Неизвестен Автор - Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)

• Название: Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Либава сражалась. Именно здесь, как и в Бресте, немцы встретились с упорным сопротивлением. Ничего подобного ранее фашисты не испытывали.

Отважно и стойко дрались с фашистами балтийские моряки. В рукопашных схватках, штыком, ножом, гранатой и прикладом они наводили ужас на врага. У стен Либавы немцы впервые назвали наших моряков "черными дьяволами" и "полосатой смертью".

Десять дней шли ожесточенные бои на подступах к городу, на его улицах. Они продолжались и после того, как в Либаву ворвались гитлеровцы. Одна из подводных лодок - "М-83", не получив своевременного предупреждения, зашла в Либаву; авиабомбой она была повреждена и выйти обратно в море уже не смогла. Расстреляв по врагу весь артбоезапас, 27 июня она была взорвана экипажем на глазах у противника. Командир "М-83" старший лейтенант Павел Шалаев и оставшиеся в живых члены экипажа перешли на берег, где продолжали сражаться вместе с сухопутными частями. Те, кто видел киноэпопею "Великая Отечественная", наверняка запомнили кадры о Либаве - "тихом городке под липами": пустынный берег Балтийского моря, медленно набегающие на песок волны омывают останки павших воинов. Эти кадры никого не могут оставить равнодушным. Своей героической борьбой защитники Либавы не только остановили и изрядно потрепали немецкие войска, штурмовавшие город, но и отвлекли на себя значительные силы других частей групп армий "Север", наступавших на Ленинград.

Ранним утром 26 июня от капитана 1 ранга Египко пришло приказание: "Идти к вражескому порту Мемель и выставить там минное заграждение".

- Вспомнили наконец о нас,- сказал с удовлетворением Баканов.

Стало ясно - кончилось наше временное подчинение командиру Либавской базы (мы не знали, что в это время он был уже в Таллине), и "Л-3" начинает нормальные боевые действия.

Чтобы произвести расчеты, я зашел в штурманский пост, и мы вместе со штурманом Петровым начали детально готовиться к выполнению задания.

Как нарочно, наверху в этот день установилась отличная погода. Небо чистое. На море штиль. В такую погоду нужна исключительная осторожность. Перископ, поднятый даже на несколько секунд, оставляет на поверхности пенистый след, который виден далеко с берега или с катера-охотника. Легко может обнаружить подводную лодку в такую погоду и самолет.

Даю команду вахтенному командиру ложиться на курс. Доволен и счастлив безмерно. Нам поручено закупорить минами выход из фашистского порта.

Постановка мин подводными лодками вблизи портов и в узлах морских коммуникаций вблизи побережья, то есть на небольших глубинах и в непосредственной близости от противника, требует от командиров подводных лодок большого мастерства и хладнокровия. Уже только за эти действия они заслуживают самой высокой оценки. На учениях и флотских маневрах наши подводные минные заградители типа "Ленинец" неоднократно выполняли такие задачи. Но идея комбрига Египко - идти еще дальше - в логово врага и закупорить его - меня поразила. Задача нелегкая и исключительно важная. И это доверено нам, "фрунзенцам", без всяких скидок на вторую молодость корабля.

Мы шли медленно, с каждым часом приближаясь к цели всего на две мили. Это самый экономичный ход "Л-3". В перископ, кроме зеркальной поверхности моря да надоедливых чаек, ничего не было видно. Но вот наконец и поворот на курс 90 градусов. На вахту заступил Коновалов. Он настойчиво ищет корабли или самолеты противника. Каждые пять-шесть минут запрашивает акустика:

- Что слышно на горизонте?

- Горизонт чист! - следует ответ.

Подходим ближе к цели. Даю команду: боевая тревога! Люди занимают свои места. Держим курс прямо в порт. Новая команда - уменьшить ход. Теперь он самый минимальный.

До места постановки мин восемнадцать миль, но уже слышны резкие щелчки: это катера-охотники время от времени сбрасывают глубинные бомбы. Первые разрывы настораживают всех. Хорошо, думаю про себя, что бомбы не рвутся сразу у борта; глядишь, пока подойдем к порту, несколько привыкнем. Акустик уже слышит шум винтов резво бегающих "охотников", а вскоре докладывает и о крупном транспорте. Он идет из порта. Оставшееся расстояние в десять миль мы идем по створам едва заметных в перископ маячных знаков.

Разрывы глубинных бомб теперь сильны и настолько близки, что трудно определить, где они гремят - внизу, вверху, справа, слева... В последний раз решаю поднять перископ, чтобы окончательно проверить свои расчеты. За несколько секунд успеваю взять два пеленга - один на лютеранскую церковь, второй - на заводскую трубу. Транспорт уже вышел из порта и, не доходя до буя, повернул влево и пошел вдоль берега в южном направлении.

Ложимся на боевой курс. Все на своих местах, каждый готов выполнить свой долг.

Старшина Овчаров докладывает на командный пункт, что кормовой отсек готов к минным постановкам. Не успеваю дать команду - "начать постановку", как раздается сильный взрыв. За ним второй, третий, четвертый... Многие падают на палубу, но тут же быстро встают на свои места. Гаснет освещение. Часть электроламп разбита. На этот раз бомбы упали рядом с "Л-3". Но корпус подводной лодки, сделанный из высших сортов стали, был очень прочным.

Из всех отсеков идут доклады - никаких повреждений корпуса и механизмов нет.

Можно приступить к минной постановке. Поскольку мы пришли к заключению, что плавать в подводном положении следует с отрицательной плавучестью, то "Л-3" больше тонет, чем всплывает. Иногда она опускается ниже заданной глубины, задевая килем грунт. Глубина моря у порта всего восемнадцать метров. Боцман Настюхин волнуется, ему с трудом удается удержать глубину двенадцать метров.

- Пусть лучше старушка тонет, чем покажет свою рубку катерам,- успокаиваю я Настюхина и тут же даю команду - начать постановку мин.

Ритмично защелкали счетчики. После каждой вышедшей за корму мины слышу по переговорной трубе голос Овчарова:

- Вышла первая... вторая... третья...

Акустик докладывает:

- Катера полным ходом идут на подводную лодку, пеленг меняется на нос!

- Прекрасно, Дима,- отвечаю громко, чтобы слышали все.

Напряжение растет. Прямо по носу "Л-3" раздаются четыре сильных взрыва, вслед за ними еще четыре, и наступает тишина. Снова доклад акустика:

- Катера удаляются.

- Вышла двадцатая,- слышу голос из кормового отсека.

Отовсюду идут сообщения в центральный пост об устранении последствий бомбежки. Собраны осколки электроламп и плафонов. Большинство уцелевших ламп горит очень ярко - спутаны нити накала. Теперь мы убедились, насколько прав был Крастелев, начавший еще задолго до войны и без каких-либо указаний самостоятельную и самодельную амортизацию наиболее важных приборов и некоторых светильников. Порой мне тоже не нравились висящие на резиновых жгутах и нелепо качающиеся коробки приборов и корпуса плафонов. Зато они уцелели при бомбежке! Вот когда я оценил усилия нашего непоседливого инженера. Жаль, что он не успел закончить работу до выхода в море.

Смотрю сейчас в центральном посту на Крастелева, уставшего, но собранного до предела, четко командующего людьми, думаю: "Чудесный ты человек, Михаил Андронникович. Каким был на берегу, до войны, таким же - спокойным, чуточку ворчливым - остался и в бою".

- Идите отдыхать,- говорю Крастелеву,- вы уже больше суток на ногах.

- По-моему, больше всех на ногах вы,- отвечает он мне.- Могли бы доверить корабль своему помощнику хотя бы на одну вахту.

- Отойдем подальше от вражеской базы и катеров - воспользуюсь вашим советом,- пытаюсь шутить,- а пока пусть Владимир Константинович приводит корабль в порядок...

Пользуясь тишиной и тем, что "Л-3" на курсе отхода, Баканов пошел по отсекам поговорить с людьми. Такова обязанность замполита.

Привести в порядок технику корабля оказалось делом нетрудным. Но нервное напряжение не отпускало. Я понимал, что людям нужны отдых, сон, тишина. Но как это сделать?

До сих пор мне трудно объяснить, почему я тогда пошел на риск, дав отдых двум боевым сменам в условиях незакончившейся операции. Вероятно, решение оставить одну смену на вахте было продиктовано крайней усталостью всего экипажа.

Глубина погружения-15 метров, скорость - те же два узла, курс 270 градусов. Вахтенный командир Дубинский через каждые пять минут поднимает перископ для осмотра поверхности моря. Время ночное, но наверху светло. Мы под водой двадцать часов. Дышать очень тяжело. Нужно всплыть, провентилировать отсеки и, главное, зарядить батарею.

В полученной ранее радиограмме комбриг Египко сообщил, что в районе вражеского порта находится подводная лодка "С-4", которая на время нашей минной постановки выйдет на меридиан двадцать градусов.

Не пересекая этого меридиана, всплываем - только под боевую рубку. Вечерний бриз волнует поверхность моря, сплошная облачность создает подобие каких-то сумерек. Вокруг ни единого корабля. Решаю всплыть полностью.