Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

• Название: Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)
• Автор: Иван Майский
• Издательство: Узбекистан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Автор книги работал в посольстве СССР в Англии с 1925 по 1943 год, долгое время был послом в Великобритании. Бесценные свидетельства очевидца всей предвоенной и начала военной политической карусели. Особенно рекомендуется тем, кто искренне считает, что злой Сталин отказывался от союза с добрыми демократами, ради дружбы с нацистами.

Н.Стариков

---

Вслед за тем кабинет Ходжи подал в отставку, и к власти пришел в обстановке массовых патриотических демонстраций кабинет Национальной концентрации во главе с генералом Сыровы.

В интересах исторической истины должен сказать, что Чемберлену удалось провести свою линию не без труда. Находясь в Женеве, я каждый день разговаривал по телефону с советником посольства С.Б.Каганом, оставшимся на время моего отсутствия поверенным в делах, и получал от него информацию о событиях в Лондоне. На протяжении 14–24 сентября лейбористы проявили известную активность: лидер лейбористов Эттли 14-го имел разговор с Чемберленом, 18-го лейбористская делегация была у Чемберлена, 21-го Эттли и его заместитель Гринвуд вновь были у Чемберлена, 22-го новая лейбористская делегация посетила Галифакса вместо Чемберлена, улетевшего на свидание с Гитлером в Годесберг… Лейбористы все время настаивали на совместном выступлении Англии и Франции с СССР в защиту Чехословакии, но Чемберлен на это не соглашался. Галифакс даже заявил:

— В настоящее время никакая европейская комбинация не может предотвратить подавления Чехословакии… Требование рабочей делегации не может быть исполнено.

Делегация доложила пленуму Генсовета и Исполкому лейбористов о результатах своего свидания с Галифаксом. Признавая эти результаты неудовлетворительными, пленум постановил обратиться с воззванием к стране и в ближайший уикэнд (24–25 сентября) устроить 2 тыс. митингов протеста против политики кабинета (митинги действительно состоялись).

Так велико, однако, в те дни было засилие «кливденцев» и так непреклонно упрямство Чемберлена, что британское правительство, несмотря ни на что, продолжало идти по пути, ведущему к катастрофе. На более крутые меры лейбористы не рискнули.

Нацистский «тигр»

22 сентября Чемберлен вновь встретился с Гитлером, на этот раз в маленьком рейнском городке Годесберге. Смена места свидания мотивировалась с немецкой стороны тем, что фюрер хотел оказать премьеру любезность: от Лондона до Годесберга было гораздо ближе, чем до Берхтесгадена.

Вторично Чемберлен садился за один стол с Гитлером, собираясь теперь уже вполне по-серьезному, с карандашом в руках, пройтись по германским претензиям. Он был полон радостных надежд: только что он выполнил казавшееся неосуществимым требование Гитлера и заставил чехословацкое правительство согласиться на передачу немцам Судетской области; стало быть, глава третьего рейха будет удовлетворен; стало быть, опасного конфликта больше не существует и войны не будет; стало быть, достаточно лишь юридически оформить сделку между Германией и Чехословакией, и европейский кризис ликвидирован, все возвращается к нормальному порядку вещей. Чемберлен был так уверен в подобном ходе событий, что на этот раз в дополнение к Хорасу Вилсону и Стренгу взял с собой еще начальника правового отдела Форин оффис сэра Уильяма Малкина, большого специалиста по составлению дипломатических договоров.

Британского премьера ждало потрясающее разочарование. В Берхтесгадене Гитлер впервые встретился с Чемберленом лицом к лицу. В последующие дни он внимательно наблюдал за действиями британского премьера. Он имел возможность хорошо оценить его как личность и как дипломатического партнера. Это еще более убедило Гитлера в правильности его обращения с Чемберленом. Сейчас, в Годесберге, он считал, что настал момент снова пустить в ход большой кнут. Разыгралась следующая сцена.

Беседу начал британский премьер. Он подробно изложил «англо-французский план» и дал понять, что рассчитывает на осуществление его с соблюдением известной осторожности в отношении Чехословакии. Когда премьер кончил, за столом воцарилось странное молчание. Гитлер как будто бы был разочарован. Потом он точно сорвался с цепи и стал раздраженно кричать, что «англо-французский план» больше не годится, что процесс его осуществления будет слишком длинен, а условия слишком сложны и запутанны. Он, Гитлер, потерял терпение и требует, чтобы Судетская область была передана Германии немедленно, без всяких промежуточных процедур, Чемберлен был шокирован, потрясен и испуган. Он попытался было осторожно возражать фюреру. Последний еще более разъярился или, точнее, сделал вид, что разъярился, шумел, кричал, грозил разгромить вдребезги Чехословакию. Когда после трех часов подобной «беседы» Чемберлен поднялся, фюрер вдруг круто изменил тон и с величайшей галантностью выразил сожаление по поводу того, что поднявшийся туман мешает ему показать своему гостю прекрасный Рейн и его прелестные окрестности.

На следующее утро, 23 сентября, британский премьер, поело всего происшедшего накануне, не решился лично встретиться с Гитлером, а послал ему письмо, в котором подробно изложил вез то, что устно он пытался (без большого успеха) рассказать ему во время «беседы». Чемберлен теперь почувствовал, что сидеть за одним столом с фюрером не так приятно, как это ему раньше представлялось. Письмо премьера привело Гитлера в бешенство, и его ответ, полный брани, был получен Чемберленом только к вечеру 23-го. Британскому премьеру не оставалось ничего больше, как направить фюреру краткое послание, в котором он заявил, что, очевидно, ему больше нечего делать в Годесберге и что поэтому он возвращается домой. Однако Чемберлен не был бы Чемберленом, если бы здесь он поставил точку. Нет, даже теперь он все еще верил (хотел верить!) Гитлеру. Вот почему в своем «прощальном» послании Чемберлен просил прислать ему меморандум, в котором были бы точно изложены нынешние требования фюрера.

Именно в этот день, 23 сентября, по всей Европе поползли слухи о предстоящем разрыве между Гитлером и Чемберленом, а лорд Делавар и Р.А.Батлер в Женеве экстренно пригласили M.M.Литвинова и меня для беседы о мерах борьбы с агрессией.

Однако тут Гитлер почувствовал, что, пожалуй, тигрового рыка пока довольно и что пора нажать на мягкую педаль. Утром 24 сентября фюрер неожиданно пригласил к себе Чемберлена и лично вручил ему просимый меморандум. Основным требованием его была передача Германии районов Судетской области с преимущественно немецким населением в течение 26–28 сентября. Британский премьер был раздражен ультимативной формой меморандума и впервые рискнул сказать Гитлеру несколько жестких слов.

Фюрер в ответ разыграл ловкую комедию. Он вдруг заявил, что готов передвинуть срок получения Судетской области до 1 октября (т.е. до даты начала упомянутой выше «Операции Грин») и внести в меморандум еще несколько незначительных смягчений. Теперь, воскликнул фюрер, нет никакого ультиматума. И затем он многозначительно прибавил: «Вы — единственный человек, которому я когда-либо сделал уступку!» Британский премьер был польщен, и в нем вновь взыграл мессианский дух. А фюрер еще раз стал горячо заверять Чемберлена, что Судеты — его последнее территориальное требование в Европе. Теперь все немцы будут находиться под крышей третьего рейха. Против Чехословакии Гитлер якобы ничего не имеет. Он не хотел бы, чтобы в границах Германии находились люди не немецкой национальности. Гитлер заявил даже о своей готовности участвовать в международной гарантии новых границ Чехословакии, как только будут урегулированы требования к ней со стороны Польши и Венгрии[98].

Эти заверения окончательно «растрогали» Чемберлена, и, прощаясь с фюрером, он даже по собственной инициативе взялся передать Годесбергский меморандум в Прагу, правда, без всякой рекомендации со своей стороны.

Маленький пряник сделал свое дело.

Чемберлен становится дубинкой Гитлера

24 сентября Чемберлен вернулся в Лондон. Надо было решать, что же теперь делать? В правительственных кругах царили смятение, негодование, разногласия.

25-26 сентября в Лондоне опять происходило совещание англо-французских министров. Началось оно с высоких нот. Годесбергский меморандум был отвергнут обеими державами (то же сделала и Прага). Даладье громко заявлял о готовности Франции выполнить свои обязательства перед Чехословакией. Галифакс предлагал, чтобы Англия твердо и открыто заявила о всемерной поддержке Франции в случае войны. Весьма радикально высказывались и некоторые другие министры.

Сведения об этих настроениях англо-французов просочились в прессу и политические круги. Гитлер узнал о них и решил, что надо еще раз пустить в ход большой кнут. На 28 сентября была назначена мобилизация германской армии. Геббельс наполнил атмосферу Европы бешеными криками о злокозненности Чехословакии, о «нестерпимом» угнетении судетских немцев, о близости решающего удара фюрера и о восстановлении «тевтонской справедливости». Политическая температура стала быстро накаляться, и это имело почти мгновенный результат. Настроение англо-французского совещания в Лондоне стало падать с часу на час. На первый план выдвинулись Чемберлен и Бонне. Мысль о борьбе против нацистской агрессии все больше слабела и выветривалась. В конце концов англо-французское совещание приняло довольно обтекаемую резолюцию, суть которой сводилась к тому, что в случае «неспровоцированной агрессии» обе державы должны действовать единодушно. Однако британское правительство так и не дало твердого обещания поддержать Францию силою оружия, если та будет вовлечена в войну в результате выполнения своих обязательств перед Чехословакией. В высшей степени характерно также было, что на протяжении двухдневных заседаний ни звука не было сказано о возможности общих действий с СССР, несмотря на выступление М.М.Литвинова в Лиге Наций. Понятно, что в такой обстановке не могло быть и речи о продолжении переговоров между английскими и советскими представителями, начатых 23 сентября в Женеве.