Неизвестен Автор - Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)

• Название: Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Один из таких "охраняемых" транспортов мы обнаружили на камнях у маяка Богшер, куда он выбросился, спасаясь от атаки советской подводной лодки "Щ-406". Приблизительные размеры транспорта сообщил мне в Кронштадте командир "щуки" Евгений Яковлевич Осипов. Когда мы вышли из Финского залива, то специально взяли курс к этому маяку, расположенному у входа в Ботнический залив. Решили заняться там боевой подготовкой - дать практику нашим молодым подводникам, пришедшим на лодку с Ораниенбаумского "пятачка",- старшим лейтенантам Луганскому и Шелободу. Надо было научить их обнаруживать в перископ цели, определять водоизмещение судов, расстояние до них и курсовые углы. Короче, дать возможность каждому из них выйти в атаку "по цели", хотя эта цель была неподвижна и не охранялась.

День ушел на учебу, а уже на следующие сутки Леонид Иванович Шелобод, успешно неся первую подводную вахту, обнаружил в перископ конвой из 14 фашистских транспортов под усиленной охраной миноносцев, катеров и самолетов. Вся эта армада двигалась на юг по мелководью, прижимаясь как можно ближе к берегу, где глубины, а в некоторых местах и территориальные воды делали невозможным торпедный удар. От атаки пришлось отказаться, и мы поспешили к району, где конвой все же должен был выйти на большие глубины.

Наше терпение было вознаграждено.

Над морем только-только занималось утро. Я брился, когда вахтенный командир Дубинский доложил:

- Обнаружен конвой. Курс сто восемьдесят градусов.

Я бросился в центральный пост к перископу.

Обстановка для атаки нелегкая: нужно прорывать две линии охранения конвоя и с близкой дистанции, наверняка, в упор, выпустить торпеды.

Волнение моря не превышает двух-трех баллов. Ветер - с берега.

Люди занимают свои места по тревоге. Мой помощник Коновалов со штурманом Петровым, вооруженные планшетами, специальными таблицами, логарифмическими линейками, колдуют над картами.

Получая данные от командира, они должны рассчитать и своевременно доложить в рубку, каков боевой курс подводной лодки. На современных подводных лодках все это делает автоматика, и ошибки исчисления, свойственные человеку, исключаются. Но у нас таких приборов тогда, увы, не было. Поэтому Коновалов еще и еще раз перепроверяет расчеты штурмана Петрова.

Внимательно наблюдаю в перископ за конвоем. В середине его выделяется своими размерами большое судно. Зову к перископу помощника штурмана Луганского. До войны он плавал штурманом в торговом флоте и хорошо разбирался во всех типах и классах торговых судов.

- Иван Семенович, что это за посудина?

Луганский только на миг прильнул к окуляру:

- Тут и гадать нечего. Танкер. Водоизмещение - тысяч пятнадцать.

Опускаю перископ в шахту. Открываю герметическую заслонку на переговорной трубе и передаю в центральный пост для информации всего экипажа:

- Выходим в атаку на сильно охраняемый танкер. Курс цели - сто семьдесят. Скорость - десять узлов.

Акустик доложил, что миноносец быстро приближается к нам. По команде лодка уходит на глубину, нырнув под первую линию охранения. С большой скоростью, шумом и воем гребных винтов над нами проносится корабль, на нем и не подозревают, что разыскиваемый ими враг находится под килем эсминца всего в каких-нибудь 15 метрах.

Не сбавляя хода, "Л-3" снова всплывает под перископ.

Теперь мы между катерами и миноносцами. Прямо по курсу конвоя - самолет. Он ищет подводные лодки.

Пасмурная погода нам благоприятствует, но перископом приходится пользоваться осторожно - поднимать его всего на несколько секунд. За это время нужно успеть осмотреться. Иногда это не удается. Слышны отдаленные разрывы глубинных бомб. Но эта хитрость гитлеровцев - отпугивать возможного противника - нам давно знакома.

Не меняя глубины, мы проходим вторую линию охранения- линию катеров. Их осадка незначительна, и опасаться таранного удара не приходится.

- Боевой курс - двести семьдесят пять,- докладывает Коновалов.

- Есть. Ложиться на курс,- командую рулевому Волынкину.

Электрики Анисимов и Бурдюк на станции электромоторов, получив мое приказание, уменьшают ход до самого малого.

"Л-3" успешно прорвалась через обе линии охранения и теперь находится между транспортами и катерами-охотниками. Голова колонны пересекает наш курс. Дистанция медленно сокращается.

- Аппараты, товсь!

Отчетливо слышен гул работающих винтов. Устанавливаю перископ на пеленг залпа и поднимаю его. Носовая часть огромного танкера четко обрисовывается на фоне берега. Вот его нос "входит" в линзу перископа, темная стена медленно ползет в левую сторону, к перекрещенным нитям в центре линзы.

Теперь, фашисты, держись!

- Аппараты, пли!

Лодка вздрагивает. Передо мной загорается зеленая лампочка - торпеда вышла. Второй толчок - снова зеленая вспышка.

На какую-то долю минуты я забыл об опасности. До боли прижав правый глаз к окуляру, смотрю, как точно идут к цели наши торпеды. В центральном посту Коновалов вместе с Зониным считают секунды: "Ноль пять, ноль шесть... десять... тринадцать..." - взрыва нет.

- Неужели не попали? - кричит Коновалов мне в рубку.

- На таком расстоянии трудно не попасть,- машинально отвечаю ему, не отрываясь от перископа.

В эту секунду огромный столб огня и дыма взметнулся над танкером. В центральном посту слышу крики "ура". Еще взрыв! Снова "ура"! А море горит. На танкере более десяти тысяч тонн горючего - такой огонь не скоро погаснет!

Чтобы перевезти это горючее, потребовалась бы тысяча цистерн - 18 поездов. Горючего хватило бы для заправки 2700 танков или 1500 самолетов-бомбардировщиков, осаждавших город на Неве.

На лодку ринулись катера. Миноносцы открыли огонь, снаряды падают с недолетом. Слышу над головой характерный свист стравливаемого через рубочный люк воздуха. Все ясно. Выпущенные торпеды - это своего рода балласт, освободившись от которого "Л-3" стала всплывать, а боцман и механик почему-то не смогли удержать ее на заданной глубине - и мы показали врагу свою рубку.

- Полный вперед. Срочное погружение!

Анисимов с Бурдюком мгновенно увеличили ход. Настюхин переложил рули на погружение. Подводная лодка, набирая глубину, устремилась к горящему танкеру к единственному месту, где можно было укрыться от глубинных бомб. Море огня разлившееся на поверхности горючее - было тем барьером, который отделял нас от вражеских кораблей.

Все же серия из восьми глубинных бомб, сброшенных катерами, чуть не накрыла "Л-3" в момент ее ухода на глубину. Нам казалось, что какой-то невероятной силы великан бил по корпусу корабля огромной кувалдой. Часть механизмов подводной лодки вышла из строя. Мы снова в самый ответственный момент остались без гирокомпаса.

Надо было отворачивать от горящего танкера. Нырнуть под него заманчиво: больше шансов оторваться от катеров, но в то же время и опасно - тонущее судно навсегда может похоронить под собою подводную лодку.

- Право на борт!

Взглянув на стеклянную крышку магнитного компаса, я увидел, что она вся запотела, картушки не было видно. Пришлось пустить секундомер и маневрировать "вслепую" - перекладывать рули через определенное количество времени на определенное количество градусов.

А морские глубины вокруг нас громыхали и рвались... "Л-3" стремительно уходила от преследования, и взрывы за ее кормой становились все глуше и глуше.

Я спустился вниз, в центральный пост. Настроение у всех приподнятое. Первая победа!

Но меня настораживает работа во время атаки Крастелева и Настюхина. Оба торопливо оправдываются: первый забыл дать команду на электромоторы увеличить ход, второй запоздал с перекладкой рулей. Обоих выручил командир. Зонин, смеясь, говорит, что победителей не судят. Немного раздосадованный, иду к себе в каюту добриваться...

Проанализировав весь ход атаки, я убедился, что рано мы ушли от маяка Богшер. Не имея достаточной тренировки в залповой стрельбе торпедами, выходить в атаку при таком сильном охранении было рискованно. За тяжелую блокадную зиму люди утратили "чувство подводной лодки", особенно боцман и инженер-механик. А от них многое зависит в послезалповом маневрировании.

Ни один прибор (до появления радиоэлектроники) не мог так своевременно и так точно, как мышцы человека, зафиксировать момент, когда подводная лодка начинает всплывать или погружаться. Это "чувство лифта" не каждому дано, но с годами, при длительной тренировке, хороший подводник - а боцман и инженер-механик должны быть такими - приобретает это исключительно ценное качество.

Достаточно лодке лишь чуточку сдвинуться с заданной глубины, как боцман, стоящий на рулях глубины, уже чувствует ее намерение и немедленно реагирует. И после того как рули уже начали перекладываться, прибор глубины начнет показывать, что следует делать боцману и инженеру-механику.

Мы решили выйти в центральную часть Балтийского моря и там снова заняться боевой подготовкой, но уже более основательно, чем у маяка Богшер. Для отработки залповой стрельбы торпедами на заданной глубине всем нам пришлось потратить драгоценных три дня и напряженно потренироваться. Только после того как в центральном посту Крастелев, Настюхин, Волынкин и Вальцев были готовы к обеспечению любого маневрирования подводной лодки, а Сидоров, Мишин и Еременко во главе с Дубинским - к приготовлению стрельбы залпом из шести торпед, мы взяли курс к Померанской бухте - на свою позицию.