Грэм Хэнкок - Власть Талисмана

• Название: Власть Талисмана
• Автор: Грэм Хэнкок
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2005
• ISBN: 5–699–12400–4

Многие архитектурные памятники, здания и даже целые города, расположенные в разных концах света, выстроены в соответствии с канонами, традициями и сакральной символикой тайной религии, берущей начало в Древнем Египте и на протяжении многих веков существовавшей параллельно с христианством, с которым она постоянно вступала в непримиримые кровопролитные конфликты.

Гностики, герметики, катары, богомилы, манихеи, тамплиеры, розенкрейцеры, иллюминаты, масоны — все эти религиозные ордена и тайные организации в разное время исповедовали и поддерживали традиции одного и того же сакрального эзотерического учения, во многом определившего пути развития современной западной цивилизации. К таким выводам пришли авторы этой книги, изучив множество уникальных архитектурных и письменных памятников древности.

Грэму Хэнкоку и Роберту Бьювэлу удалось обнаружить следы секретной религиозной организации, которая в течение многих веков выполняла масштабные проекты оккультного городского планирования, скрытые от общественного внимания: она строила па Земле так называемые «Талисманы», являющиеся, по ее мнению, точной копией сооружений, находящихся в «небесных городах» и «обителях богов». Известные исследователи прошлого нашли также убедительные доказательства существования «тайного всемирного заговора» и плана религиозной борьбы за мировое господство, составленного более 2000 лет назад…

---

Не случайно, что аббат Сиес был масоном и членом могущественной ложи «Девяти сестер» в Париже.[1370] В первой главе мы обсуждали происхождение этой ложи, в которую входили такие мыслители, как Бенджамин Франклин, Кондорсе, Гильотен, Курт де Гебелин (изобретатель современной колоды Таро), астроном Лаланд, математик Ромм и радикальные революционные лидеры Демулен и Дантон.[1371]

Как и Сиес, Демулен проповедовал революцию и тоже опубликовал памфлет под названием La Philosophie du peuple ffancaise, за которым последовала атака на монархию в июне 1789 года. Голос Демулена был слышен громче всех, кто призывал к вооруженному восстанию в канун революции, во время сборища в резиденции герцога Орлеанского, которая в то время служила штаб-квартирой революционеров.

Дантон был основателем воинствующего клуба Кордельеров, который, как и Якобинский клуб, являлся одной из самых радикальных и влиятельных организаций во время революции. Клуб Кордельеров носил официальное название «Общества друзей за права человека и гражданина», но унаследовал название «кордельеры» от бывшего францисканского монастыря, расположенного на рю де Корделье, где проводились его первые собрания. Кордельеры принимали в свои ряды людей любого достатка, национальности и вероисповедания. К ним примкнули многие влиятельные журналисты и писатели, такие, как Жан-Поль Марат, Камилл Демулен, Пьер-Франсуа Робер и Никола де Бонвиль.

Катастрофическое заседание Генеральных Штатов началось 5 мая 1789 года. Третье сословие имело 584 представителя по сравнению с 290 представителями дворянства и 292 представителями духовенства. На заседании присутствовал Людовик XVI с королевой Марией-Антуанеттой. Среди представителей всех трех сословий было довольно много франкмасонов, в том числе знатных, таких, как маркиз Лафайет, Мирабо, герцог Орлеанский и Робеспьер.

Уже на первом заседании король и его сторонники проявили слабость и замешательство, и вскоре стало очевидно, что у них нет ясного плана для разрешения очень серьезного экономического кризиса, в котором находилась страна. Итог был предсказуемым: переговоры между третьим сословием и дворянством закончились провалом. В знак вызова третье сословие изменило свое название на Коммуны («Общины»), по сути дела учредив конституционную монархию. Во главе этого начинания стояли Мирабо и аббат Сиес. Мирабо предложил называть Коммуны «представителями французского народа». Сиес приду мал\лучшее название — «Национальное собрание», которое в конце концов и было принято. Несколько видных дворян во главе с герцогом Орлеанским и маркизом де Лафайетом предложили свою поддержку Национальному собранию. Этого можно было ожидать, но для дворянства и духовенства было потрясением, когда Шарль-Морис де Талейран, представитель второго сословия, тоже примкнул к Национальному собранию.

Талейран, родившийся в знатной семье, еще в юном возрасте вступил в сословие духовенства. В 1789 году, незадолго до падения Бастилии, Людовик XVI сделал его епископом. После присоединения к Национальному собранию он был в числе первых, кто предлагал конфискацию всего имущества французской церкви.[1372] Неделя проходила за неделей во все более радикальных дискуссиях, но 20 июня король вмешался и приказал своей страже не пускать членов Национального собрания в зал заседаний. Возмущенные этим решением, они встретились в другом зале — в Версале, — использовавшемся особами королевской крови для игры в лаун-теннис. В своей знаменитой «клятве на теннисном корте» члены Национального собрания поклялись, что останутся там, пока в стране не будет создана прочная политическая и юридическая основа для конституционной монархии.

Новое собрание с участием короля было назначено на 23 июня, но теперь Людовик XVI угрожал воспользоваться своим божественным правом королевской власти и действовать самостоятельно «от лица народа». Он приказал делегатам Национального собрания разойтись и демонстративно покинул зал. Делегаты отказались подчиниться и остались на своих местах. Маркиз де Друбриз, стойкий роялист и глашатай короля, снова приказал покинуть помещение «именем короля», но Мирабо крикнул в ответ: «Сир, идите и скажите тем, кто послал вас, что мы находимся здесь по воле народа и что нас можно сдвинуть с места только силой штыков». Когда Друбриз доложил об этом королю, тот якобы ответил: «Черт с ними, пусть остаются!»[1373]

Жребий был брошен, и с этого момента события развивались стремительно. Людовик XVI призвал свои войска в Версаль, дал отставку премьер-министру Неккеру и сформировал новое правительство для «противодействия» Национальному собранию, но было слишком поздно. В Пале-Рояль члены Национального собрания, поддерживаемые финансовой мощью герцога Орлеанского и всем населением Парижа, готовились к полномасштабной конфронтации, и агитаторы теперь открыто призывали к вооруженному мятежу против старого режима. Вскоре отдельные части армии стали переходить на сторону Национального собрания. Кульминационный момент наступил 14 июля 1789 года, когда толпы горожан отправились штурмовать Бастилию.

Рост национального самосознания?

Разумеется, в задачу этой книги не входит полный обзор политических и культурных потрясений, стоявших за французской революцией. Мы также не можем рассмотреть все мнения и аргументы «за» и «против» относительно степени влияния и участия масонов в революции. Исторические события не только ушли в прошлое, но также подверглись значительным искажениям из-за предубежденного отношения со стороны разных фракций, стремившихся либо принизить, либо преувеличить роль масонов. Одной из этих фракций является само масонство, представители которого предпочитают больше наводить туман, чем прояснять ситуацию. К примеру, в 1976 году Фред Зеллер, магистр французской ложи Великого Востока, выступил с таким любопытным мнением:

«Мы можем быть уверены, что франкмасоны не находились в заговоре против французского трона и не работали над учреждением республики… По правде говоря, в то время никто не думал об этом, но они медленно и терпеливо в течение более полувека тайных дискуссий (запрещенных законами тою времени) укрепляли общественное самосознание надеждой и желанием перемен. В 1789 году во Франции насчитывалось более 70 тысяч масонов, поэтому неудивительно, что большинство парламентариев в революционных ассамблеях были членами масонских лож».[1374]

Даже тщательно выбранные слова не могут скрыть тот очевидный факт, что масонские ложи играли важную роль в событиях, которые привели к французской революции. В 1983 году Поль Гудро, магистр ложи Великого Востока, был более откровенен в своем заявлении. Он сказал, что хотя такие энциклопедисты, как Монтескье, Дидро и Вольтер, подготовили «дух» революции, тем не менее «такие люди, как Кондорсе, Сен-Жюст, Дантон [масоны], осуществили принципы Первой республики с ее бессмертной «декларацией прав человека», которая была создана в наших ложах…»[1375]

Другой аспект французской революции, в котором масоны тоже принимали непосредственное участие, все еще требует объяснения. Это феномен дехристианизации, о котором мы упоминали в главе 1, и попытка Национального собрания заменить христианство «культом богини Рассудка» и «культом Высшего Существа».

Две сотых секунды

Холодным утром 21 января 1793 года огромная толпа собралась на парижской площади Революции (современная площадь Конкорд), чтобы посмотреть казнь Людовика XVI. Четыре палача связали ему руки за спиной, положили ничком и просунули голову в поперечную балку гильотины. К удивлению парижан, король проявил мужество в этот жуткий момент и даже попытался обратиться к народу с горькой прощальной речью, но был грубо прерван грохотом барабанов, возвещавших о начале казни. Вот последние его слова, которые удалось расслышать: «Народ Франции, я невиновен. Я прощаю тех, кто приговорил меня к смерти. Молю Бога о том, чтобы кровь, которая прольется здесь, не пала на Францию. А ты, несчастный народ…»

Гильотина, механизм которой был совсем недавно усовершенствован по отношению к прежнему усилиями анатома Жозефа Гильотена, была чрезвычайно эффективной. По некоторым оценкам, почти безболезненный процесс обезглавливания занимал лишь две сотых секунды. Гильотен был масоном и членом ложи «Девяти сестер». Он также был активным членом Национального собрания. Он изобрел свою машину смерти специально для приведения в исполнение смертных приговоров, большое количество которых ожидалось после падения Бастилии, но даже самые кровожадные не могли предсказать, Сколько тысяч жертв будет обезглавлено на гильотине в первые годы республиканского правления, которые вошли в историю как «власть террора».[1376]

После казни Людовика XVI Марии-Антуанетте предстояло ждать еще девять месяцев до собственной встречи с гильотиной, но еще раньше, в 1790 году, когда королева находилась под домашним арестом во дворце Тюильри, она написала такие пророческие слова своему брату, австрийскому императору Леопольду II: «Внимательно следи за всеми масонскими союзами в твоей стране. Мы уже поняли, что эти чудовища лелеют намерение сделать то же самое во всех других странах. Боже, спаси мою родину Австрию от таких бед».[1377]