Марина Арзаканян - Де Голль

• Название: Де Голль
• Автор: Марина Арзаканян
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02972-9

Жизненный путь знаменитого французского генерала и политика Шарля де Голля (1890—1970) уникален. Он сражался на фронтах Первой мировой войны, занимал видные посты в армии, совмещая военную карьеру с литературным трудом. В период Второй мировой войны он развернул знамя борьбы за освобождение Франции, вернул ей ранг великой державы и возглавил Временное правительство. Долгие годы де Голль находился в оппозиции, но, в конце концов, возвратился к власти, основал Пятую республику и стал ее первым президентом. Занимая этот пост десять лет, он внес огромный вклад в историю современного французского государства и международных отношений.

Книга известного ученого, доктора исторических наук Марины Цолаковны Арзаканян представляет историю жизни и деятельности генерала де Голля. Она основана на разнообразных источниках, в первую очередь произведениях самого генерала и многочисленных воспоминаниях о нем.

---

В конце 1959 года де Голля постигло личное горе. 26 декабря скоропостижно скончался его младший брат Пьер. А следующий год принес новые испытания.

В январе 1960 года командующий армейским корпусом в Алжире генерал Массю в интервью немецкой газете «Зюд-дойче цайтунг» осудил алжирскую политику де Голля и даже заявил о том, что французская армия может оказать ему неповиновение. Президент сразу отозвал Массю с занимаемого поста. В эти дни он писал сыну:

«Пора кончать с наглым давлением европейцев Алжира, с ядром политиканов, которое сформировалось в армии, и вообще с мифом "французского Алжира". Все это направлено только на то, чтобы удержать господство "черноногих" над мусульманами»{458}.

24 января, в ответ на отзыв Массю, «ультра», возглавляемые Пьером Лагайярдом и Жозефом Ортизом, организовали довольно мощные демонстрации и забастовки под лозунгом «французский Алжир». Затем при попустительстве явно сочувствующего им армейского командования они соорудили в городе два кольца баррикад и в течение недели удерживали несколько кварталов алжирской столицы. Мятежники требовали от правительства отказа от предоставления Алжиру права на самоопределение. Правда, 1 февраля, так и не получив действенной поддержки армии, они капитулировали.

В течение всей «недели баррикад» атмосфера в правительственных кругах оставалась крайне напряженной. По словам министра промышленности Жана-Марселя Жаннене, «среди членов кабинета оставалось большое число сторонников "французского Алжира", которые сердцем были вместе с мятежниками»{459}. Открыто оправдать в правительстве действия ультраколониалистов решился только государственный министр Жак Сустель. Президента это привело в крайнее раздражение. Он не терпел неповиновения и несогласия с его собственными убеждениями. Де Голль принял непреклонное решение об исключении из кабинета одного из своих самых давних соратников. 5 февраля генерал вызвал министра в Елисейский дворец и, как сказал Сустель, «за две с половиной минуты ликвидировал двадцать лет сотрудничества»{460}. Разговор был очень кратким. Президент заявил, что их идеи по алжирской политике в корне расходятся, и поэтому министр должен покинуть правительство. Сустель не стал возражать. Он лишь выразил сожаление, что генерал не подождал с решением о его исключении до июля, тогда бы исполнилось ровно двадцать лет с того момента, как он присоединился к де Голлю и начал служить его делу{461}. Вот так «проблема Алжира» вмиг оборвала струну, на протяжении стольких лет соединявшую жизнь двух человек. В знак солидарности с Сустелем кабинет покинул министр телекоммуникаций Бернар Корню-Жантий.

Крайнего накала достигла ситуация и внутри голлистской партии. Среди депутатов и активистов ЮНР было много сторонников Сустеля, которые выступили в его поддержку и тем самым проявили негативное отношение к позиции де Голля. Генерал же требовал, чтобы всех несогласных с его политикой вывели из партийных рядов. И руководители ЮНР не смогли ослушаться. Перед членами голлистской партии стоял выбор: или подчиниться, или покинуть ЮНР. В результате партию оставили Жак Сустель, Леон Дельбек и многие другие. К середине 1960 года она, освободившись от новых «диссидентов», выразила «полное доверие личности и политике генерала де Голля»{462}.

Пока голлисты гасили огонь, вспыхнувший в ЮНР из-за «алжирской проблемы», президент продолжал международную деятельность. Он давно хотел познакомиться с руководителем СССР Хрущевым и при личной встрече обсудить с ним главные проблемы мировой политики. Де Голль пригласил первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР в Париж. 23 марта 1960 года Хрущев прибыл во французскую столицу в сопровождении семьи, заместителя председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина и министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко.

Первое впечатление президента Франции о Хрущеве сложилось таким: «У него был вид добряка. Он приехал с женой, сыном, дочерьми и зятем. Где бы Хрущев ни появлялся, он производил впечатление пылкого и живого человека, несмотря на свою дородность. Он смеялся и проявлял сердечность»{463}. Переговоры де Голля и Хрущева велись в Париже и в пригородной резиденции Рамбуйе. Лидеры двух стран встречались и беседовали пять раз{464}. Они обсуждали советско-французские отношения, германскую проблему и вопросы европейского и всеобщего разоружения.

Беседы глав государств проходили в спокойной дружественной обстановке. Президент Франции во время первой же встречи заявил:

«Нам предстоит переговорить о многих вещах… Мне хорошо известна Ваша позиция по международным вопросам. Вы хотите добиться мира и прежде всего разрядки в международных отношениях между двумя лагерями, которые фактически есть.

Франция не хотела бы существования лагерей, но она не та, какой была в прошлом. Ее роль в международном плане уменьшилась. Россия тоже не та. Ее значение возросло, она стала сильнее. Однако наши страны находятся на одном континенте, и дистанция между ними с развитием техники все время сокращается. В связи с этим мы не можем не быть настороже. Поэтому мы и состоим в лагере, который называется западным…

Достижение согласия между нашими странами было бы тем более легким делом, что между нашими государствами нет никаких территориальных споров…»{465}

Хрущев, со своей стороны, подчеркнул:

«Что касается отношений между Францией и Советским Союзом, то я с Вами полностью согласен, что между нами нет существенных разногласий…

Нам понятны Ваши устремления как президента Франции и генерала. Они нисколько не противоречат нашим интересам. Наши пути, я бы сказал, наши шаги нигде не скрещиваются.

Политика возвеличивания Франции не только не противоречит нашим интересам, я даже сказал бы больше, она импонирует нам. Но, исходя из простых человеческих чувств, я хотел бы добавить, что, как бы ни была велика Франция, мы были бы всегда ее достойным партнером, и наше величие было бы достойным величия Франции. В этом отношении наша позиция отличается от позиции некоторых других стран, которые считаются друзьями Франции, но вместе с тем относятся ревниво к ее величию. Это я хотел бы подчеркнуть с особой силой»{466}.

Однако, несмотря на такое многообещающее начало, каких-либо значительных политических результатов во время переговоров двум лидерам достичь не удалось. Представители обеих стран лишь подписали различные договоры о техническом и научном сотрудничестве, а также соглашение о необходимости разрешения неурегулированных международных вопросов не путем применения силы, а мирными средствами.

Невзирая на значительные политические разногласия между главами государств, де Голль и Хрущев оставили уважительные воспоминания друг о друге. Президент Франции писал:

«Хрущев охотно вступал в беседу. Особенно непринужденно и расслабленно он вел ее, когда мы оставались один на один, только с переводчиками. При большой разнице в нашем происхождении, образовании и убеждениях между нами установился хороший контакт. Мы разговаривали как мужчина с мужчиной»{467}.

В свою очередь Хрущев так охарактеризовал де Голля: «…личное знакомство убедило меня, что этот генерал очень хорошо разбирался в политике, в международных вопросах и занимал четкую позицию, отстаивая интересы Франции. Он вовсе не был подвержен чужому влиянию, ему вообще нельзя было навязать чужое мнение, особенно в политике, не отвечавшее интересам Франции. По всем вопросам, которые мне приходилось с ним обсуждать, он высказывался сам, не нуждаясь в комментариях министерства иностранных дел или премьер-министра, хотя на такие беседы последний приглашался»{468}.

Главы государств виделись и в неформальной обстановке. Премьер-министр Мишель Дебре описал в своих воспоминаниях следующий эпизод. После одной из встреч в Рамбуйе де Голль и Хрущев спустились в сопровождении премьера Франции и Косыгина к озеру, чтобы покататься на лодке. Каково же было удивление Дебре, когда он услышал, как де Голль запел по-русски:

Из-за острова на стрежень
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны…

А Хрущев начал ему подпевать{469}. Откуда мог знать эту песню президент Французской республики? Может быть, давным-давно, в 1918 году в крепости Ингольштадт ее пели русские офицеры? Ведь память генерала была феноменальной.

Своим личным контактом руководители двух стран остались довольны. Де Голль отмечал в мемуарах:

«Хрущев уезжал 3 апреля благодушный и веселый. Должен признаться, что я был под впечатлением от его силы и энергичности. И я был расположен думать, что, несмотря ни на что, мир во всем мире имеет шансы быть и что у Европы есть будущее. Я поймал себя на мысли, что, по большому счету, в вековых отношениях между Россией и Францией произошло что-то значительное»{470}.