Ирина Карацуба - Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

• Название: Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов
• Автор: Ирина Карацуба
• Жанр: История

---

Подробнее на эту тему:

Власть и реформы: от самодержавной к советской России. СПб., 1998.

Кобрин В.Б. Смутное время — утраченные возможности // История Оте­чества: люди, идеи, решения. Очерки истории России 9 — начала 10в. М., 1991. С. 163-185.

Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве 16-17вв. М., 1937.

Флоря Б.Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 2005.

Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в 13-17 вв. М., 1978.

1666 — От «симфонии» к расколу

С ноября 1666 и до июля 1667 г. в Москве тянулся церковный «вели­кий собор» с участием вселенских патриархов, многочисленных гречес­ких епископов, русского духовенства, царя и Боярской думы. Созван он был для разрешения двух наболевших и буквально раздиравших рус­скую церковь конфликтов, тесно между собой связанных: один, разво­рачивавшийся между патриархом Никоном и царем Алексеем Михай­ловичем, подрывал основы взаимоотношений светской и церковной властей; другой — между сторонниками и противниками проведенных Никоном церковных реформ, привел к расколу русской церкви.

Как Никон, так и вожди раскола неоднократно вызывались высо­ким собранием для увещеваний и объяснений. И та, и другая стороны решительно отрицали свою вину и во всех «нестроениях» обвиняли царя и поддерживавших его греческих иерархов. Опальный патриарх честил греческих судей как «бродяг» и «султанских невольников», со­ветовал им вместо того, чтобы «ходить всюду за милостынею», поде­лить между собой золото и жемчуга с его патриаршей митры и панагии и заявил, что греческие канонические правила, которыми руковод­ствовались судьи, «не прямые, печатали их еретики». В ответ собор обвинил его в оскорблении восточных патриархов, лишил сана и отп­равил в северный Ферапонтов монастырь простым монахом.

Возглавлявший староверов протопоп Аввакум точно так же «пока­яния и повиновения не принес, а во всем упорствовал... освященный собор укорял и неправославным называл». Как потом вспоминал Ав­вакум, дело чуть не дошло до драки, и тогда «я отошел к дверям да на­бок повалился: "посидите вы, а я полежу", говорю им. Так оне сме­ются: "дурак-де протопоп! И патриархов не почитает!"». Юродствуя, Аввакум обличал и «Никона-волка», и «немощных» от «насилия турскаго» греков, и идущего у них на поводу царя, утверждал, что «до Ни­кона-отступника в нашей России у благочестивых князей и царей все было православие чисто и непорочно и церковь немятежна». В итоге собор отлучил от церкви всех сторонников старых обрядов и книг, а вождей раскола отправил в ссылку. Следствием фанатической беско­мпромиссности Никона и Аввакума стала церковная катастрофа, о которой ярко свидетельствуют события 6 января 1681 г.

Во время крещенского обряда освящения вод, когда торжествен­ный крестный ход царя Федора Алексеевича вместе с патриархом, ду­ховенством, приказными и стрельцами спустился от Успенского собо­ра Московского кремля к Москве-реке, где была устроена иордань (крестообразная прорубь), московские староверы ворвались в опус­тевшие соборы. Они учинили там разгром, осквернили могилу покой­ного царя и разбрасывали (впервые в русской истории!) с колоколь­ни Ивана Великого листовки с карикатурами на власть и церковь, из­готовленные по «эскизам» тогда уже «тюремного сидельца» Аввакума.

«.. .Безстыдно и воровски метали свитки богохульные и царскому достоинству безчестные. Ив то же время, подоб­но ворам, тайно вкрадучися в соборныя церкви, как церков­ный ризы, так и гробы царския дехтем марали и сальныя свечи ставили, не отличаясь ничем от святокрадцев и цер­ковных татей. Сии все злодеяния были в Москве от расколь­ников наущением... вождя своего Аввакума. Он же сам, ока­янный изверх, в то же время... сидя в... земляной своей тюрьме, на берестяных своих хартиях рисовал царских пер­сон и высоких духовных лиц с хулъными подписаниями, и толкованиями, и блядословными укоризнами» (Малышев В. И. Новые материалы о протопопе Аввакуме // Труды Отдела древнерус-ской литературы Института рус­ской литературы (Пушкинского Дома) АН. М.-Л., 1965. Т. 21).

Крещенская «замятия» 1681 г. показала всю остроту религиозно­го противостояния. Это хорошо видно по характеру средств, исполь­зованных староверами для осквернения святынь. В отличие от воско­вых, сальные свечи в церковном обиходе не использовались, их счи­тали нечистыми. Деготь — общеизвестный знак позора, им и в XX в. в деревнях мазали ворота девкам, которых считали «гулящими». Как писал один из лучших знатоков культуры XVII в. А.М. Панченко, «в глазах бунтарей официальная церковь утратила непорочность, уподо­билась блуднице и не могла претендовать на духовное руководство».

Как же русское православное царство «дошло до жизни такой»? Как вообще мог случиться и «получиться» раскол, когда две партии ис­тово веровавших и преданных церковному делу людей буквально «съ­ели» друг друга, ослабив церковь и создав предпосылки для ее полно­го подчинения государством (по выражению Ф.М. Достоевского, «па­ралича») в 18-19вв.? Каковы были взаимоотношения церкви и власти, церкви и общества, наконец, что из себя представляло рус­ское религиозное сознание?

Крещение Руси, его предпосылки и альтернативы

Как известно, Русь приняла крещение от Византии около 988 г. Вплоть до 1448 г. история Русской православной церкви — это история одной из митрополий константинопольского патриархата. Крещение было второй религиозной реформой киевского князя Владимира, предпри­нятой в значительной степени вследствие неудачи первой. В 980 г. Вла­димир предпринял попытку создания единого государственного пантео­на из племенных языческих божеств во главе с Перуном. Насаждение культа вдвойне чужого (киевского и княжеского) бога вызвало восста­ния в недавно покоренных землях и, вместо того чтобы укрепить власть Киева, наоборот, ее ослабило. Владимиру «с боярами и старцами градс­кими» пришлось искать другой способ духовного и идеологического скрепления разноплеменного населения подвластных ему земель. Ва­рианты могли быть — и были — разные, что отразилось в источниках.

Наш древнейший летописный свод под 986—987 гг. дает знамени­тый рассказ о выборе веры Владимиром. Согласно ему, к князю по­очередно приходили волжские булгары (принявшие ислам в 922 г.) с проповедью мусульманства, затем «немцы» от папы римского, хазарс­кие иудеи. «После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя». Владимир, особо впечатленный рассказом последних, по совету бояр и старцев отправил послов посмотреть, «кто как служит Богу». Побывав и у булгар, и у немцев, послы были потрясены визан­тийской церковной службой, «ибо нет на земле такого зрелища и кра­соты такой, и не знаем, как и рассказать об этом». Они сделали и практический вывод — «не можем уже более пребывать в язычестве», поддержанный боярами ссылкой на прецедент — «если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей».

Это предание, сочиненное, скорее всего, задним числом, тем не менее вполне достоверно отражает конфессиональное окружение мо­лодого киевского государства. Русь действительно могла выбирать, и некоторые авторы даже рисуют захватывающую дух картину, к при­меру, потенциального исламского выбора Владимира и его послед­ствий для судеб Европы. Так, Д.В. Поспеловский полагает, что если бы Владимир принял ислам, то создалась бы реальная угроза европей­ской христианской цивилизации со стороны воинственных мусульман­ских народов (мавры на Пиренеях, турки-османы на Балканах и бул­гары с русскими в Восточной Европе). Именно эту угрозу, по его мне­нию, и сняло крещение Руси. Следуя такой логике, придется признать, что европейскую христианскую цивилизацию спасла лю­бовь Владимира к вину. Ведь именно запрет на него заставил князя отвергнуть ислам — с известной мотивировкой «Руси есть веселие пи­тие, не можем бес того быти».

Если говорить серьезно, то у иудаизма, как и у мусульманства, бы­ли очень небольшие шансы. Хазарский каганат был разгромлен отцом Владимира Святославом, опустошившим также и Волжскую Булгарию. Но главное, Русь предшествующими веками истории была гораз­до теснее связана многообразными политическими, экономическими и культурными связями с Европой, чем с южными или восточными сте­пями. Уже в конце IX — первой половине X в. она постепенно превра­щалась в пусть и отдаленную, но существенную часть «orbis christianus». Константинопольский патриарх Фотий Великий еще в 864 г. посылал епископа на Русь. И хотя эта первая христианская миссия была уничтожена Олегом после захвата Киева в 882 г., проникновение христианства на Русь из Византии, Болгарии и Скандинавии продол­жалось. Великое дело «первоучителей и просветителей словенских» Кирилла и Мефодия, погибшее в Моравии, продолжилось в Болгарии и оттуда было передано на Русь. Множество варягов-дружинников бы­ли христианами. К середине X в. в Киеве было уже два христианских храма и, соответственно, — две общины. В договоре киевского князя Игоря с Византией в 944 г. часть его дружинников клянется Перуном, а часть — церковью св. Ильи.