Неизвестен Автор - Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)

• Название: Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Эхоледомер показывает чистую воду,- доложил Олейник.

Я приказал опустить перископ. Все было выполнено как и прежде. Я приказал дать пузырь в среднюю. Но хоть и уменьшилась глубина, но дифферент лодки стал расти на нос. Стало ясно, что кормовой стабилизатор из воды не вышел. Еще раз был дан пузырь в самую кормовую цистерну главного балласта. Лодка задрожала, но корма, как зажатый плавник рыбы в руке, продолжала оставаться в том же положении.

Пришлось с помощью цистерны быстрого погружения уйти под воду. Сколько потребовалось Марату Васильевичу искусства и умения, чтобы удержать лодку на глубине 30 метров. Он выравнивал дифферент, и опять начался длительный этап всплытия. На этот раз нам удалось всплыть.

Я поднялся на мостик. Воды чистой не оказалось. Но лед был молодой, его толщина - 5-8 сантиметров.

Восточный ветер со стоном бросился на нас. Его свист был слышен в отваливающейся антенне связи. Полынья была небольшой и, видимо, недавно покрылась льдом. Вышедшая из-за облаков луна осветила серебром нагромождения торосов. Прямо в лунной дорожке просматривалась одинокая льдина высотой 5-6 метров и очень похожая на стол. Только правая его сторона обрывалась вниз с покатым изломом. Видимо, небольшой айсберг вмерз в ледяное поле.

Термометр отметил температуру воздуха 35 градусов ниже нуля, а температура воды, замеренная в центральном, была минус один градус. Струйки воды, которые после всплытия стекают в надстройку, здесь почти моментально превратились в лед. Я приказал протирать комингс люка, чтобы в любой момент можно было его захлопнуть и погрузиться.

Этим всплытием по сути дела завершилось выполнение поставленной на поход задачи. Предстояло возвращение в базу. Я донес об этом по радио.

Марат Васильевич запросил разрешение на пополнение запасов воздуха, но я не разрешил это делать по двум причинам. Ветер 14 метров в секунду мог в любой момент вызвать подвижку льда; во-вторых, я боялся замерзания воды на резиновых уплотнителях клапанов, а это могло нарушить герметичность лодки.

На этот раз мы с трудом ушли под воду. Для этого пришлось командиру БЧ-5 почти полностью заполнить даже уравнительную цистерну. Но лодка продолжала держаться на плаву. Затем она провалилась, и даже продутая цистерна быстрого погружения не могла ее остановить. Лишь на глубине 100 метров пузырем в среднюю мы задержали погружение.

Марат Васильевич поддифферентовал корабль, и мы ходом 25 узлов начали движение к чистой воде.

В центральном из штурманской рубки выглянул командир электронавигационной группы старший лейтенант Кондратенко.

- Марат Васильевич, не жалей лошадей, добавь ход!

Переоридорога улыбнулся и показал на меня, что означало, что ход может назначать только командир корабля.

На следующий день в 12 часов за обедом в кают-компании и по всей лодке достижение широты 78 градусов 10 минут было отмечено двойной порцией вина.

Мы знали, что не совершили подвиг, не сделали каких-либо открытий, за исключением разве уточнения нескольких глубин. Мы выполняли нашу повседневную будничную работу. Однако возможность всплытия в полыньях, разводьях и тонком льду до 40 сантиметров нами была подтверждена, была проверена надежность работы эхоледомера, отработана методика всплытия и погружения лодки. Да и механизмы корабля были проверены в весьма напряженных условиях Арктики. Так что кое-что сделали. Мы возвращались в хорошем настроении.

Разговор в кают-компании был предновогодний. Здесь запрещалось говорить о службе. Нарушивший такой запрет должен был платить штраф один рубль. Касса кают-компании была в ведении Юнусова, который не знаю как и каким образом умудрялся раздобыть даже зимой какие-то свежие овощи. Фруктами мы тоже не были обижены. В этот период отсутствие свежих яблок на борту рассматривалось как чуть ли не чрезвычайное происшествие. Врачи утверждали, что яблоки выводят у атомщиков стронций из костей.

Кирдяшев включил магнитофонную запись корабельной художественной самодеятельности, матросы и офицеры исполняли песню, написанную северянином, поэтом Герой Копьевым:

Опять зима, и стали дни короче,

Опять метель и стужа за окном,

И в океан опять уходят лодки,

Как будто им теплей под толстым льдом.

Им не страшны ни льды, ни штормы злые.

На глубине для них преграды нет.

Освоение реакторных установок не было и не могло быть сплошным парадом побед. Многое давалось ценой человеческой жизни.

Мне вспомнилось, как несколько месяцев назад часть нашего экипажа была пересажена на потерпевшую аварию атомную подводную лодку, где командиром был капитан 2 ранга Николай Владимирович Затеев.

На ней в Норвежском море произошел разрыв первого контура. С высокой радиоактивностью, от которой зашкалили все приборы дозиметрического контроля, совершенно не видимой глазами, не ощущаемой по запаху, цвету, впервые столкнулись подводники в море.

Это была первая авария энергетической установки. Вся убийственная гамма излучений обрушилась на людей. Командир вместе с инженером-механиком капитаном 3 ранга А. Козыревым организовали монтаж аварийной внештатной системы охлаждения реактора и подпитку водой уранового котла. Воду приходилось лить вручную. На данную операцию был задействован весь личный состав, чтобы равномерно распределить дозы облучения среди всех. Нескольким человекам, которые обслуживали реакторный отсек, пришлось почти постоянно находиться там.

Через несколько часов командир отсека Борис Корчилов был не в состоянии даже передвигаться. Тогда его, распухшего, на носилках вносили в реакторный отсек и он глазами указывал, какой клапан нужно закрыть, а какой открыть.

Впервые, когда я спустился с электрическим фонарем в центральный пост аварийной лодки, с которой был эвакуирован личный состав, мне стало жутко. Лодка производила впечатление стального гроба. Светлое пятно фонаря выхватывало из темноты трубопроводы, кабельные трассы, приборы. На палубе валялись матрацы, бинты.

А затем были похороны подводников, погибших от лучевой болезни.

Среди первых - Б. Корчилов, Ю. Повстев, Б. Рыжков, Е. Кошенков, Ю. Ордочкин, С. Панков и другие.

Матери потеряли сыновей, жены мужей, и нельзя было сказать, что человек умер от лучевой болезни. Все это держалось в тайне. Вот тогда родилась традиция со всех семей подводников собирать по 10 рублей семье погибшего. Это делалось для того, чтобы можно было купить кооперативную квартиру, как-то помочь поставить на ноги детей.

С подступившим к горлу комком прохожу в центральный пост.

Проходят расстояния любые

И, не всплывая, обойдут весь свет.

А в лодках люди русские, простые

Застыли у приборов и ракет.

Они на страже мира - часовые,

Чтоб мы спокойно встретили рассвет.

Нас чести удостоила Россия

Хранить ее святые рубежи,

Ведь мы на страже мира часовые.

Нам трудности в походах не страшны.

Запомни, враг: напрасны все стремленья

Затеять в мире атомный пожар.

Мы начеку, и надо нам мгновенье,

Чтоб нанести решительный удар.

Песня нравилась всем, и ее прослушали до конца. Затем диктор, недавно ушедший на повышение капитан 3 ранга Н. Никитин, объявил об исполнении вальса "На сопках Маньчжурии" старшиной 1 статьи Дукельским.

Обед подходил к концу. По корабельной традиции уже прозвучала команда: "Второй боевой смене приготовиться на вахту". В это время вахтенный второго отсека пригласил меня к телефону. Я вошел в отсек и взял трубку.

- Товарищ командир! - докладывал Денисов.- На пультах главной энергетической установки и химика-дозиметриста выпал сигнал "повышение радиоактивности в шестом и седьмом отсеках, отсеки герметизированы".

- Люди из отсеков выведены? - спросил я.

- Нет!

Давно известно, что способом воздействия на людей являются спокойные поведение и голос, самообладание, постоянный самоконтроль. Вот и наступил тот момент, когда на тебя, командир, будет смотреть весь экипаж. Успех всех наших дел сейчас зависит от офицеров, от тех примеров, которые они подадут личному составу.

Я взял микрофон в руки и передал в центральный:

- Дать по кораблю сигнал "радиационная опасность, зона строгого режима шестой и седьмой отсеки, людей из отсеков вывести, создать воздушный подпор в пятом и восьмом отсеках".

Хорошее настроение как рукой сняло. Здесь уже выполнялись командиром БЧ-5 мои команды. Они превращались в десятки других. В соответствии с корабельным расписанием каждый на корабле знал, что делать. В центральный один за другим поступали доклады:

- Выведены люди из шестого и седьмого отсеков.

- Создан воздушный подпор в пятом и восьмом отсеках.

- Управление турбинами пульт главной энергетической установки взял на себя.

Система радиационного контроля, однако, продолжала регистрировать повышение газовой активности.