Сергей Гомонов - Душехранитель

• Название: Душехранитель
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Прочие приключения

Представьте, что вы — телохранитель у крупного дельца, бывшего военного. Хозяин дает вам выходной, и именно в этот день на него устраивают покушение. Вы успеваете к умирающему, и он просит вас присмотреть за его дочерью, незадачливой предпринимательницей, поскольку не без оснований считает, что те люди не ограничатся покушением лишь на него. А девушка оказывается той еще штучкой. Но все это еще цветочки. Главное таится в том, что все они — не те, кем привыкли себя воспринимать…

---

Волк медленно отступил, в три прыжка преодолел каменную гряду и потрусил прочь со склона по другую сторону перевала. А с неба сыпал мелкий надоедливый дождь…

(Голос робота):

— Органами. Внутренних. Дел. России. Разыскивается. // Дудаев. Джохар. Мусаевич. // 1944 года. Рождения. Уроженец и житель. Города. Грозного. Обвиняемый по статьям.// 64. Пункт «а». // 70. 1.// 133. Часть 1.// 74. Часть 3.// УК Российской. Федерации. Если кому-либо. Известно. Его местонахождение. Просим. Сообщить. В ближайший. Орган. Внутренних дел. Или позвонить. По телефону.// 02. МВД. России.

Оглянувшись напоследок, зверь повел ушами и скрылся в чаще…

(Торопливый голос репортера, прерываемый помехами: репортаж из Грозного):

— Другой вопрос: кому надо его ловить? Ведь, задержав Дудаева, надо будет устраивать суд. А на процессе подсудимый вполне может поделиться с обществом интереснейшей информацией, касающихся российско-чеченских отношений в 1991–1994 годах. И мало ли чем обернутся для больших политиков откровения человека, которому нечего терять…

И полощется от ветра зеленое знамя на стяге, и выгнулся на нем, извивается в окружении звезд тоскливо поющий волк…

АВГУСТ

«…Мне нужно было Имя. Всего лишь истинное имя, дабы снабдить сына моего Хора силой. Но дряхлый Ра, время которого на исходе, не желал выпускать Бессмертную Птицу и уступать свой огненный трон Пятому Солнцу. Бену до сих пор бьется в клети, а полубезумный старик потрясает и жжет землю, владения отца моего, Геба.

Великий Ра вскормил и воспитал меня, Исет, великую волшебством. Он подарил мне знание Маат, он обучил меня чарам. Но сейчас он выжил из ума. Нелегко, нелегко мне было принять такое решение, но если бы я не узнала тайного имени Ра, то ладья Ра-Хорахте в один скорбный день могла быть сожрана змеем Апопом, а мой коварный братец Сетх не двинул бы и рукой, чтоб взять свой посох и убить чудовище. Им также владеет безумие — непреодолимая жажда власти и неистовое желание отомстить всем и вся. Гнев Сетха беспределен, он готов погибнуть сам, но не дать выжить никому из нас. И приход к безраздельной власти над страной Та-Кемет — всего лишь способ заставить нас упасть пред ним, Сетхом, на колени. Тогда он насладится местью полноценно, всеобъемлюще и погубит всех: богов, людей, животных, птиц и рыб… Все живое. Ибо Смерть, Разрушитель, Бездна владеет сейчас сердцем моего возлюбленного брата Сетха…

Светлый Усир призывал своего сына Хора к себе, чтобы передать ему свои знания. Но не было еще сил у младенца взойти в чертоги отца. Хору нужна была сила Великого Ра, дабы стать Соколом на стенах дома, Тайного Именем. Безумец Ра не произнес бы этого имени по доброй воле. Он боится, что Сетх откажется охранять его ладью от злобного Апопа, и полностью подчинен воле моего коварного брата.

Увы, увы мне, богине Исет… Я должна была пойти на предательство отца во имя объединения Севера и Юга, Верхнего и Нижнего Кемета. Усир оставил меня на троне своем, но какая же я царица, если земля моя погрязла в войне, чинимой Сетхом, если люди одной крови грызут друг другу глотки из-за власти? Лишь Хор сможет стать Победителем и Объединителем. Победоносен сильнейший. Но еще позавчера Хор был всего лишь ребенком. Он был слаб. Все запуталось, мы не понимали друг друга. Расколота страна, расколоты наши души… Горе мне, горе, богине Исет!

Я пустила морок пред стражей покоев Ра, и приняли меня за ласточку, влетевшую в окно, и не было подозрений у слуг Солнечного Бога…

Мой дряхлый названый отец спал. Мутная, вязкая слюна стекала с губ его. Горло его хрипело, острый кадык под сморщенной кожей дрожал. Да, таков он, великий пресветлый бог… Таков он без праздничного убранства. Таким отец не был прежде никогда: дряхлея, он выпускал Бену и, сгорая, Вечная Птица возрождала в яйце следующего, юного, Ра. Обновленный, мой отец восходил во всем своем великолепии, далекий от заката…

Я взяла чашу и посмотрела в окно.

Два юноши, два моих сына — Хор и Инпу — состязались на лугу. Старший, Инпу, что явил себя задолго до прихода Хора, был незаконным сыном моей сестры, понесшей от Усира. Боясь гнева своего мужа, Сетха, Небтет опросталась в зарослях тростника и бросила Инпу в болото. Но не вынесло ее сердце, покаялась мне сестра — что соблазнила моего мужа, приняв мой облик, что родила, что избавилась от сына. Я снарядила верных мне псов, сильных нюхом, и послала их на поиски младенца, а сама отправилась следом. Мы нашли ребенка уже умирающим. Я взяла на свои руки стонущий комочек, я приложила его к груди своей, и, испив моего молока, Инпу ожил. Он простил деяния своей матери, но отныне совсем ей не доверяет. Я вырастила его и воспитала. Он помогал мне искать тело моего Усира, он оживлял его, он принимал у меня Хора, когда я скрывалась в болотах Дельты. Своей матерью юноша считает меня, и я горжусь мальчиком, которого Сетх теперь презрительно величает парасхитом[50]. Кто донес ему об истинном происхождении Инпу, я не знаю. Уже ничего не изменить…

Инпу, сильный чарами, останавливается. Он чувствует меня. Потягивает носом воздух и смотрит прямо в окно, возле которого я стою. Хор перехватил его взгляд, но Инпу, кивнув мне, отвлекает брата, творя огненное знамение и приводя мальчика в восторг. Хору покуда не положено знать, что и зачем я делаю.

— Прости меня, отец, — прошептала я, собирая слюну Ра в чашу.

Мой приемный сын уже приготовил зал в храме. Я ворвалась туда, рыдая, с чашей в руке.

Инпу собран, суров. Он выхватывает сосуд, выливает туда отвары из своих кувшинов — строго дозированными порциями.

Я готовлюсь к главному. Нельзя, чтобы кто-то еще, кроме нас двоих, узнал об этом. Инпу прикрывает меня. Зал наглухо защищен от проникновений.

— Начинай, о, мама! — велит мне мой мальчик.

Я хватаю небесный вихрь, я погружаю его в себя, и он, пронзив мое тело, струится сквозь меня в землю. Мощный, яростный Инпу выдергивает из земли пламя, и я кричу от боли, объятая огнем. Мой мальчик повторяет то же самое и с собою. Наши силы объединяются, переплетаются друг с другом языки пламени и ледяные смерчи. Грохочет гром в небесах, ворчит гром под землей.

Мне очень жаль отца, но я должна забыть об этом и творить.

— Владеющий именем, владеет сутью! — вскричал Инпу, и из чаши начала медленно восставать изумрудная змея, питаемая нашими силами, слепленная нашими невидимыми руками. — Я сотворю твое имя!

— Я сотворю твое имя! — тихо вторю ему я, придавая змее форму стрелы. — Да послужит во благо злой, жестокий мой умысел… Хотя бы в итоге послужит… Прости меня, Великий Ра!

— Не кори себя, мать, — говорит мне мой мальчик, когда все стихло, и достает из чаши ядовито-зеленую стрелу с острым, как его взгляд, наконечником. — Мы не можем всю жизнь заниматься плетением веревок, подобно грешникам в Дуате[51]. Должен быть выход, должна быть цель. Не мной, а законами миллионов лет, самой Маат заведено, что подобное лечится подобным. Если жизни твоей угрожает опасность, ты не будешь жалеть своего убийцу. Ра не узнает этот яд. Его собственная слюна введет Ра в заблуждение…

— Я знаю, сынок… Я знаю…

Инпу схватил свой лук в виде изогнутого скорпиона и в три прыжка взлетел на крышу храма. Проснувшийся Ра, в тусклом своем свечении восходя в ладью, обагрил горизонт. Много, еще очень много крови впитают в себя пески Та-Кемета, разделенного, как мы с моим несчастным мужем… Так много, что обратится она в камень шесаит[52]…

— Мама! Здесь ли ты? — вбегает в храм мой юный Хор. Как пробился он сюда через заслон Инпу? Силен Хор…

Присев, я обнимаю его и закрываю ему глаза, пока Инпу целится в Ра. Облитый солнечными лучами, статный, напряженный, плоть от плоти, кровь от крови моего божественного Усира, он целится старательно, невзирая на свою волшебную меткость. Инпу не может позволить себе промахнуться сейчас…

Стрела летит, шипит змея. Мы ждем, Хор смеется в неведении, думая, что я с ним играю…»

* * *

Все. Точка.

Только теперь она осознала, как давно нужно было это сделать.

Лишь первые недели две отсутствие мужа фантомной болью напоминало о себе отныне свободной Надежде. На суде сын изъявил желание жить с нею. «Майор Лешенька», супруг (теперь уже бывший), ходил как в воду опущенный, но от мысли о разделе квартиры не отказался. Надя знала, что так и будет, а потому теперь морально готовилась к следующему процессу. Адвокат ей попался компетентный, посоветовал сначала развестись и объяснил, что подавать на раздел имущества она имеет право в течение трех лет после расторжения брачных уз. И первое время опьяненной свободой Белоярцевой даже не хотелось думать обо всех этих дрязгах.

Короткое сибирское лето в этом году выдалось еще и на редкость дождливым, слякотным, холодным. Поначалу Надя не замечала насмешек погоды, но постепенно поняла, что лужи, пасмурное небо, прячущиеся под зонтами новосибирцы, грязные машины и холодный ветер начинают ее угнетать. Она была не одна: сын Олежка был уже достаточно взрослым парнем, чтобы поддержать свою маму. И все же чего-то не хватало.