Светлана Кузьмина - Адмирал Корнилов

• Название: Адмирал Корнилов
• Автор: Светлана Кузьмина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978–5–235–02982–8

Героическая гибель вице-адмирала В.А.Корнилова, возглавившего в сентябре 1854 года оборону Севастополя, которую современники назвали «русской Троей», а самого Корнилова «героем, достойным Древней Греции», — произвела сильнейшее впечатление и на участников обороны, и на императора Николая I, и на всё русское общество, и даже на тогдашнюю Европу. Но многие важнейшие события биографии вице-адмирала до драматических событий Крымской войны (1853–1855), его деятельность как выдающегося военного организатора, теоретика, стратега, новатора военного искусства на море, готовившего российскому флоту новое славное поприще, оставались как бы в тени серьёзного интереса (за исключением редких специалистов военной истории). Настоящая книга с успехом восполняет этот пробел. Это — первое в нашей историографии подробное исследование жизни и деятельности выдающегося флотоводца и человека, патриота России.

---

Но особенно высокие требования Владимир Алексеевич предъявлял к подготовке штурманов, считая её главнейшим фактором обеспечения навигационной безопасности плавания. Для того чтобы сами штурманы были заинтересованы повышать свой профессиональный уровень, он полагал, что «весьма было бы полезно ввести английское постановление о вычете с штурманских офицеров за требование лоцмана в своём порту и вознаграждение этих офицеров в случае, если они своими познаниями в чужих лоцмейстерских водах избавят корабль от требования иностранного лоцмана».

Вся неусыпная деятельность по улучшению организации службы на кораблях, боевой подготовке, воспитанию достойных кадров, работе гидрографии, интендантства, строительства доков, магазинов, складов, новых кораблей и многого другого, что входило в обязанности начальника штаба, была всегда поддерживаема адмиралом Михаилом Петровичем Лазаревым. Между адмиралом и его любимым учеником царило полное взаимопонимание; результатом этого согласия явилась высокая боевая готовность Черноморского флота.

2 ноября 1850 года Лазарев пишет рапорт князю А.С.Меншикову:

«Обращая внимание на отлично усердную и деятельную службу начальника штаба Черноморского флота и портов контр-адмирала Корнилова и примерный порядок, в котором содержатся все части, начальству его вверенные, а также успешное исполнение многих других поручений моих, до пользы службы относящихся, я долгом счёл свидетельствовать о том перед Вашею Светлостью и покорнейше просить Вашего предстательства перед Его Императорским Величеством о Всемилостивейшем награждении контр-адмирала Корнилова орденом Святого Станислава 1–й степени, представляя при сём формулярный и краткий о службе его списки.

Генерал-адъютант адмирал Лазарев».

Это была последняя милость, оказанная Михаилом Петровичем Корнилову, как он надеялся, своему преемнику на посту главного командира Черноморского флота и портов.

«Наш достопочтенный адмирал хворает серьёзно. Я четыре раза писал о нём в Петербург. Наши немецкие доктора очень встревожены, но теперь, кажется, пойдёт лучше. О болезни его ты знаешь от К.Л.П., которому поручено тебе рассказать. Он ходит и занимается делами, но очень слаб. Боже, храни его. Неужели не пришлют лейб-медика», — тревожился Владимир Алексеевич в письме брату от 26 декабря 1850 года.

В феврале 1851 года, по совету врачей, Лазарев уезжает на лечение в Вену, надеясь на скорое выздоровление. Но собравшийся консилиум ставит страшный диагноз: рак желудка. Вскоре адмирал скончался. До последней минуты с ним находился его ученик, капитан 1-го ранга Владимир Иванович Истомин, сопровождавший адмирала и его семью в этой поездке; его письмо от 15 (27) апреля, адресованное его брату, К.И.Истомину [86], рассказывает об этих печальных днях:

«Вчера мы совершили обряд погребения над телом покойного адмирала Михаила Петровича, и я считаю нелишним уведомить вас (для надлежащего сведения) о внимании, оказанном здешним правительством при этом случае.

На другой день смерти адмирала я был потребован к нашему посланнику при здешнем дворе, который мне объявил, что австрийский император, желая воздать праху покойного воинские почести соответственно его званию, изволил осведомляться, не оставил ли Михайло Петрович завещания, которым отклоняется от всяких посмертных церемоний при погребении его тела. На мой ответ, что такого завещания нет, барон Мейендорф вошёл в соображения по поводу предстоящего церемониала, которые кончились тем, что в пятницу вечером в 9 часов, 13 (25) числа, тело адмирала повезут в посольскую церковь без всякой церемонии; на другой день, т. е. 14 (26) числа, в 10 часов утра, начнётся литургия, в 11 часов отпевание. Так и сделалось. Когда же 14–го числа время стало подходить к 11 часам, посольская наша церковь начала наполняться генералами, штаб- и обер-офицерами до такой степени, что когда изволили прибыть два эрцгерцога Вильгельм и Эрнст, то их имп. высочества могли насилу пробраться. В 11 часов кончилось отпевание и 8 человек унтер-офицеров в трауре, полка Мариасси, подняли фоб, снесли и поставили его на катафалке. От церкви шествие двинулось следующим порядком: впереди дивизион кирасир, за ними 6 орудий при батальоне инфантерии, потом дивизион гренадер, ордена адмирала, там певчие, духовенство и гроб; за гробом траурная лошадь с рыцарем в чёрных латах; потом семейство покойного и все члены нашей миссии; за ними весь наличный в Вене генералитет, имея в голове их и. к. высочества; инфантерия и артиллерия заключали шествие. Парадом, состоящим из 3–х батальонов полка принца Эмиля, из гренадерского батальона Брода, двух дивизионов кирасир полка короля Саксонского и двух пеших батарей, командовали: фельдцейхмейстер граф Фалкенхайн, фельдмаршал-лейтенант принц Виртембергский и генерал-майор фон Кордон.

Когда же вышли из городских ворот, то при гробе остались только два дивизиона кирасир, которые провожали тело покойного до кладбища; остальные же войска выстроились на гласисе, где ими было сделано 36 пушечных выстрелов, в трёх промежутках 9 ружейных залпов. Тем церемониал кончился, и тело адмирала поставили в капеллу до отправления его в Россию. Я до сих пор не знал, что без Высочайшего разрешения не дозволено ввозить покойников в наши границы и, признаюсь, был очень встревожен, когда барон Мейендорф мне объявил об этом. Пока его депеша дойдёт в Петербург, пока там доложат и Высочайше разрешат, пока разрешение это придёт в Вену, пройдёт добрый месяц. Всё это время вдова адмирала с детьми должна проживать в Вене; а денег, как вам известно, адмирал не копил. Всё это, повторяю, меня очень встревожило, и я стал просить господина посланника, нельзя ли каким-нибудь образом умалить обыкновенный срок проживания в ожидании ответа из Петербурга на его представление. Барон Мейендорф мне ответил, что всё, что он может сделать при этих обстоятельствах, заключается в том, что он будет просить, чтобы из Петербурга разрешение на ввоз тела покойного адмирала в Россию отправили в Николаев, откуда пришлют или пароход в Галац, или же, если это найдут неудобным, разрешение; а мы между тем отправляемся отсюда на Дунай в Галац, откуда, если не найдём казённого парохода, а одно лишь разрешение, пойдём на пакетботе парохода «Пётр Великий» в Одессу, а уж оттуда препроводим покойного адмирала в Севастополь для окончательного предания земле.

Барон Мейендорф точно таким образом и поступил, и от 11 (23) его представление пошло в Петербург; но скоро ли оттуда пойдёт разрешение, предвидеть не могу».

Гроб с телом Лазарева был привезён в Севастополь, и «горько рыдая, Черноморцы опустили в могилу прах незабвенного адмирала», написал очевидец. Похоронили его в склепе, находившемся между фундаментами заложенного Владимирского собора, место для которого Михаил Петрович выбрал сам, но так и не успел начать строить.

…В сентябре 1867 года по инициативе учеников и соратников Михаила Петровича на средства, собранные среди офицеров флота, ему был открыт в Севастополе памятник (работы известного скульптора Н.С.Пименова) в виде бронзовой фигуры адмирала, установленной на гранитном постаменте. На открытии памятника контр-адмирал И.А.Шестаков произнёс проникновенную речь, преисполненную глубокой признательности М.П.Лазареву за его бескорыстное и беспредельно преданное служение Отечеству: «Снова любимый предстал перед нами, и мы, свидетели дел адмирала, стеклись у подножья этого памятника напомнить России о её достойном сыне и деятеле. Не гражданская доблесть, выказанная Михаилом Петровичем в молодых ещё годах, не Наваринский погром, в котором «Азов» стяжал память, достойную ревностного хранения, не эти случайности, достигнутые для озарения всякой жизни лучами известности, передают имя Михаила Петровича потомству. Труд упорный, неослабный, не утомлявшийся препятствиями, польза истинная, не доставляющая выгод труженику, безграничное усердие к обязанности, целая жизнь, отданная долгу, — вот из чего вылит этот знаменательный памятник».

Для моряков Черноморского флота утрата была тяжела и трагически символична: вместе со смертью Лазарева уходила эпоха легендарной славы и мощи парусного флота.

…А.П.Коновницын вспоминал: «В тот день, когда было получено в Лондоне известие из Вены о кончине Лазарева, мне случилось быть в большом английском обществе. Вдруг я заметил необыкновенное оживление, как будто радость, пили за здоровье друг друга и поздравляли с чем-то. Я хотел знать о причине этого движения; мне объявили о смерти русского адмирала Лазарева» [87].

Факт весьма красноречивый.

Только дезориентированный в мировой политике русский самодержец мог при таких настроениях думать, что в преддверии крупнейшего военного конфликта XIX столетия Англия, давний коварный и опасный недруг России, явится реальным её союзником, что с Англией возможно полюбовное соглашение!