Журнал «Если» - «Если», 2001 № 04

• Название: «Если», 2001 № 04
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство «ЛК Пресс»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: ISSN0136-0140

Эдмунд КУПЕР. НАСЛЕДНИКИ СВЕРХЧЕЛОВЕКА

Они живут в уютном мире, их детство можно назвать счастливым, но в один прекрасный день они обнаруживают: что-то в их жизни не так, да и мир оказывается очень странным.

Стивен БЕРНС. СИСТЕМА СРОЧНЫХ СООБЩЕНИЙ

Межпланетным захватчикам противостоит необычная троица: коп-неудачник, весьма колоритная негритянка и подросток-хакер.

Анкл РИВЕР. ЧЕСТЬ ВОИНА

Новый Пигмалион: обитатели виртуального мира способны преподать урок своему создателю.

Майкл ФЛИНН. ВОЗВЕДЕНО НА ПЕСКАХ ВРЕМЕНИ

На дне пивной кружки можно обнаружить такие истины…

Нил ГЕЙМЕН. СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

«Посчитаем, господа кроты?»

Грей РОЛЛИНС. ЗВЕЗДНАЯ БОЛЕЗНЬ

Нежась в лучах славы, кинозвезды и не помышляют, что в недалеком будущем их отнесут к исчезающему виду.

Мэтью ДЖАРП. УБОРКА ОРБИТ И РЕМОНТ СПУТНИКОВ

И мусорщика подстерегают опасные приключения, если это мусорщик космический.

ВИДЕОДРОМ

Подводная фантастика: за и против… Королевство № 10… Новые фильмы.

Вл. ГАКОВ. БЛУЖДАЮЩИЙ В ОБЛАКАХ

Эдмунд Купер — завзятый антифеминист, но ценим мы его не за это.

Спиридон НАЗАРИН. НОЛЬ-НОЛЬ-НОЛЬ, или О ДЕСТРУКТИВИЗМЕ В НФ

Читатель критикует писателей.

Олег ДИВОВ. НОЛЬ-ТРИ, или КАК РАЗОБРАТЬСЯ С ФАНТАСТИКОЙ

Писатель критикует читателей.

Мария ГАЛИНА. О ЧЕМ ГРУСТЯТ КИТАЙЦЫ

По утверждению московского критика, пришло время «массово-элитарной» фантастики. А что это такое?

Сергей ПИТИРИМОВ. ПОПЫТКА К БЕГСТВУ

В поле зрения критика — новый сборник А. Столярова.

РЕЦЕНЗИИ

На книжных развалах можно растеряться.

КУРСОР

Первый кон наступившего века и другие новости.

БАНК ИДЕЙ

На этот раз загадка оказалась слишком сложной.

ПЕРСОНАЛИИ

Журналист Геймен, биохимик Джарп, эссеист Флинн и поэт Ривер…

---

Дмитрий КАРАВАЕВ

Проза

Стивен Бернс Система срочных сообщений

1.

Я провел лучшую часть дня в уединении своей скромной виртуальности и, одурев от восторга, очертя голову, раз за разом забрасывал удочку в ручей недалеко от Пуласки, где водилась чудесная форель.

Теперь же труба звала, долг неуклонно напоминал о себе, и мечтая еще немного постоять по пояс в быстрой ледяной воде, пусть и виртуальной, я распрямил свои довольно-таки сутулые плечи, пытаясь уговорить себя набраться мужества, чтобы ступить на вражескую территорию, а иначе говоря, изолятор для содержания нарушителей, являвшийся частью Центра общественной безопасности поселения Иден.

Пришлось несколько раз старательно напомнить себе, что я коп, точнее, констебль Дауна Джон Эндрюс. На ремне висит оружие, на груди красуется бляха. А самый опасный из тех троих, с которыми придется иметь дело, уже упрятан за решетку.

Но тот, кто нервировал меня почти так же сильно, как любой преступник, преспокойно гулял на свободе, что с точки зрения закона было вполне нормально, но вот в глубине души я…

И я в который раз строго приказал себе не поддаваться страху при виде своего собственного заместителя.

Как старший и единственный служитель закона лунаритного религиозного поселения Иден, я просто обязан выглядеть «подобающе».

Поэтому я набрал побольше воздуха в легкие и сделал все возможное, чтобы принять вид настоящего бравого копа, грозы уголовного мира. Потом толкнул выложенную кафелем дверь и вошел.

Но моего вдохновения хватило лишь на то, чтобы поставить ногу за порог и сделать шаг, после чего образ легендарного Уайэта Эрпа[12] навсегда со мной распрощался. Вынужден с сожалением признать, что я тут же поскользнулся и полетел на мокрый скользкий пол. Ничего не поделаешь, вестибулярный аппарат у меня не ахти, и я то и дело теряю равновесие, даже после года жизни в лунном притяжении. Пришлось проделать несколько судорожных мультяшных па неведомого современного танца, чтобы не сесть со всего размаха на копчик.

Но прежде чем я сумел обрести твердую почву под ногами, одна из моих рук, изображавших крыло ветряной мельницы, коснулась чего-то. Я рефлекторно ухватился за это «что-то», и в моей несчастной голове вновь прозвенел тревожный сигнал. Что бы это могло быть?

Мне удалось одновременно обрести равновесие и попытаться оценить природу этой упругой и удивительно податливой субстанции. Повернув голову, я увидел, что мягкий поручень странной формы оказался довольно пышной грудью моего заместителя, грозной и гороподобной мисс Джинни Олдейб.

Я с пристыженным лицом разжал пальцы. Сила моей реакции на случившееся оказалась такова, что я немедленно пустился во второй тур танца, конвульсивно дергаясь и извиваясь, совсем как в старых фильмах студии «Уорнер Бразерс».

Мисс Олдейб положила мне на плечо гигантскую розовую лапищу, одним рывком подняла с пола, поднесла к глазам мою беспомощно болтавшуюся фигурку и, прищурившись, стала пристально ее рассматривать. Мне показалось, что ее озадаченная круглая физиономия просто-таки светится злобной радостью.

Что поделаешь, ростом я не слишком удался, да и кости отовсюду выпирают. Даже несмотря на некоторую приобретенную с годами солидность, я все же больше похож на тощего подростка.

Самое печальное во всем этом, что если люди видят меня без мундира, то сразу навешивают ярлык «книжный червь», если же встречают в мундире, думают, что я спешу на маскарад. И хотя я справляюсь с задачами наравне с лучшими, перетащить что-то тяжелее коробки дискет с места на место для меня непосильный труд.

Зато женщина, державшая меня сейчас за шиворот, кроилась по совершенно иным лекалам. Как многие уроженцы Америки, я не пользуюсь метрической системой мер. Рост мисс Олдейб, по моим прикидкам, был, ну, может, на волосок поменьше семи футов, а нормальные весы вряд ли смогли бы выдержать ее тяжесть. Но, несмотря на это, жирной ее не назовешь: соблазнительность изгибов ее гигантской фигуры была понятна даже мне. Кожа отливала цветом темного шоколада, на голове высилась беспорядочная копна светящихся фиолетовых локонов. Макияж явно накладывался рукой человека, не обремененного привычными понятиями о моде. Вокруг шеи обмотано несколько фунтов дешевых бус, в мочке левого уха болтается красный пластмассовый чертенок, в мочке правого — белый безголовый ангел.

Грудь, которая спасла меня от падения, и ее равно впечатляющий двойник более или менее поддерживались серебристым нагрудником мешковатого комбинезона — весьма скромный туалет по сравнению с теми нарядами, что мне доводилось видеть. Пальцы унизаны кольцами, ногти на ногах выкрашены всеми цветами радуги в тон тем, что на руках (как вы поняли, она ходила босой).

В тускло-серой обстановке изолятора она сияла разнообразием оттенков и красок, как новенький цирковой фургон. И пахло от нее довольно забавной смесью роз и пива.

— Вы испачкали мой чудесный чистый пол, шериф, — сообщила она низким гортанным голосом с непонятным акцентом, казалось, менявшимся в зависимости от ее настроения.

Она приступила к работе всего две недели назад и в первый же день стала величать меня шерифом. Уже на третий я понял, что поправлять ее — дело безнадежное.

— Простите, — пробормотал я со всей возможной искренностью.

— И успели пощупать мою сиську, — добавила она, гладя этот жестоко опозоренный орган, словно успокаивая его.

— Досадная случайность, — с истовым раскаянием заверил я.

С моего наблюдательного пункта можно было легко заглянуть за чашечки нагрудника. Если бы я посмел, разумеется. Но вместо этого я так преданно пялился ей в лицо, что глаза заболели.

Она призадумалась, явно прикидывая, стоит ли мне верить.

— Что же, надеюсь, это было именно так, — заявила она наконец, гордо вскинув голову. — В конце концов, я все-таки леди, знаете ли!

— Знаю, мисс Олдейб, — заверил я, пытаясь пустить в ход самую обаятельную из своих улыбок, хотя при этом наверняка имел вид человека, у которого заело молнию на ширинке. — И очень милая леди. Нежная и всепрощающая.

— Я вовсе не обязана выносить ничьи приставания только потому, что работаю на вас! Не забывайте, у нас еще есть законы!

— Разумеется, мэм, еще бы! Умоляю, извините меня.

Я из кожи вон лез, чтобы распрямиться и принять величественный вид: нелегкая задача, если твои ноги беспомощно болтаются в добрых двух футах от пола.

— Поверьте, мне бы в голову не пришло так вольно обращаться с дамой.

Оставалось надеяться, что лицо мое светится правдивостью, а глаза честны, как у младенца: во-первых, потому, что она, вероятно, смогла бы вывинтить у меня руки и ноги так же легко, как я отрывал крылышки у цыпленка, которым поужинал накануне. И во-вторых… не хватало еще, чтобы она догадалась, как часто я мечтал о грубых домогательствах по отношению к мисс Олдейб. Честно говоря, великанши всегда возбуждали во мне противоречивые чувства: что-то вроде ужаса и особенного рода влечения, забавно смешанного с пугливой застенчивостью. Мисс Джинни Олдейб вызывала во мне и то, и другое в степени, пропорциональной ее размерам.

— Ах, — вздохнула она, — все вы мужчины одинаковы!

Судя по тону, она сию минуту вынесла суровый приговор всем представителям моего пола.

— Как вам будет угодно, мисс Олдейб, — покорно согласился я.

— Вот именно! — рявкнула она, ставя меня на пол. — А теперь вам пора приступить к делам, шериф, и никаких нападений на бедных беззащитных девушек! Договорились?

— Разумеется.

— И осторожнее с моим только что вымытым полом!

2.

Я почувствовал себя в куда большей безопасности, очутившись в камере Тимоти Во. Парнишка поднял голову от своего слейта[13], откинул локон, старательно обернутый в серебряную фольгу, с глаз, густо обведенных «Пиксел Даст», и улыбнулся, но тут же, спохватившись, нацепил на свою худую рожицу подобающую случаю маску подросткового безразличия. Слишком малорослый для своих пятнадцати лет, он, казалось, тонул в мешковатом свитере, доходившем до узловатых коленок, в свою очередь, затерявшихся в белых виниловых штанах. В таком возрасте все болтается на тебе, как на чучеле, и ничто не приходится впору — ни одежда, ни жизнь.

— Привет, Джон, как поживаешь, — промямлил он, не в силах скрыть удовольствия от появления гостя. Несмотря на целый год постоянных арестов и предупреждений, мы были друзьями.

— Так-сяк, Тим, — ответил я и ткнул пальцем в слейт.

— Какое злонамеренное антиобщественное дерьмо ты задумал сейчас, парень?

Ухмылка Тима, на мгновение возникшая снова, сменилась жалобной гримаской.

— И вовсе я не антиобщественное… как его там… просто не могу… иногда это место…