Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории

• Название: Роль морских сил в мировой истории
• Автор: Альфред Мэхэн
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3590-2

Известный историк и морской офицер Альфред Мэхэн подвергает глубокому анализу значительные события эпохи мореплавания, произошедшие с 1660 по 1783 год. В качестве теоретической базы он избрал наиболее успешные морские стратегии прошлого – от Древней Греции и Рима до Франции эпохи Наполеона. Мэхэн обращает пристальное внимание на тактически значимые качества каждого типа судна (галер, брандер, миноносцев), пункты сосредоточения кораблей, их боевой порядок. Перечислены также недостатки в обороне и искусстве управления флотом. В книге цитируются редчайшие документы и карты. Этот классический труд оказал сильнейшее влияние на умы государственных деятелей многих мировых держав.

---

Обороняющаяся сторона в войне, как более слабая, не может надеяться на блокаду всех портов, где находятся отряды кораблей противника, без ущерба своим интересам, потому что теряет перевес в численности над противником. Это противоречило бы фундаментальным принципам ведения войны. Если она примет правильное решение не делать этого, но собрать превосходящие силы перед одним-двумя портами, возникнет необходимость определить, какой из них следует, таким образом, блокировать, а каким пренебречь. Это вопрос, объемлющий всю стратегию войны после полного уяснения главных условий – военных, моральных и экономических – в каждом секторе театра военных действий.

Оборонительную позицию Англия в 1778 году заняла по необходимости. В предшествовавшую эпоху принцип, которому следовало командование флота Англии, Хоук и его современники, состоял в том, чтобы британский флот равнялся по численности объединенному флоту бурбонских королевств. Это условие при превосходстве боевых качеств личного состава и большем населении, связанном с морем (из которого черпал рекрутов английский флот), давало реальное преобладание в силах. Это правило, однако, не соблюдалось в недавнее время. Не здесь судить, объяснялось ли это несостоятельностью кабинета министров, на что жаловалась оппозиция, или неверными экономическими мерами, часто практиковавшимися властями в мирное время. Остается фактом, что, несмотря на ожидаемое соединение сил Франции и Испании в войне, английский флот уступал в численности флоту союзников. В том, что называется стратегическими особенностями обстановки, – в отечественных базах, вспомогательных базах за рубежом – преимуществами всецело пользовалась Англия. Ее позиции, если и не сильные сами по себе, были, по крайней мере, лучше расположены в географическом и стратегическом отношении. Но в следующем по значимости факторе войны, в организованной военной силе, в численности флота, необходимой для наступательных операций, Англии пришлось уступить. Поэтому оставалось лишь использовать эту уступающую в численности силу с таким искусством и энергией, которые опрокинули бы планы неприятеля, – опережением его с выходом в море, умелым использованием своих позиций, упреждением операций врагов быстротой своих маневров, созданием угрозы вражеским коммуникациям и объектам, перехватом основных соединений флота противника превосходящими силами.

Достаточно ясно, что продолжение этой войны повсюду, исключая Американский континент, зависело от метрополий в Европе и свободных коммуникаций с ними. Вероятным было и нанесение окончательного поражения американцам, но не прямыми военными действиями, а истощением их ресурсов – если бы Англии позволили безнаказанно подавить торговлю и промышленность восставших колоний при помощи ее преобладающей морской силы. Англия могла использовать против американцев эту силу, если бы избавилась от давления со стороны союзных эскадр. А этого избавления можно было бы достичь, если бы Англия приобрела решающее превосходство над союзниками, не только в материальном, но и моральном отношении, как это случилось через двадцать лет. В этом случае союзные монархии, чья финансовая слабость была хорошо известна, должны были выйти из борьбы, в которой они уже не добились основной цели, состоявшей в низведении Англии на положение подчиненной державы. Такого превосходства, однако, можно было добиться только боевыми действиями, посредством демонстрации того, что, несмотря на неравенство в численности флота, профессионализм английских моряков и богатые ресурсы позволяют британским властям, благодаря расчетливому использованию своих возможностей, одержать верх на решающих этапах войны. Этого нельзя было добиться посредством рассредоточения своих линейных кораблей по всему свету, подвергая их опасности истребления поодиночке в стремлении защитить все уязвимые позиции в заморских владениях.

Ключевое значение имела тогда Европа, а в Европе – неприятельские верфи. Если бы Англия не смогла (а так и случилось) спровоцировать на континенте войну против Франции, то в этом случае ее единственной надеждой оставалось бы обнаружение и уничтожение неприятельского флота. Французский флот можно было с большой определенностью обнаружить в портах Франции и нельзя было перехватить с большей легкостью, чем при выходе из этих портов. Этой целью Англия руководствовалась во время Наполеоновских войн, когда моральное превосходство ее флота было настолько прочным, что она осмелилась противопоставить уступающие в численности силы превратностям моря и более многочисленным и хорошо экипированным кораблям противника, покоящимся на якорных стоянках в портах своих стран. Идя на двойной риск, Англия обрела двойную выгоду в возможности слежения за передвижениями неприятеля и подрыва его боеспособности вынужденным бездействием вражеских корабельных команд в портах, в то время как ее собственные офицеры и матросы подводились суровым крейсерством к полной готовности включить свою энергию по первому зову. «У нас нет причин, – заявлял в 1804 году адмирал Вильнев, вторя словам императора, – испытывать страх при виде английской эскадры. Ее 74-пушечные корабли не имеют на борту и пятисот человек, они износились в результате двухлетнего крейсерства»[218]. Месяцем позже он писал: «Тулонская эскадра выглядела прекрасно в бухте, экипажи хорошо одеты и прекрасно обучены, но, как только их настигал шторм, все менялось. Они не были приучены к действиям в штормовых условиях»[219]. «Император, – говорил Нельсон, – теперь понимает, если императоры способны глядеть правде в глаза, что его флот теряет за одну ночь больше, чем наш за один год… Эти господа не привыкли к ураганам, с которыми мы боролись 21 месяц, не потеряв ни одной мачты или рея»[220]. Следует признать, однако, что как люди, так и корабли испытали тогда колоссальное напряжение и что многие английские офицеры находили в изношенности кораблей аргументы против присутствия их эскадр у побережья противника. «От каждого шторма, который мы переносим, – писал Коллингвуд, – убавляется безопасность страны. Последнее крейсерство вывело из строя 5 больших кораблей и позднее еще 2. Несколько кораблей нужно поставить в док». «В эти два месяца я едва ли выкроил одну ночь для отдыха, – писал он снова, – это беспрерывное крейсерство, кажется, выше человеческих сил. Кальдер истощен до предела, совершенно сломлен, и мне говорят, что Грейвс выглядит не лучше»[221]. Высокопрофессиональное мнение лорда Хоу тоже не одобряет такую практику.

Помимо износа людей и кораблей, следует признать, что никакая блокада не в состоянии полностью исключить выход из порта неприятельской эскадры. Вильнев ускользнул из Тулона, Миссиесси из Рошфора. «Я нахожусь здесь для наблюдения за эскадрой в Рошфоре, – писал Коллингвуд, – но чувствую, что практически невозможно предотвратить их выход. И все же, если они проскользнут мимо меня, я буду чрезвычайно удручен… Единственное, что может помешать им, – это опасение, что они окажутся среди нас, так как они точно не знают, где мы находимся»[222].

Тем не менее напряжение выдерживали. Английские эскадры опоясывали побережье Франции и Испании. Потери восполнялись. Повреждения кораблей исправлялись. Когда офицер погибал или выбывал по болезни или истощению, на его место заступал другой. Неусыпная вахта у Бреста расстроила комбинации французского императора. Бдительность Нельсона, несмотря на обилие трудностей, преследовала Тулонскую эскадру с момента начала ее перехода через океан до возвращения к европейскому берегу. Это было задолго до того, как состоялся бой между англичанами и французами, до того как отбросили стратегию, а тактика при Трафальгаре завершила дело. Постепенно грубые, но дисциплинированные английские матросы, старые и побитые, но хорошо управляемые корабли блокировали каждый маневр своих плохо обученных соперников. Расположившись во всеоружии перед каждым неприятельским портом и сомкнув свой строй цепью малых судов, англичане снова и снова могли терпеть неудачи в блокаде, но они надежно перекрыли неприятелю возможность создать большие соединения флота.

Корабли 1805 года были в основном такими же, как в 1780 году. Несомненно, они претерпели усовершенствования, однако изменения отличались степенью, но не качеством. И дело не только в этом. Ведь еще двадцать лет назад эскадры под командованием Хоука и его сподвижников не боялись зимовать в Бискайском заливе. «В письмах Хоука, – говорит его биограф, – нет ни малейшего указания на то, что он усомнился, хотя бы на миг, не только в возможности, но и обязательности выхода в море даже в условиях зимних штормов и что он сможет вскоре «непосредственно заняться этим делом»[223]. Если будут настаивать, что состояние французского флота тогда было лучше, что боевые качества и подготовка его офицеров были выше, чем во время Хоука и Нельсона, то этот факт следует признать. Тем не менее адмиралтейство не могло долго игнорировать тот факт, что еще имеется такая нехватка подобных офицеров, которая может серьезно повлиять на качество корабельной службы, и что некомплект матросов так велик, что вызывает необходимость восполнить его солдатами. Что касается личного состава испанского флота, то нет оснований полагать, что он был лучше, чем пятнадцать лет спустя, когда Нельсон, говоря об испанцах, передавших несколько кораблей Франции, отмечал: «Считаю само собой разумеющимся, что они неукомплектованы [испанцами], поскольку это будет верный путь к их утрате снова».