Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

• Название: «Мой бедный, бедный мастер…»
• Автор: Михаил Булгаков
• Жанр: Советская классическая проза

Известный знаток творчества Михаила Булгакова В.И.Лосев реконструировал исто рию создания одного из самых известных романов XX века. В томе представлены все сохранившиеся важнейшие редакции романа. Каждый из текстов заметно отличается от последующих, каждый по-новому интерпретирует описываемые события и героев «за катного» романа, добавляя к ним новые яркие штрихи…

Представлен в томе и канонический текст «Мастера и Маргариты».

Для любящих творчество М.А.Булгакова чтение этого подробно и со знанием дела откомментированного тома – увлекательнейшее занятие. Читатель проследит эволю цию замысла, увидит, как крепла рука мастера, как преображалось произведение, связанное тончайшими нитями с современной писателю действительностью.

---

Она подпрыгнула и повисла в воздухе невысоко над ковром. По том ее медленно потянуло все-таки вниз, и она опустилась.

– Ай да мазь! Ай да мазь! – закричала Маргарита и бросилась в кресло.

Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипела радость, которую она ощутила, как пузырьки, щекочущие и колющие все ее тело. Радость же эта произошла оттого, что Маргарита ощутила себя свободной, а еще оттого, что поняла вдруг со всей ясностью на диво просветлевшей головы, что именно случилось то, о чем еще утром говорило предчувствие, и что она покидает особняк и прежнюю жизнь навсегда.

Это навело ее на мысль, что нужно исполнить только один по следний долг перед прежней жизнью, и она, как была нагая, из спальни перебежала в кабинет мужа и, осветив его, кинулась к письменному столу.

Оторвав от блокнота листок, она карандашом быстро без пома рок написала записку:

«Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Прощай! Мне пора. Маргарита».

Эта записка согнала последнее облачко с ее радости, и, совершен но облегченная, она лётом, не касаясь пола, пронеслась в спальню обратно. Часики стучали на столике, и сквозь сетку трещин Марга рита увидела, что стрелки показывают без десяти десять. Маргарита схватила туфли со столика, но тут послышались торопливые шаги, в дверь стукнули, и вбежала Наташа, нагруженная вещами. И тотчас все эти вещи – плечики с платьем, кружевные платки, распялки для туфель, поясок, – все посыпалось на пол, и Наташа всплеснула осво бодившимися руками.

– Что, хороша? – громко крикнула ей Маргарита Николаевна.

– Батю… – шептала Наташа, пятясь, – как же это? Как это вы де лаете, Маргарита Николаевна?

– Крем! Крем! Крем! – закричала Маргарита Николаевна, указы вая на сверкающие золотые коробки и поворачиваясь перед зеркала ми.

Наташа, забыв про валяющееся на полу смятое платье, подбежала к трюмо и жадными, загоревшимися глазами уставилась на остатки мази. Губы ее что-то шептали. Она опять повернулась к Маргарите и вскрикнула не то с благоговением, не то с отчаянием:

– Кожа-то, кожа, а? Светится кожа! Маргарита Николаевна! А?

Она опомнилась, подбежала к платью, начала отряхивать и под нимать его.

– Бросьте! Бросьте! – приказала Маргарита. – К черту его! Все бросьте! Или нет! Нет! Берите себе! Да берите! На память!

Наташа, ополоумев, подбежала к рубашкам и чулкам на кровати, сгребла их в узел, прижала к груди.

– Несите к себе и прячьте, – распоряжалась Маргарита Никола евна, – берите и духи в шкафу. А ценного не берите, а то подумают, что вы украли. Ах, Наташа! – И в порыве радости Маргарита обвила руками шею Наташи и стала целовать ее в губы, в щеки и в лоб.

Опять у той все высыпалось из рук. Наташа, у которой прерывал ся дух от поцелуев, только шептала:

– Спасибо, спасибо! – И, гладя кожу Маргариты, добавляла: -Ат ласная, светится, а брови, брови…

– Ну, скорей все тряпки в сундук к себе! – приказала Маргарита, указывая на белье. – А мне чашку кофе, умоляю… Я голодна!

Наташа подхватила белье и выбежала, и в это время в открытое окно ворвался откуда-то сверху из соседнего дома громовой виртуоз ный вальс, и послышалось пыхтение подъехавшей к воротам маши ны.

«Не успею выпить кофе, – подумала Маргарита, щурясь на трес нувшее стекло, – три минуты осталось!»

Теперь она не сомневалась ни в чем из того, что сказал Азазелло. Он непременно позвонит ровно в десять. Иностранец же безопасен! О да, такой иностранец безопасен!

Машина зашумела, удаляясь, стукнула калитка, и на плитках до рожки послышались шаги.

«Это Николай Иванович, по шагам узнаю, – подумала Маргари та, – надо будет отколоть на прощание какую-нибудь веселую и ост роумную шутку!»

Маргарита рванула штору в сторону и села на подоконник боком, охватив колено руками. Лунный свет лизнул ее сбоку. Маргарита подняла голову к луне и сделала задумчивое и поэтическое лицо.

Еще раза два стукнули шаги, и вдруг стихло внезапно.

Посмотрев еще на луну, вздохнув для приличия, Маргарита по вернула голову в сад и действительно увидела Николая Ивановича, обливаемого луной.

Николай Иванович сидел на скамейке, и видно было по всему, что опустился он на нее внезапно.

Пенсне на лице сидело у него как-то косо, портфель он сжимал в руках.

– Здравствуйте, Николай Иванович, – грустным голосом сказала Маргарита, – добрый вечер. Вы из заседания?

Николай Иванович ничего не сказал на это.

– А я, – продолжала Маргарита, перегибаясь с подоконника, – сижу, скучаю, как видите, гляжу на луну, слушаю вальс.

Левою рукою Маргарита провела по виску, как бы поправляя прядь волос. Помолчала, потом сказала сердито:

– Это невежливо, Николай Иванович! Все-таки я дама, в конце концов. И это хамство – не отвечать, когда с вами заговаривают!

Николай Иванович, видный в луне до последней пуговки на се рой жилетке, вдруг усмехнулся дикой усмешкой, поднялся со скамей ки и, очевидно, не помня себя от смущения, вместо того чтобы снять шляпу, махнул портфелем в сторону и ноги согнул, как будто соби рался пуститься вприсядку.

И тут у трюмо грянул телефон.

Маргарита сорвалась с окна, забыв про Николая Ивановича, и крикнула в трубку:

– Д а! Да!

– Говорит Азазелло, – сказали в трубке.

– Милый, милый Азазелло! – вскричала Маргарита.

– Пора! Вылетайте! – заговорил Азазелло в трубке, и по голосу его было слышно, что ему приятен искренний порыв Маргариты. – Полетайте над городом, чтобы попривыкнуть, а потом вон из горо да, на юг, и прямо на реку. Вас ждут!

Маргарита повесила трубку, и тут в соседней комнате что-то зако выляло и грохнуло в дверь.

Маргарита распахнула ее, и половая щетка, щетиной вверх, при танцовывая, вкатила в спальню. Она выбивала дробь концом по по лу, лягалась, рвалась в окно.

Задерживаться больше не приходилось, кофе пить было некогда.

Маргарита крикнула: «Гоп!» – и вскочила на щетку верхом. Тут у наездницы мелькнула последняя мысль о том, что она в суматохе забыла одеться. Галопом она подскочила к кровати и схватила пер вое попавшееся – голубую рубашку и, взмахнув ею, как штандартом, вылетела в окно. Вальс над садом ударил сильнее. Маргарита со скользнула к самой дорожке и увидала Николая Ивановича на ска мейке. Очевидно, он так и не ушел и в ошеломлении прислушивался к крикам и грохоту, доносящимся из освещенной спальни.

– Прощайте, Николай Иванович! – сказала Маргарита, остано вившись и повиснув над Николаем Ивановичем.

Тот охнул и пополз по скамейке, перебирая руками и сбив наземь портфель.

– Прощайте навсегда! Я улетаю! Я свободна! – перекрикивала вальс Маргарита Николаевна.

Тут она сообразила, что рубашка ей ни к чему не нужна, и, злове ще захохотав, снизилась и накрыла ею голову Николая Ивановича. И тот грохнулся со скамейки.

Маргарита обернулась, чтобы в последний раз глянуть на особ няк, и увидела в освещенном окне искаженное лицо Наташи.

– Прощай, Наташа! – визгнула Маргарита и, вздернув щетку, по летела к воротам. И вслед ей полетел совершенно безумный вальс.

Глава 21 ПОЛЕТ

Свободна! Свободна! Первое, что ощутила Маргарита Николаевна, проскочив над гвоздями, что полет представляет наслаждение, ко торое ни с чем вообще сравнить нельзя.

Она пронеслась по переулку и вылетела в другой, пересекавший первый. Этот заплатанный, заштопанный, кривой и длинный пе реулок с покосившейся дверью нефтелавки, где кружечками прода ют керосин и жидкость от клопов во флаконах, она перерезала в одно мгновение и тут усвоила второе, именно, что, даже будучи совершенно свободной, нужно быть хоть крошечку благоразум ной. Что по городу и ходить, и ездить, и летать нужно медленно. Только чудом затормозившись, она едва не разбилась насмерть о старый покосившийся газовый фонарь на углу. Вильнув в сторону, Маргарита сжала покрепче щетку и полетела медленно, всматрива ясь в электрические провода и вывески, выступающие поперек тротуаров.

Третий переулок вел прямо к Арбату. Вылетая на него, Марга рита совершенно освоилась с управлением щеткой и поняла, что та слушается малейшего прикосновения рук и ног и что нужно только одно – быть внимательной, не буйствовать. Кроме того, со вершенно ясно стало уже в переулке, что прохожие ее не видят. Никто не задирал голову, не кричал: «Гляди! Гляди!», не шарахался в сторону, не визжал, не падал в обморок, не улюлюкал, не хохотал диким смехом.

Маргарита летела беззвучно и не очень высоко. Да, буйствовать не следовало, но именно буйствовать-то и хотелось больше всего. При самом влете на сияющий Арбат освещенный диск с черной кон ской головой преградил всаднице дорогу.

Маргарита осадила послушную щетку, отлетела, подняла щетку на дыбы и, бросившись назад, внезапно концом вдребезги разбила эту конскую голову. Посыпались осколки, тут прохожие шарахнулись, засвистели свистки, а Маргарита, совершив этот ненужный посту пок, припала к жесткой щетине и расхохоталась.