Пенни Маккаскер - И жили долго и счастливо

• Название: И жили долго и счастливо
• Автор: Пенни Маккаскер
• Издательство: Издательство АСТ
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018437-9

Суровый и немногословный Чейз Риордан уединенно жил на своем ранчо в Висконсине. Однако, быть может, именно нелюдимость Чейза и привлекла Джо Ван Аллен, блестящую жительницу Нью-Йорка, разочарованную в жизни. Неожиданно для себя Джо увидела в мрачноватом красавце МУЖЧИНУ СВОЕЙ МЕЧТЫ…

Итак, УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОГО начинается. Догадайтесь, КТО выйдет победителем из поединка сильного мужчины и прелестной женщины!..

---

— Не прикасайтесь ко мне, — сказала она низким, задыхающимся голосом.

Чейз отодвинулся от нее, и улыбка исчезла с его лица. Они пошли к конюшням рядом, но между ними была непреодолимая пропасть. Джо почти раскаивалась в том, что оттолкнула его, но, если бы это прикосновение затянулось, она бы бросилась в его объятия.

Чейз прохаживался вдоль стойла, ни жестом, ни словом не выдавая чувств, которые бурлили в его душе.

— Пойдет, — наконец произнес он ледяным голосом, — вам предстоит вычистить еще четыре.

— К ужину все будет сделано, — спокойно отозвалась Джо. В конце концов, она сама оттолкнула его, так что теперь не имела права обижаться.

— Не знаю, что вы пытаетесь этим доказать, но мне знакомы такие, как вы. Я не верю вам, Джо, и никогда не поверю. Рано или поздно вам надоест разыгрывать из себя фермершу. Может, у Джорджа есть желание терпеть ваши капризы, но у меня на это нет времени. Почему бы вам не облегчить жизнь нам обоим и просто не вернуться в Нью-Йорк?

Джо подняла голову и посмотрела в его ледяные глаза, чтобы убедиться, что он не заметил, как больно ранили ее его слова.

— Я уеду, — ответила она, па его лице появилось что-то похожее на облегчение и разочарование. Ей было больно видеть это, но и вселило в ее сердце надежду. — Я оставлю вас в покое, как только вы признаете свое поражение. Иначе я проведу здесь все пять месяцев. Я не привыкла проигрывать.

Чейз с трудом сдержался, чтобы не выругаться, вышел из конюшни и посмотрел на нее ледяным взглядом.

— Это небольшое строение рядом с туалетом. Вы видите его?

Джо подошла к нему, держась на расстоянии, и взглянула туда, куда он указывал пальцем.

— Ну и что?

— Туда нельзя входить абсолютно никому, кроме меня. Нарушите это правило, я вас немедленно отправлю в Нью-Йорк. — Он повернулся и направился к дому.

Джо посмотрела на свои сжатые кулаки — в одном была каша из бисквита с джемом. Но ей было уже все равно, аппетит безвозвратно исчез. Она вернулась в конюшню, вдохнув знакомый сладкий запах лошадиного пота и нагретого солнцем навоза.

Скормив остатки своего ленча кобыле, которая с благодарностью приняла угощение, Джо взялась за вилы. Несмотря на боль, пронзившую ее тело, когда она сбрасывала очередную порцию навоза в ведро, ее разум пытался разгадать тайну маленького белого строения, куда ей так строго запретили входить.

Ее творческое воображение тут же нарисовало ей страшную тайну, скрывавшуюся за дверью сарая. Ее женское сердце подсказало ей, что именно там находится ключ к разгадке его драмы. В любом случае ей очень хотелось узнать, что Чейз скрывал в этом сарайчике, выглядевшем вполне невинно.

Глава 4

Чейз соскочил с лошади и бросил поводья на землю. Он повернулся и отметил, как грациозно и изящно Джо перекинула стройную ногу через голову своего скакуна.

— Вынужден признать, Джо, я не ожидал, что вы так долго продержитесь в седле.

Она очень искренне ему улыбнулась и призвала весь свой нью-йоркский цинизм, чтобы избежать опасной темы.

— Прошел всего месяц. Вы слишком рано признаете поражение, — предупредила она ехидно.

— Мы оба знаем, что первые недели самые тяжелые, — сказал Чейз, стараясь не заразиться ее солнечным настроением.

— Подумаешь, мозоли на пальцах, окаменевшие мышцы, восемнадцатичасовой рабочий день и постоянное напряжение. Что в этом такого?

Чейз хмыкнул:

— Только время может вас закалить. Вы знаете, я давал вам поблажки, потому что вам все здесь внове и вы женщина.

— Видимо, это выражалось в том, что вы позволили мне вычистить до блеска все строения на ранчо, — сухо кивнула она. — Я не жалуюсь. Только вот туалет… Хорошо бы ваши ковбои научились чистоплотности у животных.

Она подняла руки вверх и выгнулась, чтобы немного размять спину. Чейз взглянул на нее, понимая, что она пытается привлечь его внимание.

Джо, должно быть, заметила, каких усилий ему стоило не прикоснуться к ней. Она была достаточно опытна, чтобы понимать, что он сдерживался вовсе не потому, что ему этого не хотелось. Порой от желания провести рукой по ее шелковистым волосам и теплому бархату ее кожи делалось прерывистым и неровным его тяжелое дыхание. Даже сейчас ему так хотелось окунуться в ее мягкое тепло, что он едва удержался на ногах. Он изо дня в день боролся с невыносимым желанием обнять ее.

Но он не подал виду, что это так.

— Вы держитесь в седле лучше, чем я ожидал, — сказал он прямо. — У вас несколько неуверенная посадка, и вожжи вы держите недостаточно крепко, но для первого дня вы просто молодец. Видимо, вы уже ездили верхом.

— Да, один или два раза. Моя посадка? — удивленно изогнула брови она.

Чейз не обратил внимания на ее сарказм.

— Лошадь не будет топтаться на месте, если будет знать, кто здесь главный. Больше работайте ногами, держитесь бедрами и коленями направляйте кобылу туда, куда вам нужно.

Когда он понял, насколько сексуальную картину бессознательно нарисовал, то чуть не выругался. Когда он заговорил снова, его голос слегка дрожал:

— Вы готовы вернуться в Нью-Йорк?

— И проиграть спор? Не надейтесь!

— Вы хотите сказать, что не устали?

— Пока нет, но утром обещаю предоставить вам полный отчет о том, какие мышцы у меня болят.

После шести часов в седле она должна была завять, как домашний цветок. Но она была, напротив, так свежа и сексуальна, что Чейз почувствовал себя старым пнем.

— Я не понимаю вас, Джо.

— Правда? Мы еще пяти минут не были знакомы, как вы дали мне определение и повесили на меня ярлык, как в коллекции бабочек. Я думала, вы уже давно все решили относительно меня.

— Да, — вздохнул Чейз, — есть у меня привычка делать преждевременные выводы о людях. В большинстве случаев я оказываюсь прав.

— У вас есть положительные черты, Чейз. Но скромностью вы не отличаетесь.

— Скромность — враг честности. Я признаю, что мог ошибаться относительно вас. Но вы ведь не были до конца честны со мной.

С лица Джо исчезла улыбка, и она резко отвернулась, чтобы отстегнуть от седла пакет с ленчем. Она расстелила на земле свою куртку и присела на нее.

— Поэтому вы считаете, что я лгала вам? — спросила она, доставая сандвичи и яблоки, затем взглянула па него с вопросительной улыбкой.

На мгновение Чейзу показалось, что она и впрямь что-то скрывает, но ее солнечная улыбка уверила его в обратном.

— Я только хотел сказать, что вы позволили мне выставить себя полным идиотом, прежде чем соизволили объяснить, кто вы на самом деле.

— Я ничего такого не планировала. Вы сами в этом виноваты. Хотя я не стану отрицать, что мне было достаточно забавно наблюдать за тем, к каким вы приходите выводам.

— Это не меняет дела, ведь вы оказались не тем, за кого я вас принял.

— Почему? Потому что женщина из Нью-Йорка, оказалось, умеет готовить и убирать в доме? Потому что я не гнушаюсь тяжелой работы? Или потому что одной темной ночью я не забралась к вам постель и не одержала победу над вами?

Чейз тяжело задышал, предпочитая не отвечать на заданные вопросы, особенно на последний.

— Я так понимаю, до сих пор вы вскарабкивались на степы. Черт возьми, в небоскребе, в котором вы живете, наверняка больше народа, чем на десять квадратных миль здесь. Тишина и одиночество не идут на пользу тем, кто к ним не привык. Но вы не такая.

— Откуда вы знаете? — парировала она.

Чейз обвел ее взглядом.

— Вы не похожи на человека, страдающего от недостатка общения.

— Вы ведь ничего не знаете, Чейз. Можно быть более одинокой в многомиллионном городе, чем будучи предоставленной самой себе, находясь в самой большой глуши. Вот почему я делаю все возможное, чтобы быть в согласии с собой, и поэтому я веду дневник. Когда мое сердце живет в согласии с собой, я не чувствую одиночества — даже если я совсем одна.

Она опустила глаза и увидела, что измяла весь сандвич.

Положив его на пакет, она снова внимательно посмотрела па Чейза. Ее мягкие карие глаза затуманились грустью, а чувственные губы сжались. Чейз почувствовал, как что-то защемило в груди.

Ей было больно. Ему тоже. Чейз уже давно не вспоминал, как ему больно.

— Интересная теория, — сказал он, ненавидя себя за то, как безразлично прозвучали эти слова. Воспоминания тяжестью легли на его сердце.

— Это не теория, Чейз.

— Разве? Я уже говорил, что не могу себе представить, что вы одиноки. — Эти жестокие слова легко слетели с его языка, но ему пришлось отвернуться, чтобы не видеть обиду в ее глазах.

Джо легла и повернулась на бок спиной к нему. Закрывшись от него.

Несмотря на злость, Чейз не преминул воспользоваться возможностью впиться глазами в ее худощавое стройное тело. Ее поношенные, вытертые джинсы были не плотнее сатина и подчеркивали каждый изгиб ее тела, давая волю воображению Чейза дорисовать скрытые секреты.