Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести

• Название: Том 2. Баллады, поэмы и повести
• Автор: Василий Жуковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 1959

Второй том составляют баллады, поэмы и повести Жуковского.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Алонзо*

Из далекой Палестины
  Возвратясь, певец Алонзо
  К замку Бальби приближался,
  Полон песней вдохновенных:

Там красавица младая,
  Струны звонкие подслушав,
  Обомлеет, затрепещет
  И с альтана* взор наклонит.

Он приходит в замок Бальби,
  И под окнами поет он
  Все, что сердце молодое
  Втайне выдумать умело.

И цветы с высоких окон,
  Видит он, к нему склонились;
  Но царицы сладких песней
  Меж цветами он не видит.

И ему тогда прохожий
  Прошептал с лицом печальным:
  «Не тревожь покоя мертвых;
  Спит во гробе Изолина».

И на то певец Алонзо
  Не ответствовал ни слова:
  Но глаза его потухли,
  И не бьется боле сердце.

Как незапным дуновеньем
  Ветерок лампаду гасит,
  Так угас в одно мгновенье
  Молодой певец от слова.

Но в старинной церкви замка,
  Где пылали ярко свечи,
  Где во гробе Изолина
  Под душистыми цветами

Бледноликая лежала,
  Всех проник незапный трепет:
  Оживленная, из гроба
  Изолина поднялася…

От бесчувствия могилы
  Возвратясь незапно к жизни,
  В гробовой она одежде,
  Как в уборе брачном, встала;

И, не зная, что с ней было,
  Как объятая виденьем,
  Изумленная спросила:
  «Не пропел ли здесь Алонзо?..»

Так, пропел он, твой Алонзо!
  Но ему не петь уж боле:
  Пробудив тебя из гроба,
  Сам заснул он, и навеки.

Там, в стране преображенных,
  Ищет он свою земную,
  До него с земли на небо
  Улетевшую подругу…

Небеса кругом сияют,
  Безмятежны и прекрасны…
  И, надеждой обольщенный,
  Их блаженства пролетая,

Кличет там он: «Изолина!»
  И спокойно раздается:
  «Изолина! Изолина!» —
  Там в блаженствах безответных.

Ленора*

Леноре снился страшный сон,
  Проснулася в испуге.
«Где милый? Что с ним? Жив ли он?
  И верен ли подруге?»
Пошел в чужую он страну
За Фридериком на войну;
  Никто об нем не слышит;
  А сам он к ней не пишет.

С императрицею король
  За что-то раздружились,
И кровь лилась, лилась… доколь
  Они не помирились.
И оба войска, кончив бой,
С музы́кой, песнями, пальбой,
  С торжественностью ратной
  Пустились в путь обратный.

Идут! идут! за строем строй;
  Пылят, гремят, сверкают;
Родные, ближние толпой
  Встречать их выбегают;
Там обнял друга нежный друг,
Там сын отца, жену супруг;
  Всем радость… а Леноре
  Отчаянное горе.

Она обходит ратный строй
  И друга вызывает;
Но вести нет ей никакой:
  Никто об нем не знает.
Когда же мимо рать прошла —
Она свет божий прокляла,
  И громко зарыдала,
  И на землю упала.

К Леноре мать бежит с тоской:
  «Что так тебя волнует?
Что сделалось, дитя, с тобой?» —
  И дочь свою целует.
«О друг мой, друг мой, все прошло!
Мне жизнь не жизнь, а скорбь и зло;
  Сам бог врагом Леноре…
  О горе мне! о горе!»

«Прости ее, небесный царь!
  Родная, помолися;
Он благ, его руки мы тварь:
  Пред ним душой смирися». —
«О друг мой, друг мой, все как сон…
Немилостив со мною он;
  Пред ним мой крик был тщетен…
  Он глух и безответен».

«Дитя, от жалоб удержись;
  Смири души тревогу;
Пречистых тайн причастись,
  Пожертвуй сердцем богу». —
«О друг мой, что во мне кипит,
Того и бог не усмирит:
  Ни тайнами, ни жертвой
  Не оживится мертвый».

«Но что, когда он сам забыл
  Любви святое слово,
И прежней клятве изменил,
  И связан клятвой новой?
И ты, и ты об нем забудь;
Не рви тоской напрасной грудь;
  Не стоит слез предатель;
  Ему судья создатель».

«О друг мой, друг мой, все прошло;
  Пропавшее пропало;
Жизнь безотрадную назло
  Мне провиденье дало…
Угасни ты, противный свет!
Погибни, жизнь, где друга нет!
  Сам бог врагом Леноре…
  О горе мне! о горе!»

«Небесный царь, да ей простит
  Твое долготерпенье!
Она не знает, что творит:
  Ее душа в забвенье.
Дитя, земную скорбь забудь:
Ведет ко благу божий путь;
  Смиренным рай награда.
  Страшись мучений ада».

«О друг мой, что небесный рай?
  Что адское мученье?
С ним вместе — все небесный рай;
  С ним розно — все мученье;
Угасни ты, противный свет!
Погибни, жизнь, где друга нет!
  С ним розно умерла я
  И здесь и там для рая».

Так дерзко, полная тоской,
  Душа в ней бунтовала…
Творца на суд она с собой
  Безумно вызывала,
Терзалась, волосы рвала
До той поры, как ночь пришла
  И темный свод над нами
  Усыпался звездами.

И вот… как будто легкий скок
  Коня в тиши раздался:
Несется по полю ездок;
  Гремя, к крыльцу примчался;
Гремя, взбежал он на крыльцо;
И двери брякнуло кольцо…
  В ней жилки задрожали…
  Сквозь дверь ей прошептали:

«Скорей! сойди ко мне, мой свет!
  Ты ждешь ли друга, спишь ли?
Меня забыла ты иль нет?
  Смеешься ли, грустишь ли?» —
«Ах! милый… бог тебя принес!
А я… от горьких, горьких слез
  И свет в очах затмился…
  Ты как здесь очутился?»

«Седлаем в полночь мы коней…
  Я еду издалёка.
Не медли, друг; сойди скорей;
  Путь долог, мало срока». —
«На что спешить, мой милый, нам?
И ветер воет по кустам,
  И тьма ночная в поле;
  Побудь со мной на воле».

«Что нужды нам до тьмы ночной!
  В кустах пусть ветер воет.
Часы бегут; конь борзый мой
  Копытом землю роет;
Нельзя нам ждать; сойди, дружок;
Нам долгий путь, нам малый срок;
  Не в пору сон и нега:
  Сто миль нам до ночлега».

«Но как же конь твой пролетит
  Сто миль до утра, милый?
Ты слышишь, колокол гудит:
  Одиннадцать пробило». —
«Но месяц встал, он светит нам…
Гладка дорога мертвецам;
  Мы скачем, не боимся;
  До света мы домчимся».

«Но где же, где твой уголок?
  Где наш приют укромный?» —
«Далеко он… пять-шесть досток…
  Прохладный, тихий, темный». —
«Есть место мне?» — «Обоим нам.
Поедем! все готово там;
  Ждут гости в нашей келье;
  Пора на новоселье!»

Она подумала, сошла,
  И на коня вспрыгнула,
И друга нежно обняла,
  И вся к нему прильнула.
Помчались… конь бежит, летит.
Под ним земля шумит, дрожит,
  С дороги вихри вьются,
  От камней искры льются.

И мимо их холмы, кусты,
  Поля, леса летели;
Под конским топотом мосты
  Тряслися и гремели.
«Не страшно ль?» — «Месяц светит нам!» —
«Гладка дорога мертвецам!
  Да что же так дрожишь ты?» —
  «Зачем о них твердишь ты?»

«Но кто там стонет? Что за звон?
  Что ворона взбудило?
По мертвом звон; надгробный стон;
  Голосят над могилой».
И виден ход: идут, поют,
На дрогах тяжкий гроб везут,
  И голос погребальный,
  Как вой совы печальный.

«Заройте гроб в полночный час:
  Слезам теперь не место;
За мной! к себе на свадьбу вас
  Зову с моей невестой.
За мной, певцы; за мной, пасто́р;
Пропой нам многолетье, хор;
  Нам дай на обрученье,
  Пасто́р, благословенье».

И звон утих… и гроб пропал…
  Столпился хор проворно
И по дороге побежал
  За ними тенью черной.
И дале, дале!.. конь летит,
Под ним земля шумит, дрожит,
  С дороги вихри вьются,
  От камней искры льются.

И сзади, спереди, с боков
  Окрестность вся летела:
Поля, холмы, ряды кустов,
  Заборы, домы, села.
«Не страшно ль?» — «Месяц светит нам». —
«Гладка дорога мертвецам!
  Да что же так дрожишь ты?» —
  «О мертвых все твердишь ты!»

Вот у дороги, над столбом,
  Где висельник чернеет,
Воздушных рой, свиясь кольцом,
  Кружится, пляшет, веет.
«Ко мне, за мной, вы, плясуны!
Вы все на пир приглашены!
  Скачу, лечу жениться…
  Ко мне! Повеселиться!»

И лётом, лётом легкий рой
  Пустился вслед за ними,
Шумя, как ветер полевой
  Меж листьями сухими.
И дале, дале!.. конь летит,
Под ним земля шумит, дрожит,
  С дороги вихри вьются,
  От камней искры льются.

Вдали, вблизи, со всех сторон
  Все мимо их бежало;
И все, как тень, и все, как сон,
  Мгновенно пропадало.
«Не страшно ль?» — «Месяц светит нам». —
«Гладка дорога мертвецам!
  Да что же так дрожишь ты?» —
  «Зачем о них твердишь ты?»

«Мой конь, мой конь, песок бежит;
  Я чую, ночь свежее;
Мой конь, мой конь, петух кричит;
  Мой конь, несись быстрее…
Окончен путь; исполнен срок;
Наш близко, близко уголок;
  В минуту мы у места…
  Приехали, невеста!»

К воротам конь во весь опор
  Примчавшись, стал и топнул;
Ездок бичом стегнул затвор —
  Затвор со стуком лопнул;
Они кладбище видят там…
Конь быстро мчится по гробам;
  Лучи луны сияют,
  Кругом кресты мелькают.

И что ж, Ленора, что потом?
  О страх!.. в одно мгновенье
Кусок одежды за куском
  Слетел с него, как тленье;
И нет уж кожи на костях;
Безглазый череп на плечах;
  Нет каски, нет колета;
  Она в руках скелета.

Конь прянул… пламя из ноздрей
  Волною побежало;
И вдруг… все пылью перед ней
  Расшиблось и пропало.
И вой и стон на вышине;
И крик в подземной глубине,
  Лежит Ленора в страхе
  Полмертвая на прахе.

И в блеске месячных лучей,
  Рука с рукой, летает,
Виясь над ней, толпа теней
  И так ей припевает:
«Терпи, терпи, хоть ноет грудь;
Творцу в бедах покорна будь;
  Твой труп сойди в могилу!
  А душу бог помилуй!»

Покаяние*