерывистой. Имя Криппса было широко известно далеко за пределами собственной партии, он, несомненно, был «национальной» фигурой и, даже исключенный впоследствии из этой партии, сумел занимать «национальные» посты, опираясь в основном на свой собственный авторитет общественного деятеля.

Когда в начале 30-х годов я познакомился с Криппсом, он сразу же произвел на меня сильнее впечатление. Высокий, худощавый, с продолговатым лицом и живыми, острыми глазами, Криппс был строжайшим вегетарианцем и питался только какими-то травками и орешками. Ничего вареного он не ел. Для моей жены всегда было головоломкой накормить Криппса завтраком, когда он к нам приходил. Говорил Криппс очень охотно и интересно. Слушать его было не только приятно, но и полезно, ибо диапазон его сведений и связей был огромен. Это, однако, не исключало большой путаницы в его голове.

Криппс отрекомендовался мне как левый социалист, но не марксист. В вопросах текущей политики он действительно держал левый курс, и лучшим доказательством этого было то, что он являлся горячим сторонником единого фронта всех левых сил, включая коммунистов. Для ортодоксальных лейбористских лидеров такой взгляд был равнозначен смертельному греху, и именно за это Криппс незадолго до войны был исключен из рядов лейбористской партии. Другим ярким доказательством его левизны было чрезвычайно дружественное отношение к Советскому Союзу. Он показал это на деле в 1933 г. в связи с англо-советским конфликтом из-за так называемого дела «Метро-Виккерс», приведшего к временному разрыву экономических отношений между Англией и СССР. В то же время Криппс вдохновлялся идеологией, которую нельзя было назвать иначе, как христианский социализм. Он как-то говорил мне, что в рабочих массах живет сильный религиозный инстинкт и что его надо использовать в интересах социализма. По мнению Криппса, это было вполне возможно, ибо стремления и действия первоначального христианства содержали в себе много социалистического и даже коммунистического. Вот почему Криппс поддерживал тесную связь с более левыми кругами английских церковников (а такие имелись и имеются) и иногда сам выступал с церковной кафедры, призывая массы к созданию истинного «царства божия» на земле. У нас с Криппсом сложились очень хорошие личные отношения, он часто бывал у меня в посольстве, я иногда навещал его в небольшом загородном поместье, которое принадлежало его семье, и всегда между нами происходили чрезвычайно любопытные разговоры, часто насыщенные идеологической полемикой, но никогда не приводившие к взаимному отчуждению.

В описываемые дни октября — ноября 1939 г. Криппс принимал активное участие в попытках улучшить отношения между Англией и СССР. Надо прямо сказать, не все в наших тогдашних действиях понимал Криппс. Это относится, например, к германо-советскому пакту о ненападении, хотя в разговоре со мной он признавал его неизбежность и законность в обстановке, созданной англо-французским саботажем тройственных переговоров. Он не понимал необходимости установления советских военных баз в прибалтийских государствах, проводившегося как раз в это время. Однако я не мог заметить никакой существенной разницы по сравнению с прошлым в его общем отношении к Советскому Союзу и в его стремлении облегчить сотрудничество между Англией и СССР как в экономической, так и в политической области. Возможно, это стремление даже усилилось под влиянием соображений военного характера. Криппс хорошо понимал, что соглашение между СССР и гитлеровской Германией могло быть только временным и что в дальнейшем ходе войны СССР и Англия окажутся в одном лагере. Как истый англичанин, Криппс считал, что лучшей смазкой в отношениях между странами является торговля, и потому сейчас прилагал большие усилия к ее восстановлению после фактического разрыва, вызванного началом войны. У Криппса оказались личные связи с министром торговли Стэнли. Это облегчило ему известное посредничество в данном вопросе между британским правительством и советским посольством.

Впрочем, Криппсу недолго пришлось заниматься проблемой улучшения англо-советских отношений. Как раз в это время британский кабинет дал ему важное поручение, связанное с выездом из Англии на несколько месяцев.

Возвращаюсь, однако, к своей борьбе в Лондоне за улучшение англо-советских отношений.

С конца ноября в правительственных кругах стало замечаться «разочарование» в той линии «приручения» СССР, которая проводилась в течение предшествующих двух месяцев. Лондонские политики, видимо, рассчитывали, что Советское правительство при первой же милостивой улыбке с их стороны немедленно растает и бросится им на шею. Однако Советское правительство, всегда проводившее самостоятельную политику и к тому же хорошо помнившее поведение англичан и французов в тройственных переговорах 1939 г., занимало спокойно-выжидательную позицию. Это вызвало в Лондоне известное раздражение, и здесь все чаще стали раздаваться голоса, что СССР занимает явно враждебную «западным демократиям» позицию, что изменить эту позицию, очевидно, невозможно и что лучше открыто признать данный факт и сделать отсюда надлежащие практические выводы. Несомненно, в таких разговорах было немало блефа, рассчитанного на психологическое «запугивание» СССР, но несомненно также, что они питались глубокой враждебностью правящих кругов Англии к Советской стране, сильно обостренной вдобавок событиями минувших трех месяцев. Ситуация создавалась очень взрывчатая, и достаточно было первого подходящего предлога для новой антисоветской кампании. Таким поводом явилась советско-финская война, начавшаяся 30 ноября 1939 г.

Антисоветская буря в Англии

За семь лет моей предшествующей работы в Лондоне в качестве посла СССР я пережил немало антисоветских бурь, но то, что последовало после 30 ноября 1939 г., побило всякие рекорды. Причины тому были сложные, но в основе лежало стремление правящей английской (и французской) верхушки «переиграть» войну, т.е. заменить столь неприятную для нее войну с Гитлером гораздо более привлекательной для нее войной с «советским коммунизмом». Втайне эта верхушка рассчитывала на то, что при такой переориентировке ей рано или поздно удастся создать единый фронт с нацистами и общими силами подавить «большевистскую революцию», которая доставляет Западу столько хлопот.

Имелись и некоторые другие обстоятельства, действовавшие в том же направлении. Финляндия являлась одним из главных поставщиков леса в Великобританию и была здесь очень популярна как «образцовая демократия» скандинавского типа. Этому в немалой степени способствовали тесные связи финских социал-демократов с лейбористской партией, а также участие социал-демократов в нескольких финских правительствах предвоенных лет. Известное значение имел и тот факт, что финский социал-демократ крайне правого толка Вяйно Таннер в течение ряда лет был председателем Международного кооперативного альянса.

Такова была почва, на которой выросла буря, связанная с советско-финской войной.

Начало буре положила речь Чемберлена 30 ноября в парламенте, где он резко выступил против СССР и в поддержку Финляндии. Не менее резко выступил против СССР и Галифакс 5 декабря в палате лордов. Одновременно Рузвельт провозгласил «моральное эмбарго» в отношении Советской страны, а бывший президент Гувер потребовал даже отзыва американского посла из Москвы. Вслед за тем в США развернулась шумная антисоветская кампания в печати, по радио и с церковной кафедры. Эта кампания оказала мощную поддержку врагам СССР в Англии и Франции и вдохновила их на ряд действий, имевших целью развязывание войны против Советской страны. Именно влияние США дало Англии, Франции и латиноамериканским странам смелость организовать исключение СССР из Лиги Наций (14 декабря 1939 г.). Именно влияние США позволило Даладье на Верховном совете Англии и Франции 19 декабря предложить разрыв отношений с СССР, что, однако, не было принято ввиду оппозиции со стороны более осторожных англичан. Впрочем, Чемберлен не исключал возможности разрыва, он только предпочитал, чтобы такой разрыв произошел в несколько иной форме, лучше всего по инициативе советской стороны. Чемберлен даже готов был помочь подобному ходу событий, о чем свидетельствует следующий любопытный факт.