Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.

• Название: Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
• Автор: Роберт Скотт
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-358-02109-9

В историю познания, открытия человеком Земли трагические страницы в 1910-1912 годов вписала английская экспедиция к Южному полюсу под руководством капитана Роберта Скотта. Дневники полярного путешественника, его прощальные письма, обращенные к родным, друзьям, к английскому обществу, найденные на груди замерзшего исследователя, рассказывают не только о драматических событиях, но и о величии человеческого духа, о том, как люди открывали и покоряли Южный полюс, познавали Южный континент - Антарктиду.

Иллюстрации и карты, воспроизведенные в издании, взяты из английского двухтомника, посвященного второй, последней экспедиции Роберта Скотта и его товарищей.

---

У Боуэрса лошадь тоже слаба на передние ноги, но мы об этом знали и раньше. Весь вопрос в том, долго ли продержится. Жаль ее, это вообще славное, сильное животное.

Аткинсон весь день пролежал с больной пяткой. Его лошадь была привязана сзади к другим саням и шла хорошо. Это добрый знак.

После полудня я провел лошадей на 2=/4 мили к югу до перехода через гряду, затем на 1⅓ мили по восточному направлению, к краю Барьера, и взобрался на него. Пройдя полмили от края, мы разгрузили сани. Как раз перед тем лошади глубоко провалились. Эта рыхлость как будто произошла от местного подъема в поверхности.

Возле Барьера, в четверти мили к северу от нас, мы заметили какой‑то темный предмет. Я пошел туда и увидел, что это верхи двух более чем наполовину засыпанных снегом палаток, оставленных, вероятно, Шеклтоном. Между ними спал линявший императорский пингвин. Парусина одной палатки была невредима, но с другой наполовину сорвана.

Лошади сегодня тащили великолепно, собаки тоже, но мы решили и тех и других отныне нагружать полегче, очень не подгонять их и вообще по возможности беречь их силы. Нам еще многому остается поучиться, чтобы приноровиться к их работоспособности.

Кэохэйн уговаривает свою лошадь: «Бодрись, голубчик, к полюсу пойдешь!», как бы думая подбодрить ее этим. Все веселы. Таких молодцов поискать.

Воскресенье, 29 января. Лагерь № 2. После завтрака читал молитвы. День прекрасный. Семь здоровых лошадей два раза сходили к Барьеру, проделав всего 18 географических миль, [51] из них девять — с порядочными грузами, и ни одна даже не запыхалась. Лошадь Отса, нервная, с норовом, воспользовалась минутою, когда ее не держали под уздцы, и ускакала. Кончилось тем, что ее сани ударились в другие, валек сломался и лошадь помчалась по лагерю, бешено лягая болтавшуюся постромку. Отс пошел за нею, когда она поуспокоилась. Оказалось, что ничего не пострадало, кроме валька.

Гран пробовал бежать на лыжах со своей лошадью. Все было хорошо, пока он бежал рядом; когда же он побежал сзади, шуршание лыж по снегу испугало лошадь. Следовательно, лошадь с грузом бежала быстрее норвежского лыжника.

Вообще дело у Грана спорится, хотя лошадь у него ленивая. Ему стоит большого труда поднять ее с места, но он всегда в духе и весел.

Собаки с каждым днем поправляются и приучаются к работе. С первым грузом они пробежали на 1200 ярдов дальше запасов, оставленных на Барьере, — к месту, выбранному для Безопасного лагеря — главного продовольственного склада.

Не думаю, чтобы тронулась какая‑либо часть Барьера, но лучше быть готовым ко всему. Нужно, чтобы лагерь наш оправдывал свое название Безопасного.

Днем собаки свезли еще груз на то же место, сделав всего 24 мили — вполне достаточно для одного дня.

Эванс и я пешком перетащили один груз через ледяную гряду. Остается доставить еще один груз на Барьер. Если мы доберемся до Безопасного лагеря, то можем пробыть там, сколько пожелаем, прежде чем начнем наше путешествие. Только начав его, надо будет спешить.

День был по большей части пасмурный, но к вечеру прояснилось. Ветра очень мало. Температура все эти дни колебалась между +9° ночью и +24° днем [соответственно ‑12° и ‑4 °C]. Условия для езды на санях весьма благоприятные.

Понедельник, 30 января. Лагерь № 3 (Безопасный). Шир. 77°55, мыс Армитедж N64; Верблюжий Горб Голубого ледника слева; Касл‑Рок N40. Поднял всех в 7 ч 30 м утра; окончательно ушли с лошадьми в 11 ч 30 м. Много дела, потому и задержки. Придется подтянуться. Аткинсону прорезали нарыв на пятке. Дня через два он будет совсем здоров.

Я вел хромую лошадь. Нога у нее не распухла, но боюсь, что испорчена навсегда: есть признаки повреждения кости и расколото копыто.

Когда мы проходили мимо сложенного корма, направляясь к этому лагерю, случилась большая неприятность. Лошади проваливались очень глубоко, с большим трудом довезли свои грузы, причем сильно разгорячились. Расстояние всего 1,5 мили, но они умаялись больше, чем от всего остального перехода. Пришлось сделать привал и после завтрака собраться на военный совет. Я изложил свой план, состоящий в том, чтобы идти дальше, взяв с собой на пять недель провианту для людей и животных, после 12–13 дней пути сложить двухнедельный запас и возвратиться сюда. Грузы рассчитаны на 600 фунтов с небольшим для каждой лошади и на 700 — для каждой упряжки собак. Для лошадей это немного, если поверхность льда будет хороша. Они смогут свободно идти, что, впрочем, сомнительно. Собакам, вероятно, придется несколько облегчить грузы. Лучшего ничего не придумать.

Сегодня после обеда я отправился вперед на лыжах, чтобы посмотреть, не изменилась ли обстановка. В двух или трех милях пути никакого улучшения я не заметил.

Боуэрс, Гаррард и все три матроса пошли выкапывать палатку, оставленную экспедицией Шеклтона на «Нимроде». Они нашли походную печку, провизию и остатки торопливо брошенной трапезы. Одна палатка была полна твердого льда, замерзшего после оттепели. Парусина по большей части сгнила, за исключением материи, использованной для дверей. Мысль привезти сюда на лошадях все, что там осталось, не нравится Отсу. Я думаю привезти, сколько можно будет, на собаках, остальное оставить. Это, очевидно, была стоянка какой‑нибудь вспомогательной партии или части команды «Нимрода», и если палатка простояла так долго, то нет повода опасаться, чтобы наше добро в один год пропало. Завтра мы проверим припасы, построим склад и нагрузим сани.

Вторник, 31 января. Лагерь № 3. У нас все готово к выступлению. Сегодня мы проделали эксперимент с лошадью Скучный Уилли: надели ей лошадиные лыжи. Результат получился сказочный. Она стала легко расхаживать кругом нас, ступая, точно по твердой земле, на таких местах, на которых без лыж жалко барахталась. Отс никогда не верил в эти лошадиные лыжи, да и я думал, что даже самой смирной лошади потребуется с ними попрактиковаться.

Тотчас после этого удачного опыта с лыжами я решил, что надо постараться достать еще такие. Всего через полчаса Мирз и Уилсон уже были на пути к базе, отстоящей от нас милях в двадцати с лишком. Может быть, на наше счастье, лед еще не прошел, только боюсь, что надежды на это мало.

Между тем думается, что лыжами можно бы удвоить проходимое расстояние.

Аткинсону сегодня получше, хотя далеко еще не хорошо, так что эта проволочка ему на пользу. Мы не можем выступить, пока не вернутся собаки, отправившиеся за лыжами. Есть еще надежда, что дальше Барьера поверхность окажется более твердой, но мне сдается, надежда эта может быть не особенно основательна. Во всяком случае, хорошо, что мы открыли возможность пользоваться этими лыжами.

В первый раз ночью низкая температура: 2,4° [‑18 °C]. В палатке довольно тепло.

Среда, 1 февраля. Лагерь № 3. День прошел в сравнительном бездействии и с некоторыми неприятностями. В полдень вернулись Мирз и Уилсон, донесли, что лед уже вскрылся за островом Бритен и попасть на мыс Эванса нельзя. Лыж для лошадей, увы, нет. Я решился отправиться завтра без них. Поздно вечером Аткинсону осмотрели ногу — нехороша. Раньше нескольких дней ни в коем случае он поправиться не сможет. Приходится оставить его. Решил оставить при нем Крина. К счастью, у нас есть запасная палатка и печка. Как вести лошадей — уж не знаю. Остается одно — приспособиться к обстоятельствам.

Бедный Аткинсон сильно хандрит.

Я послал Грана на мыс Хижины в наш старый дом с последней почтой. Он пошел на лыжах и отсутствовал почти четыре часа. Я уже начал беспокоиться, потому что поднялась пурга. Гран едва не проглядел лагерь на обратном пути. Я рад, что он вернулся.

Провизии у нас больше чем достаточно, и если все пойдет так же, как теперь, то мы проживем в большом довольстве.

Четверг, 2 февраля. Лагерь № 4. Пустились наконец в путь. Поднялись в 7 ч, покинули лагерь в 10 ч 30 м. Аткинсон с Крином остались, к великому огорчению последнего. У Аткинсона очень болит нога. Он сильно сокрушается о своем состоянии, в чем, признаюсь, я не могу слишком ему сочувствовать: незачем было так долго скрывать и запускать болезнь! Крин как‑нибудь доставит еще сена с окраины Барьера. Его мне очень жаль.

Выступив со всеми лошадьми (лошадь Аткинсона пришлось вести мне), я, к удивлению своему, заметил, что они неглубоко уходят в снег и что, к великой моей радости, мы сразу пошли довольно бойко. Так продолжалось больше часа, после чего дорога пошла опять похуже. Все же лошади по большей части справлялись хорошо. Только у Берди‑Пташки (любимое прозвище Боуэрса) лошадь очень тяжелая и с трудом передвигается даже тогда, когда остальные ступают сравнительно легко. Она усердствует, и чем больше старается спешить, тем глубже уходит в снег, поэтому пришла она вся в мыле. Я потребовал нашу единственную пару лошадиных лыж — оказалось, ее забыли взять.