Эдуард Лимонов - К Фифи

• Название: К Фифи
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91103-065-0

Основу этого новейшего по времени сборника моих стихотворений составляют послания к молодой женщине, скрытой под именем Фифи. Достигнув известного возраста, когда мужчина опять становится похотливым как подросток, я записал в бешенстве страсти свои местами эротические, местами порнографические признания и видения.

У старого козла Пабло, художника Пикассо, есть поздний цикл гравюр, знаменитая серия «347», где набухшие яйца, вздыбленные члены, вывернутые наружу девки, мятежные быки и агрессивные тореадоры смешаны воедино в космогонию похоти. Вот и у меня получилось нечто подобное в том же возрасте, что и у Пабло. (Впрочем, свистопляска похоти перемежается более спокойными стихотворениями на иные темы.) Что до названия сборника, то, ну конечно, оно смоделировано по названию катулловского цикла «К Лесбии».

И еще. В 1997 году на окраине Георгиевска, что в Ставропольском крае, мне привелось увидеть посаженного на цепь, почему-то недалеко от церкви, прямо на улице, огромного старого козла. Его привезли для случки из дальней станицы. Седая шерсть клочьями, бешеные глаза, это чудовище рыло копытами землю и ревело, требуя козочек. В сущности, лирический герой моей книги стихов, партнер Фифи по любовным утехам, порой недалеко отстоит от того сказочного чудовища.

Э. Лимонов

Книга издана в авторской редакции.

---

В «свете»

Какого Фета нужно вам
От этих безобразных дам?
От этих котиков морских
В нарядах сложных и смешных…

Жабо у той, волан у этой
Ну Боже мой, какого Фета!
Ты затесался в это стадо
Больших животных зоосада!

Какого Фета, право слово!
Алкая девушек Крамского
Высоких незнакомок с перьями
Ошибся ты, чудак мой, дверьями…

Фифи: 1920

На ломберном столе так сладко
Играет тихо граммофон
С яйцом, подкипяченным всмятку,
Лежит Линней (или Бюффон?)

За этим столиком трофейным,
Фифи, ты утро провела,
Откушала конфет с портвейном
И снова бродишь у стола…

С тебя стекают платья струи…
После полудня, наконец,
Звонит тебе твой милый Луи,
Убийца, гангстер и подлец…

«Договорились. В полшестого!»
И, бросившись в постель опять,
Ты спишь, зверек, темноголово,
Предвосхищая, как сурово
Тебя без жалости, без слова
Брутальный Луи будет мять.
Скорей доспать бы к цифре «пять»!

Ленни

Поехать бы в Копенгаген
Снять себе теплый номер
В отеле у Northern Sea
И пригласить девчонку
Дырку, ямку, воронку,
Заставить ее: «Соси!»

Груди этой особы
Самой высокой сдобы
Заправлены в кружева
Она как крестьянка практична
Как шлюха она неприлична
Как дьявол она жива

Ее угощая шнапсом
Поглаживая по попе
Сидеть буду я в Европе
В ее королевстве дамском
Смотреть буду из окна
И будет блеять она…

Такие мои вот планы
Не нужно мне, нет, нирваны
Но бритой датчанки щель
А за окном метель
Пусть зло заметает проливы
Чтоб были бы мы счастливы…

…Селедка… пирог мясной…
И ляжет она со мной
Живот у нее большой
И маленькие колени
Зовут ее фройляйн Ленни
Русалка страны водяной.

К Фифи (Подражание Катуллу)

I

Я на старости лет связался с сучкой
Я добыл ее в недрах Интернета
Двадцать восемь Фифи (а я — колючка:
Двадцать восемь плюс тридцать восемь: лета)

О, Фифи! У тебя ребенка тело!
Хоть сама ты ребенка и имеешь
У меня с тобой чувственное дело
Под моими ласками ты млеешь.

Я тебе, о Фифи, противен, видно!
До конвульсий, до сладкого «прихода»
Нет, мне это нисколько не обидно
Создала вас, проклятых дырок, так природа!

II

Пять трусов мне оставила девчонка
Чтобы я бы, видимо, молился?
На трусы ее, что ли? Я не знаю,
Над трусами я блядскими склонился
Испарения девкины вдыхаю…

Ты чего этим хочешь, моя сучка,
Моя маленькая, бритая ты ранка?
Обоняю: твоя течка, твоя случка,
Твоя нервная писька-хулиганка…

III

Современные девки как гетеры
Попку мажут и волосы сбривают
На интимных своих местах сверх меры
Благовонные масла возлагают…

Чтоб найти их, не в переулки Рима
Обращаю стопы свои в сандалях,
В интернетные дебри нелюдимо
Еду я на невидимых педалях.

IV

Попка маленькая, узкие лодыжки,
Килограмм сорок восемь, не иначе
В этой девочке Египта и мартышке
В этой сверхестественной задаче.

Ты еврейка, Фифи, а вы, евреи,
Происходите от какой-то тайны,
Потому от тебя я свирипею
И стучусь в твои недра у «вирджайны».

V

Метр семьдесят высоты, рот влажный,
Веки крупные, тонкая, как кошка.
В офис тело несешь многоэтажный
Там его истязаешь днем немножко…

Но в субботы ты спешишь, озябший зяблик,
Сквозь машины, мороз и коридоры
Чуть постанывая, словно в шторм кораблик,
Чтобы снял бы я с тебя все запоры…

Твои козьи грудки оттяну вниз
Твои ножки в основаньи заломаю
Пусть глядит ваш бог — шакал Анубис
Как я дочерью его тут помыкаю…

И восстает…

И восстает из любовных забав,
Чистая, плотская «love»,
Чистая похоть встает и долбит
Твой возмутительно голенький вид.

Безукоризненны мы же с тобой
Ты — своей белой ночной худобой,
Я — своим жилистым деревом-телом,
Лаокооном в узлах озверелым.

Булькает, бьется, тромбирует пара,
Ты моя голая Килиманджара!
Страшный, пораненный, в яйцах раздутый,
Я — твой палач, моя девочка, лютый!

Я — твой мучитель, а ты от меня,
Где ты скрывалась в течение дня?
Что ж ты скрывалась, иди же сюда!
Ваша распахнутая звезда
Манит меня своей алой трясиной
Всей глубиною своей кобылиной…

Алая рана, и мокрые ножки,
Сука Фифи, без единой застежки
Все твои тайны мне, девка, открыты,
Бродят на теле твоем паразиты
Рук моих, ног моих, пальцев и губ…
Что же, с тобой я достаточно груб?

— Как? Недовольна? Грубее? Мощнее?
Ну что за женщины ваши, евреи!..

* * *

Дитя фэстфуда и ноутбука,
Вас минимальные трусы
Охватывают, моя сука,
До самой встречной полосы.

О, ножки, ножки, ножки, ножки,
Переступает как лошадка
А вот животик моей крошки
Атласен, бел, и дышит шатко.

Ф.

Я тебя распробовал, подружка!
Оказалось, — ты жуткое отродье,
Оказалось, — ты глубокая ловушка,
А не безобидная зверушка,
Проносящая брюшко по природе…

Ты свирепее Дурги, богини Кали
Рассмеявшись, ты член мой защемляешь
Полагаю, ты сгубить меня мечтаешь
И обсасываешь мысленно детали

Как валюсь я на твой белый круп, лошадка,
Как при этом «приход» ты получаешь
Я уверен, изсосешь меня ты сладко
А потом уже ментов навызываешь…

Ты натянешь сапоги свои и кепку,
Приготовишься лгать милиционерам:
«Понимаете, он сжал меня крепко
И упал на меня таким манером…

Я его не очень-то и знаю…»
Тут проснусь я от смерти и воскликну:
«Эту жутку девку я сношаю
Уже год, но все в тайну не проникну…»

Ф.

Вам двадцать восемь черных лет
Я ваш любовник и поэт
Вы обладательница гривы
Прямой и грубой. Вы счастливы.

Вам не знаком ни стыд, ни срам
Пусть вы и замужем, мадам,
Меня во всю себя пускаете
И ничему не возражаете…

Вам двадцать восемь. Ни слезы…
У вас так щиколотки тонки!
Худые бедрышки девчонки,
Сосцы библейские козы…

Вы деловиты и развратны
Вы бизнес-woman, аккуратны
Верхи хотят, хотят низы
Как и в библейские разы

Духов вечерних запах кислый,
И шорох розовых чулок
В предвосхищении конкисты
Над нами вспыхнул потолок…

Кёнигсберг

Видна здесь наций двух (не новость!)
Влиятельность наверняка…
России крепкая рука
И трехэтажная суровость
Германского особняка

Дома сарайны и протяжны
По-протестантски тяжелы
Когда-то их венчали важно
Здесь рейха третьего орлы.

А ныне ни деревьев стрижки
Ни шевелюры облаков
Нам не напомнят об отрыжке
Германских кожаных богов…

Лишь нежный облик Светлогорска
Бутылочного моря мгла
Да пуговиц с патроном горстка
Да, здесь Германия жила.

Но и России здесь не много
И если ты повременишь
То ты увидишь, как убого
Еще летает русский стриж

Еще идут черны матросы
По кромке берега и льда
Однако все они раскосы
Под желтым ангелом стыда

И ничего уже не будет
А только будет ничего
Поскольку здесь забыли люди
Германских кожаных бого…

Ф.

И я, влюбленный психопат.
Я, русский джентльмен.
Люблю ваш, леди, круглый зад
И тесной попки плен

Стояли мы вдруг у окна
Глядели в ночь, дыша
(Вибрировала вся она
Всем телом малыша).

И я наощупь вниз проник,
Потом поддел вас ввысь
О, девочка, горяч родник,
В который мы влились!

В Европе рождество идет
В Европе рождество…
А русский джентльмен сует
Вам в ваше естество

И вы попятились, дрожа
Вы любите меня!
Сомкнулись вы вокруг ножа
Как рана из огня.

25.12.2009 * * *

И я сидел вроде Катулла
И из окна мне в шею дуло
Вертел в руках обол я медный
Был русский я, и русский бедный…

Сон